Обычные мы. Миниатюры. Часть первая - Максим Савин

Туоми этот способ «моргания» не понравился, и она решила в жизни ящерицы ничего не менять. Палку же, по инерции от изумления, вернули владельцу, в результате чего, в жизни пса тоже ничего не изменилось.

«Совершить какую-либо перестановку» стало у ребят навязчивой идеей, поэтому они направились к дому семьи Милл. Дети помнят, что родители Дори и Чета, Мистер и Миссис Милл, на данный момент находятся в парке, так же как и родители самих Туоми и Ларри. Чем заняты Дори и Чет неизвестно, но есть надежда на то, что они присматривают подарки для именинников, и не придется особо шептаться. Подойдя к дому семьи Милл, Ларри прислонил ухо к двери и начал прислушиваться. Особо ничего не услышав, он развел руками и повернул ручку двери.

В доме два этажа, на первом размещается кухня, гостиная и выделено большое место для кладовки. Второй этаж разделен на четыре комнаты: слева от лестницы располагаются комната Чета и Дори, далее, посередине, разделяя комнаты детей от комнаты родителей, обустроили библиотеку.

Зайдя в дом, дети не успели одуматься, как из кухни послышались шаги. Оттуда показалась Дори, и, проворчав: «Опять. Сквозняки» закрыла входную дверь. «Не видит» взглядом сказали друг другу ребята, трусцой поднялись на второй этаж и только там уже вспомнили, что надо продолжать дышать. После некоторых вычислений выявили, где находится комната Чета, но, даже будучи невидимыми, не решились в ней что-то менять. Смене перестановки подверглась другая детская комната.

Когда «преступники» уже скрылись и Дори, без задней мысли, поднялась к себе, то увидела, что «сквозняк» перепутал ей модели кораблей местами, поменял нумерацию, названия самих кораблей и даже некоторые выставил друг напротив друга, изображая баталию. «Чет. Просила же. Балбес» коротко оценила обстановку Дори, но понимая, что не успеет все упорядочить до званого Дня Рождения, начала прихорашиваться.

Неуловимые кознетворители, осмелев, заходили в каждый дом, игнорировав собак, которые все-таки их слышали. Главное вовремя затаить дыхание и пробежать на цыпочках как можно скорей.

Менялась местами посуда в домах; рисовались узоры в тетрадях; заполнялись дневники на несколько недель вперед всякими немыслимыми предметами, и повышались или понижались оценки у одноклассников. Безобразия продолжались до тех пор, пока взрослые не начали возвращаться с воскресных прогулок домой на обед. Только тогда Туоми и Ларри вспомнили, что у них сегодня День Рождения, что к ним, наверно, уже идут гости, а они взмыленные, но веселые находятся почти на другом конце такого увлекательного города Вэлдор.

Домой бегут быстрее, чем убегали бы от собак. Нет желания отвечать на расспросы, где они все это время пропадали, и почему не в самой «подарочной» форме. Еле успели. Примчавшись, быстро побежали в ванную, начали мыть руки и лица, стараясь, при этом, смыть всю невидимость. Быстрым шагом пришли к столу, который уже накрыт, и сели дожидаться гостей.

***

Задувая свечи торта, Туоми вслух загадала:

– Хочу в следующий раз еще и неслышными быть.

– И чтоб быстро лететь хотя бы обратно, – закончил пожелание Ларри.

Никто из гостей не понял, о чем идет речь.

Ну и ладно.

Самые приятные чувства

Как и обычно, близнецы ждут, когда за окном все утихнет: коты закончат бродить по территории Рэя и куст акации, наконец-то, перестанет зловеще шуршать. Шелест куста акации часто сопровождается когтистыми тенями на стене и потолке. Минут пятнадцать, хотя никто не засекал, может и несколько часов, дети привычно боятся теней, представляя их в разный формах, даже тех, которые не способен дать ни один куст. Если на улице дворник делает обход, проходя светом фонарика по окнам ребят, то ничего не остается, как прятаться под одеялом и подавать друг другу позывные, сообщая о том, что все в порядке. Сегодня обычный четверг, день, перед обычной пятницей. Завтра близнецы Римкус снова пойдут в школу и забудут большую часть страхов, что напридумывали всего ночь назад. Но это будет завтра, а пока настало время, когда бояться уже неуместно, ведь ты из фантазера превращаешься в обычного труса. А трусов в семье Римкус нет.

– Ты знаешь, сестра, – начал Ларри, переворачивая подушку, – самое приятное чувство – это когда в невыносимую жару переворачиваешь подушку на обратную сторону. Так сразу прохладно становится и жутко приятно!

– Да-а-а-а, – Туоми тянула слово до тех пора, пока ее подушка тоже не была перевернута, – ты прав. Еще здоровское ощущение, когда танцуешь в носках по начищенному деревянному полу.

– Кажется, можно без конца так скользить, пока кто-то не отвлечет или просто не подойдет к комнате, – согласился брат.

После недолгой тишины, Ларри высказал следующую версию приятных воспоминаний:

– Самое приятное чувство, когда так весело с друзьями, что потом от смеха болит живот и скулы. Те редкие случаи, когда боль воспринимаешь с гордостью и радостью, что в твоей жизни есть те, с кем можно вместе так веселиться, – немного погодя, Ларри добавил: – Ты в их числе, сестра.

Молчание от ожидания Туоми затянулось, широченная улыбка не сползает с ее лица. Улыбка не позволяет ей комментировать вариант брата и сосредоточиться на других воспоминаниях. Брат понимающе ждет, он тоже улыбается. Туоми, наконец, продолжила:

– Очень приятно, когда весь день помогаешь родителям, потом начинаешь стонать и вредничать, а потом ворчишь на себя за то, что стонешь и вредничаешь. Ведь понятно, что кроме тебя никто не поможет родителям по дому или огороду. Так вот, самое приятное – это получить родительскую благодарность за оказанную помощь. Такое теплое чувства успеха! – лицо Туоми, кажется, начало немного светиться в темноте от пережитых снова эмоций.

Ларри прекрасно понимает, о чем говорит его сестра и «издает такой же свет» с другой стороны комнаты. А потом, продолжив эстафету, добавляет:

– Или когда мама или папа играют с нашими волосами…, – не успевает договорить, как Туоми его перебила:

– Ага, у меня, бывало, слюна от наслаждения начинала течь!

Близнецы громко засмеялись, но быстро спохватились, понимая, что их могут услышать родители.

– Да-а-а, – вновь затянула Туоми, покрываясь гусиной кожей, снова переживая приятные ощущения.

– Да-а-а, – понимающе подхватил Ларри. – Кстати, – продолжил он, – когда попадаются такие пластиковые пузырьки, что используют для безопасной транспортировки бьющихся предметов, так я могу их лопать все до последнего.

– Ну, ты и завернул про транспортировку, это обычные шлепики. Я тоже могу их шлепать сколько угодно. Помню, когда прошлым летом всей семьей ходили по грибы, я в лесу нашла траву. Это не просто трава, она как-то манила меня ее сорвать, а потом водить по ней пальцами. Так я об нее все руки изрезала