Великолепные руины - Джесс Уолтер

С уважением,

Клэр садится на постели. Твою мать! Точно предложат место! Или нет? «Встретиться еще раз»? Вообще-то, они ее уже два раза собеседовали, о чем тут говорить? И что, значит, сегодня она уйдет с работы, о которой мечтала всю жизнь?

Клэр работает главным ассистентом по фильмопроизводству у легендарного продюсера Майкла Дина. В названии должности – все липа, кроме слова «ассистент». Производства фильмов нет вообще, и ни над кем она не главная. А вот ассистирования выше крыши, это да. Клэр удовлетворяет причуды Майкла. Еще отвечает на его почту и телефонные звонки, покупает ему бутерброды и кофе. И читает бесчисленные сценарии и синопсисы – никому не нужную макулатуру.

А сколько было когда-то надежд! Клэр бросила аспирантуру и диссертацию по киноискусству, и все ради того, чтобы поработать с «Королем Голливуда» – так раньше называли Майкла Дина. Ей хотелось снимать фильмы. Хотелось заставить зрителя задуматься, хотелось достучаться до его души. Клэр начала работать на Дина три года назад, не в лучшие для него времена. Он почти ничего не продюсировал, не считая сериала «Ночные охотники». За три года Дин не выпустил ни одного фильма – только реалити-шоу «Фабрика любви» с одноименной соцсетью в придачу.

Поскольку получившийся монстр стал суперхитом, о фильмах в «Дин Продакшнз» больше никто не вспоминает. Клэр регулярно втюхивают чудовищные реалити-шоу. Ей уже начинает казаться, будто грядет апокалипсис и Клэр его приближает. «Их нравы» – «приглашаем семь фотомоделей и селим их в мужском общежитии». «Нимфо-ночи» – «снимем шоу про людей с сексуальными расстройствами». «Дом пьяных карликов» – «это такой дом… где полно пьяных карликов».

Майкл все время говорит ей, что нужно снизить планку, хватит уже кормить народ интеллектуалыциной. Культура такова, какова она есть. Расширяй, мол, сознание, учись новым стандартам качества.

– Хочешь искуйства, – твердит он, – ехай в Лувру, там они как раз по этой части.

Так она и поступила. Почти. Месяц назад Клэр откликнулась на объявление. Новому частному музею киноискусства требуются сотрудники. И вот теперь член совета директоров этого музея, кажется, собирается пригласить ее на работу.

Вроде тут и думать не о чем: музей и платит больше, и часы работы куда приемлемей, и диплому калифорнийского университета по истории кино будет применение. Да и мозгами пошевелить тоже неплохо бы.

Майкл над ее интеллектуальными заморочками смеется, говорит, каждый продюсер был когда-то мальчиком на побегушках. Или девочкой. Чтобы найти зернышко, надо сначала тонну говна перекидать. Так он витиевато выражается. Заработай имя на коммерческих проектах, а там уж делай что хочешь. А теперь вот Клэр не знает, то ли ждать, когда ей наконец дадут снять хороший фильм, то ли начать перебирать карточки в музейном каталоге. Зато эти карточки, вернее, экспонаты будут связаны с эпохой Великого Киноискусства.

Перед тем как принять важное решение (уйти от парня, поступить в колледж, писать диссертацию), Клэр обязательно составляла список всех «за» и «против». Ждала Знамения, торговалась с Судьбой. Хороший сценарий, – или я уволюсь, думает Клэр. Жду один день.

Это, конечно, нечестно. За два года Дин не одобрил ни единого сценария, очень уж он увлекся телевизионными проектами: вот где сверхприбыли! (Этот сценарий слишком дорогой, этот слишком мрачный, этот слишком затянутый, на этом бабла не срубишь.) К тому же сегодня последняя пятница месяца – Безумная пятница, день прослушиваний. Все знакомые-приятели Дина, бывшие коллеги, неудачники и провинциалы сползутся в ее комнату, как тараканы. А у Дина и его партнера Дэнни Рота, разумеется, выходной. Так что говно ей одной разгребать. «Пс-с-с» – шипят поливалки.

Рядом на кровати уютно посапывает Дэрил. Надо было, конечно, Клэр с ним поговорить, рассказать, что хочет бросить работу. Нехорошо. Но они почти и не видятся теперь, он поздно приходит, а разговаривать они вообще давно перестали. И потом, Клэр и Дэрила тоже собирается бросить.

– Что скажешь? – тихонько спрашивает она. Дэрил тяжело вздыхает во сне. – Ну да, – отвечает Клэр, – согласна.

