Цена двуличности. Часть 3 - Алаис

лишь надеяться, что оставшийся на заставе в одиночестве Алонт не погибнет. Все-таки, Милех был уже слишком стар, чтобы заводить новых друзей.

За этими размышлениями канцелиар пропустил смысл слов, произнесенных леди Таннад.

— Простите, комендант, я отвлекся. Повторите, что вы сказали.

— Я сказала, что их прибытие, пожалуй, хороший знак. Но лично я бы не слишком на них рассчитывала.

— Я понял вас.

— Наблюдайте. Если потребуют содействия — окажите в рамках разумного.

— Если честно, не думаю, что им нужна моя помощь, — с сомнением протянул Милех, продолжая наблюдать за личами.

— В каком смысле?

— Они… движутся в сторону бледных.

— Ясно, тогда просто наблюдайте.

Комендант прервала мыслесвязь, но канцелиар даже не сразу это заметил.

Испытывая робкую радость, он завороженно наблюдал за тем, как как безмолвные фигуры в темных мантиях растянулись широкой цепью и двинулись прочь — туда, где кишмя кишели бледные твари, до поры скрытые от человеческих глаз.

— Славься, Суртаз, защитник живых и повелитель мертвых… — опомнившись, Милех забормотал благодарственную молитву Первому Некроманту. Ведь чем еще, как не его вмешательством, можно было объяснить появление настолько могущественных личей — причем сразу в таком количестве?

И все же, едва уловимое ощущение неправильности происходящего отравляло радость канцелиара. Присмотревшись, он заметил, что у всех одиннадцати личей одинаковые ауры. Цвета холодной зелени.

* * *

За прошедшие три дня Мэб успел возненавидеть семейную библиотеку сильнее, чем за все предыдущие тридцать лет своей жизни. Хотя бы потому, что в прошлом был в ней нечастым гостем. Теперь же смутное, непонятное, необъяснимое желание найти… что-то… заставляло его раз за разом перебирать древние свитки в надежде, что когда искомая вещь попадется на глаза — он ее узнает.

Вот только пока все было без толку. То, что Мэб мог разобрать — было не тем, что он искал. А остальное — не то чтобы понять, даже прочитать не мог. Незнакомые руны, витеватый почерк, поблекшие чернила, плохой пергамент — тысяча и одна причина мешали его поискам.

И когда Шиз увели на казнь, а Линс заперлась в их комнате, не желая никого видеть, некромант не придумал ничего лучше, как опять пойти в библиотеку. И там, находясь в одиночестве среди свитков и книг, он обнаружил, что забыл кое-что сделать.

Он не отдал Шиз костяную рукоять ее ножа, которая каким-то чудом вдруг очутилась у Мэл. Сестренка в своей привычной манере отшутилась от вопросов о том, как она вообще умудрилась стащить орудие убийства из-под носа сразу нескольких личей. Впрочем, Мэб не слишком настаивал, у всех свои секреты. Но как он мог забыть отдать его Шиз — просто не понимал. Причем дважды. Один раз — когда зашел к ней в комнату. Второй — во время прощания. Специально же держал при себе, помня, как она дорожила этим ножом.

Глядя на обугленный осколок кости — маленький настолько, что просто терялся в его ладони — Мэб сожалел о том, что совершил проступок, который уже не исправить.

Вслед за сожалением пришла головная боль. Она, в месте с повысившейся рассеянностью, была частой спутницей некроманта в последние дни — полные волнений и переживаний. А когда стало ясно, что Шиз все-таки не спасти — просто глухого раздражения.

Спрятав осколок кости в карман, Мэб прикрыл глаза и принялся массировать виски. И потому не сразу заметил, как засветились защитные руны на двери в библиотеку — одни из немногих, которые пропускали его без унизительных сложностей.

Кто-то собирался разбавить его многочасовое одиночество своим присутствием. Как оказалось — тетушка Сади.

— Мэбиор, ты не видел, Тиор и Сатуар уже вернулись?

— Нет. А должны?

— Не знаю, — она неуверенно покрутилась возле входа, прежде чем подлететь чуть ближе некромагу, сидящему на одном из столов. — Просто подумала, вдруг все прошло быстро… Что они ее не мучили.

Новость о преступлении Шиз для тетушки Сади стала громом среди ясного неба так же, как и всех остальных. Как ни крути, простая и бесхитростная девчонка-лич успела запасть в душу им всем. Даже деду, как бы тот ни пытался отрицать это. Чем демонстративнее он пытался показать свое равнодушие к ней, тем заметнее было, насколько его задела и обидела скрытая правда о прошлом.

