Сестры лжи - К. Л. Тейлор

– Эмма, вы опять опоздали.

– Приношу свои извинения. – Я не отрываю взгляда от развернутой на экране таблицы. – В метро что-то случилось, задержали поезд.

Наврала. Мы уложили Ал в кроватку не раньше двух ночи, после чего я еще ждала такси, чтобы добраться до Вуд-Грин. К тому моменту, когда я сама очутилась под одеяльцем, часы перевалили за три.

– В таком случае вам придется отработать. Прошу остаться сегодня до семи.

– Я пришла всего-то на пять минут позже.

– Вам следовало предусмотреть возможность такого опоздания и выйти из дома с запасом. А теперь вот что… – Мое кресло кряхтит, когда он наваливается всей своей тушей на спинку, наклонившись так, что рот оказывается сантиметрах в пяти от моей щеки. Я чувствую чужое дыхание, горячее и кислое. – Хотел бы видеть ваш отчет до обеда, чтобы я успел его просмотреть и было о чем говорить на совещании. Или вы опять подыщете отговорку?

Господи, как же тянет послать его вместе с этим отчетом… Увы, я могу лишь сжать кулаки, отчего ногти впиваются в мясо ладоней.

– Получите вы свой отчет, не волнуйтесь.

Вот уже три года, как я работаю у Джеффа секретарем. Он – начальник отдела продаж в нашей «Юнайтид интернет солюшнс», фирме, которая занимается разработкой ПО, веб-хостингом и поисковой оптимизацией. Поначалу предполагалось, что я пробуду здесь месяца три, не больше; очередное вре́менное место, каких у меня после универа было уже бессчетное множество. Джефф, однако, продлил контракт еще на квартал, после чего вообще предложил постоянную должность с прибавкой к годовой зарплате на пять штук. Еще тогда Дейзи советовала мне отказаться да заняться каким-нибудь любимым делом, но я, если честно, всю жизнь мечтала только об одном: лечить зверюшек, а с экономическим образованием, как ни странно, в ветеринары не берут. К тому же мне так обрыдло работать не пойми кем не пойми где…

Я дожидаюсь, пока Стивен Джонс, любимчик Джеффа и самопровозглашенный «лидер продаж», не заглянет к шефу, прикрыв за собой дверь, после чего смываюсь в женский туалет, держа мобильник спрятанным в рукаве. Проверив кабинки и убедившись, что там никто не притаился – у нас в «ЮИС», кроме меня, работают еще две женщины, – я набираю мамин номер. Нынче вторник, она должна быть дома. Мама до сих пор работает в крошечной клинике, которую они с отцом открыли сразу после свадьбы, еще бездетными, хотя ее дежурства выпадают только на понедельник, среду и пятницу. Несколько минут я слушаю гудки, наконец мама берет трубку. Который год у человека есть мобильник, а настроить голосовую почту так и не удосужилась…

– Ты почему не на работе? – Вот так она меня приветствует. Нет чтобы «ах, Эммочка!». Или, скажем, «как у тебя дела, доченька?». Отнюдь. Вечное «ты почему не пашешь?».

– Да на работе я, на работе.

– В таком случае почему ты звонишь в рабочее время? Тебе не кажется, что начальник будет недоволен? Тем более после прошлой аттестации.

– Мам, а нельзя… Ладно, проехали. Слушай, я сегодня ну никак не могу попасть на выступление Генри.

С того конца провода доносится чуть ли не всхлип, затем преувеличенно тяжкий вздох: «Ах, Эмма, Эмма…»

Вот он, ее коронный, наработанный номер: тот самый тон предельного, горестного разочарования, от которого я вечно чувствую себя куском ходячего дерьма.

– Мам, мне правда очень жаль. Чес-слово, я так хотела сходить, действительно собиралась, но…

– Генри будет очень расстроен. Очень. Ты же знаешь, как много труда и сил он вложил в свою антрепризу. А агенты? Ты забыла, что он пригласил разных импресарио? Понимаешь, до чего ему это важно: иметь дружески настроенную аудиторию?

– Мам, я знаю…

– Он со своей программой хочет выступать в Эдинбурге, ты помнишь? Мы так им гордимся!

– Да, но Джефф…

– А ты его попроси. Вежливо, с приятной улыбкой, хорошо? Я уверена, он все поймет, стоит лишь объяснить.

– А я уже объясняла. Он говорит, я должна остаться, потому что сегодня утром опоздала на работу.

– Господи боже! Значит, ты сама виновата, что не можешь прийти и поддержать Генри? Опять допоздна пила с подругами?

– Да. В смысле нет. Мы помогали Ал. Помнишь, я тебе рассказывала, как она расстроилась из-за Симоны? Так представляешь, вчера…

– И вот это прикажешь передать Генри? Мол, для нашей Эммы подруги значат больше, чем родная семья?