Она, потягиваясь, двигает в ванную и тут же останавливается. Дэрил вчера оставил джинсы где снял, прямо на полу. «Не с-с-смей!» – шипят поливалки. А что поделаешь? Молодая женщина на распутье. Ей же нужно какое-нибудь Знамение?! Клэр нагибается и обшаривает карманы. Шесть долларов, несколько монеток, спички… и… ага! – визитка стрип-клуба «Асстакулар». Такое вот у Дэрила пристрастие. Клэр переворачивает карточку. Ну как же, понаделали визиток и сразу превратились в респектабельное заведение. Прямо чистый «Хилтон». Ух ты! Оказывается, всего два посещения и Дэрилу полагается бесплатный приват-танец! Вот здорово! Она оставляет карточку на своей подушке.

Клэр идет принимать душ. Ну вот, теперь можно смело и насчет Дэрила с Судьбой поторговаться. Хороший сценарий – или я уволюсь и этого любителя стриптиза пинком под зад выкину. Какое там на сегодня расписание? Перед ней расстилается карта дня. Первая остановка, 9.30. Чувак, наверное, жует омлет и обдумывает речь. Вторая остановка, 10.15. Этот занимается тай-чи на пляже. Тот, что на 11.00, моется в душе в Сильвер-лейк. Теперь от Клэр ничего не зависит, они сами примут за нее решение. А она просто радостно шагнет сейчас навстречу свободе, навстречу Судьбе, ну или хотя бы навстречу горячему душу.

Ну, пожалуйста, неожиданно для себя просит Судьбу Клэр, хочу хороший сценарий! Чтобы вышел классный фильм! И чтобы не пришлось бросать любимую работу. На газоне перед домом поливалки давятся от хохота.

А в это время остановка десятая и последняя, 16.00, Шейн Вилер, уже вылезает из-под душа в Бивертоне, штат Орегон. Лет ему чуть меньше тридцати, он высок, худощав и довольно агрессивен на вид. Каштановые волосы, стриженные под горшок, растрепанные бакенбарды. Он опаздывает. Минут двадцать Шейн копается в летней одежде, уже спрятанной на зиму в шкаф. Мятые рубашки поло, футболки с дурацкими надписями, гавайки, джинсы клеш и джинсы узкие, штаны со множеством карманов, слаксы. В общем, ничего, что бы годилось для непринужденного выступления талантливого сценариста на первом в жизни прослушивании в Голливуде.

Шейн рассеянно потирает татуировку на левом предплечье. Написанное граффити-шрифтом слово «Действуй». Отец очень любил цитату из Библии: «Действуй так, словно веришь в успех, и успех придет». До недавнего времени эти слова были девизом Шейна.

Как всякий домашний мальчик, в детстве он смотрел телевизор, его хвалили учителя и наставники, он получал награды за научные проекты, играл в футбол и баскетбол. Его родители вырастили пятерых детей и были свято убеждены, что перед их отпрысками откроются все двери, стоит только постучать.

А потому в школе Шейн верил, что он стайер, и сил прибавлялось вдвое. Верил, что получит пятерку, и получал. Верил, что неотразим, и клевая девчонка сама приглашала его на танцы. Верил, что поступит в Беркли, и поступил. Верил, что его примут в самое понтовое студенческое братство, и его приняли. Он вел себя так, будто прекрасно говорил по-итальянски, и поехал на год на стажировку в Европу. Делал вид, будто он писатель, и его приняли на курс литераторов в Аризоне. Делал вид, будто влюблен, и женился.

А потом в этой стройной логике обнаружилась пробоина. Оказалось, одной веры недостаточно. И когда дело уже шло к разводу, его будущая бывшая жена («Господи, как же я устала от тебя, Шейн…») просветила его. Оказывается, в Библии такой фразы нет. Это строчка из финального монолога Пола Ньюмана в фильме «Вердикт».

Не откровение, конечно, но зато многое теперь прояснилось. Он построил свою жизнь не по слову Божьему, а по цитате из фильма. Учителем его никуда не берут, брак разваливается, долгов полно, сборник рассказов, объединенных единой сюжетной линией (под названием «Связь», а как же иначе?), заворачивает литературный агент, которого Шейн предусмотрительно нанял в преддверии грядущих творческих успехов.

Агент: Книга никуда не годится, Шейн.

Шейн: В смысле, с вашей точки зрения?

Агент: В смысле, с точки зрения английского языка.

Ни брака, ни работы, ни иллюзий. Шесть лет он бульдозером пер к цели. Шесть лет впустую. Впервые в жизни Шейн увяз по самую маковку, и даже девиз «Действуй» больше не помогал. Пришлось его маме самой приниматься за спасение сына. В психотерапии главное что? Таблетки и разговоры.

– Слушай, ну мы ведь не очень верующие. И в церковь ходили только на Рождество и Пасху. Хорошо, пусть это цитата из старого фильма. Пусть ей тридцать лет, а не две тысячи. Она же от этого хуже не стала? Разве только лучше.

И Шейна эти разговоры в сочетании с ингибиторами серотонина очень вдохновили. И даже озарение на него снизошло.