Мэб был уверен, убей Шиз кого-то менее значимого, чем Ашиан, которого дед так долго обхаживал один Суртаз знает, ради чего… Если бы на месте погибшего или даже погибших был кто-то другой, глава рода Суар нашел бы способ защитить Шиз от казни.

Но получилось так, как получилось.

— Ну, ты можешь связаться с Сатом, чтобы не отвлекать деда, — наконец, предложил Мэб, поняв, что от него таки ожидается хоть какой-то ответ.

— В том-то и дело, что не могу, — тревожно прошелестела тетушка Сади.

— Думаешь, уже подняли щиты?

Эта мысль подстегнула некроманта, пробудив жажду деятельности, и он соскочил со стола. Если подняли щиты, значит, прорвана вторая линия обороны, и совсем скоро столицу осадят бледные твари.

— Нет, не похоже, — женщина-лич покачала головой, — просто, будто какие-то… помехи. Хотя не удивлюсь, если так Сат показывает, что не хочет говорить.

— А с дедом не пробовала связаться? — поняв, что действовать здесь и сейчас не придется, Мэб оперся бедром о стол, на котором до этого сидел.

— Пробовала, — голос тетушки Сади дрогнул, — хоть он обычно и ругается из-за этого… Но…

Прищурившись, некромант посмотрел на женщину-лича.

— Что случилось?

— Я вообще не смогла ощутить его… существование. Такое впечатление, будто его упокоили.

Глава 2

Смена власти

Я все еще сидела в своем кресле — таком мягком и удобном, что и вставать не хотелось. Особенно с учетом перспективы подниматься в воздух с измененным весом и балансом тела из-за того, что ног ниже колен у меня попросту не было. Не критично, конечно, но силы возвращались очень медленно, поэтому я с чистой совестью не торопилась взлетать, наблюдая за тем, как сэр Алонт обходит зал по периметру и рассматривает что-то на стенах. Суртаз же парил в десятке шагов от меня, безмолвно и неподвижно. Видимо, чем-то занят. Глядя на него, я невольно залюбовалась тем, как тело Первого Некроманта то и дело скрывалось за движущейся полупрозрачной дымкой, лишаясь четких очертаний. И запоздало поняла: живым, наверное, смотреть на это неприятно.

Интересно, артефакт или чары? Помнится, в «Речах Суртаза» перечислялись некоторые вещи из его облачения, но если бы я еще о них читала…

Стоило мне об этом задуматься, как Первый Некромант неторопливо переложил посох из одной руки в другую и тихо стукнул древком о пол. Глазницы черепа-навершия полыхнули ярче обычного, и по мелким плиткам пробежала зеленовато-белесая волна. Достигнув стен, она рассеялась. Но через пару секунд снизу вверх на каменной кладке стали проявляться вертикальные рунические надписи. Змеясь промеж высоких стрельчатых окон, они расходились и переплетались, сходясь в одной точке — в центре полукруглого потолка.

— Так виднее? — в голосе Суртаза мне послышалось что-то, похожее на иронию.

— Да, спасибо, — невозмутимо ответил сэр Алонт.

— А что это? — не выдержала я.

— Защитные заклинания.

Кажется, я начинаю понимать, у кого Альд перенял свою манеру давать ответы, настолько же очевидные и простые, насколько и бесполезные.

Ослабевший было холод в груди снова царапнул мои ребра изнутри своими ледяными шипами. Как же мне все-таки не хватает этого зануды. Да даже готова терпеть его ворчание и нотации хоть до скончания времен, лишь бы он вернулся.

Вернулся… Точно. Передо мной же владыка мертвых!

Собравшись с духом, я осторожно поднялась в воздух. Получилось на удивление легко. Видимо, потеря лишнего веса положительно сказалась на моей способности летать. Эта мысль вызвала у меня нервный шипящий смешок, так как уж чего-чего, а полнотой я даже при жизни никогда не могла похвастаться, скорее наоборот. Хотя матушка честно старалась исправить этот мой досадный недостаток, приговаривая, что негоже дочери старосты быть таким заморышем.

Тряхнув головой, я отгоняю неуместные здесь и сейчас воспоминания. Нужно сосредоточиться на своей цели.

— М-м-м… лорд Суртаз… или как мне к вам обращаться, раз вы решили взять меня в ученицы?

Первый Некромант, видимо, до этого наблюдавший за сэром Алонтом, поворачивает ко мне голову. В глазных прорезях его костяной маски я вижу яркое свечение хорошо