– Мама, так нечестно! Я ходила на все матчи Уильяма, а когда Изабелла открыла свою танцевальную студию, я тоже там была…

Сколько себя помню, меня с детства таскали с одного мероприятия на другое: то у одного родственничка какое-то «событие», то у другого… Я и сейчас начинаю утро с того, что иду на кухню проверить календарь: что сегодня у кого запланировано. Изабелла – моя старшая сестрица. Ей тридцать два, она занималась танцами, возмутительно красива и замужем. Имеет сына. Уильям – мой старший брат, ему двадцать восемь, и он профессиональный игрок в гольф. Живет, естественно, в Сент-Эндрюсе, так что я редко его вижу. А вот Генри у нас младшенький, ему двадцать четыре, и, если верить мамуле, это будущий Джимми Карр[1].

– Мам?..

Молчание. Которое растягивается на две, три, затем четыре секунды.

– Мам? Аллё? Ты меня слышишь?

Вновь раздается вздох.

– Думаю, тебе пора вернуться к работе. И так неприятностей не оберешься.

Я промокаю глаза запястьем.

– Передай Генри, что я желаю ему самой большой удачи, ладно?

– Передам. И мы еще поговорим о твоем поведении. А сейчас займись, пожалуйста, работой. Трудись усердно, чтобы мы тоже могли тобой гордиться.

Короткие гудки отбоя не дают мне вставить и словечко.

Глава 4

Наши дни

Я сижу в служебной комнатушке; в руке письмо, у ног – сумка-«почтальонка». Пошел седьмой час, как Шейла передала мне злосчастный конверт, а я уже со счета сбилась, сколько раз довелось его вертеть в руках. Вот написано мое имя – в смысле, поддельное, – «Джейн Хьюз», а под ним «Приют для домашних животных “Гринфилдс”», затем адрес: «Бьюд, Сев. Абердер, Уэльс, CF44 7EN». В правом верхнем углу – марка первого класса. Погашена, но штемпель настолько смазан, что невозможно разобрать ни название почтового отделения, ни дату. Собственно послание написано от руки, синей пастой, а не чернилами; почерк беглый. Буквы не слишком крупные, выведены уверенно, твердой рукой. Ни единой помарки, безупречная орфография, все знаки препинания на месте. Гм…

– Слушай, ты к этому письму как прилипла, – говорит Шейла и делает шаг в мою сторону, протягивая руку. – Можно взглянуть?

– Да ну, ерунда. – Тут же смяв письмо, я швыряю его в мусорную корзинку. Глухо ударившись о край, бумажный комок отскакивает внутрь. Есть.

Шейла в нерешительности замирает посреди комнаты. Вытянутая было рука вновь опускается, моя начальница хмыкает, но за письмом не лезет. Наоборот, набросив дождевик, берет со стула свой вечный баул и вешает себе на плечо.

– Ну, я пошла, – говорит она. – Ты завтра здесь?

– Угу, – киваю я.

– Не забудь перед уходом хорошенько проверить все двери. Замки там, сигнализацию… Еще не хватало, чтобы мистер «Навороченный Джип» со своими дружками собаку у нас выкрал.

– Да-да, все проверю, не волнуйся.

– Ладно, не буду. – Шейла улыбается, вскидывает ладонь в прощальном жесте, затем исчезает в коридоре.

Секунд через тридцать тренькает колокольчик, что над входом: всё, ушла. Я выуживаю письмо из корзины для бумаг, засовываю в задний карман джинсов, тянусь к своей «почтальонке» и достаю оттуда мобильник.

Две эсэмэски плюс один непринятый звонок.

17:55 – СМС, от Уилла:

«Напоминаю: вечером наш ужин. Х».

17:57 – входящий, от Уилла.

17:58 – СМС, от Уилла:

«Решил уточнить: ты не против окуньков? Я помню, ты говорила, есть рыба, которую ты терпеть не можешь, только из памяти вылетело: то ли окунь, то ли карась. Не сердись, если я перепутал. Если что, успею заскочить в супермаркет и все переделать!»

Тьфу ты, я и забыла, что нынче вечером еду к Уиллу…

Мобильник заходится трясучкой у меня в руке, в воздухе расплывается электронное звяканье.

«Уилл».

Возникает желание мазнуть пальцем справа налево, снимая входящий и притворяясь, что занята по горло, но ведь он только пуще разойдется, возьмется названивать…

– Аллё? – вжимаю я телефон в ухо.

– Джейн! – восторженно восклицает он, голос так и тает от вложенной в него теплоты.

– А, привет! Извини, я не перезвонила насчет ужина, у нас тут такая запарка… У одного кобеля взрывной понос развился, так что пока ему клетку отчистила, потом со стиральной машиной провозилась, в общем…

– М-м… Взрывной понос, говоришь? Эх, люблю я твой сочный слог!

И заливается смехом. Я бы тоже с удовольствием повеселилась, да только не могу сейчас.

– Ну так чего? На ужин-то придешь или как? – В его голос вкрадывается пусть и легчайшая, но явная нотка настороженности. Наши с ним отношения не оперились в очень многих смыслах. К примеру, мы до сих пор силимся подать себя в наилучшем виде, пробуем воду ногой, пытаемся распознать, чего каждый из нас собой представляет. – Потому как, знаешь ли, мы с Хлоей об заклад побились.