Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что ж, такой способ избавлял от необходимости видеть жертву в момент смерти, а значит, не требовал того убийственного хладнокровия, которым не обладала Элейн. Она отправилась к экономке, чтобы узнать, чем в доме уничтожали грызунов.
– Та каждый месяц отвар пижмы делаю. Уходит, не напасешься, – посетовала экономка.
– Дай мне одну бутылку, а?
– Ну ты сдурела! Я ж тебе говорю, осталось малек. У меня и пижмы самой почти нет, новая еще не скоро пойдет, а насушенная уж почти вся того.
Но Элейн не сдавалась и все же получила маленький пузырек отвара.
– Шось ты с этой каплей делать будешь… – Экономка сопроводила свои слова скептическим фырканьем.
«Лучше тебе не знать», – подумала Элейн. Следом она отправилась к реке: нужно было выяснить, как зовут мужчину и где его найти.
Она спрашивала каждого встречного о высоком блондине в форме карнаби, но те лишь качали головой. Это было странно: в таком маленьком городке появление солдата вражеской армии – пускай сейчас они и жили в мире – обычно замечали сразу. Да, Лимес принадлежал теперь объединенному королевству Англорум, но прежде, как и родная деревня Элейн, считался частью Кападонии. Здесь еще жили мужчины, сражавшиеся когда-то с карнаби до последней капли крови. На представителей прежде недружественного народа смотрели если не с ненавистью, то уж точно с неприязнью и подозрением.
Наконец, ей встретился мясник, крупный мужчина, которого Элейн всегда обходила стороной из-за характерного запаха сырого мяса. Но в этот день она остановила его, чтобы задать вопрос.
– С лицом таким, – он скривился, поводив рукой у себя перед носом, – смуглым?
Элейн пожала плечами. Она отлично помнила, как выглядел солдат, когда ей самой было десять. Совсем молодой, с лихо вьющимися волосами цвета пшеницы, росшими на лбу, в самом центре, клином. Такое в народе называли «мыс вдовы». У него были холодные, безумные светлые глаза и две небольших родинки.
Но вот каким он был сейчас? Она не смогла в деталях разглядеть его, слишком потрясенная внезапной встречей.
– Много ли вы видали карнаби за последнее время, чтобы думать, о каком рассказать, о смуглом или о бледном? – спросила Элейн, сложив руки на груди.
– Не умничай давай! – пропыхтел мясник. – Приходил он в «Два петуха», пил сосновый эль и ел почки. Лита подала ему двойную порцию. – Последнее определенно сердило мужчину. – Можно подумать, я для того ей мясо вожу, чтобы синих кормить.
Местный паб «Два петуха» по обыкновению обслуживал приезжих, так как на втором этаже его находилась гостиница. Путь Элейн был недолог, и вот она оказалась у невысокого здания постоялого двора.
Душа ее металась: действительно ли она была способна на убийство?
То, насколько легко Элейн рассказывали об этом светловолосом военном, ясно говорило о нелюбви и недоверии к его народу. Слишком много оставалось в живых людей, потерявших на войне с карнаби родных и близких.
Хозяин паба и гостиницы безо всяких вопросов указал комнату, в которой остановился молодой мужчина, и добавил, что тот сейчас отсутствовал.
Элейн кивнула и пошла к лестнице. Никто ее не остановил.
Дверь в комнату была заперта, но, без сомнений, ключ имелся у горничных. Элейн двигалась неторопливо, но уверенно, сердце билось часто и громко, а в голове была странная пустота.
Она нашла помещение, в котором отдыхали девочки-служанки. Прежде чем войти к ним, Элейн достала из незамысловатой прически ленту и запрятала в рукав платья. Затем вошла к горничным и попросила открыть номер.
– Этот карнаби взял мою ленту, я хочу ее забрать, – пояснила она, изобразив тревогу на лице, и девушки ахнули.
Такой жест со стороны молодого человека заявлял о намерении начать ухаживания. Если бы речь шла о местном, Элейн едва ли стали бы помогать. Чего ж страшного, если молодой человек захотел поухаживать за девицей? Но тут речь шла о карнаби.
Одна из горничных решительно встала и жестом велела идти за ней.
– Можешь оставить меня здесь? – прошептала Элейн, когда нужная дверь была открыта. – Ленту надо еще отыскать.
Девушка неуверенно пожевала губу, а затем кивнула в ответ.
– На всякий случай закрой дверь. Вдруг он вернется, – сказала Элейн.
– Но как ты выйдешь?
– Придумаю что-нибудь.
Покачав головой, служанка закрыла комнату. Узнай кто-то, что дочь главы клана как воровка проникла в комнату к незнакомому мужчине, ее ждало бы суровое наказание. Но, увы, клана уже не было, как и тех, кто мог волноваться о судьбе Элейн.
Чуть осмотревшись, она увидела глиняный чайничек на столе у окна и, убедившись, что тот был пуст, вылила в него отвар пижмы.
В коридоре послышались шаги. Элейн замерла. Уловив звук поворачивающегося в замке ключа, она испуганно застыла, взглядом ища убежище. Увидев в углу массивный шкаф для одежды, она заскочила в него. Едва оказавшись внутри, закрыла дверцу, и в следующее мгновение в комнату вошел карнаби.
Сквозь щель между дверцами Элейн наблюдала за происходящим.
Он закрыл дверь, скинул темно-синий камзол и размял шею. Затем упал на кушетку, по-хозяйски забросив ноги в грязных сапогах на столик, запрокинул голову и протяжно выдохнул. Он сидел так не меньше четверти часа, и Элейн изнывала от желания пошевелиться и разогнуть затекшие ноги. Но она смирно сидела и ждала. Как в ту ночь в Думне, когда она так же пряталась от него под телегой. Кровь застучала в ушах при воспоминании о той резне. Элейн зажмурилась, чувствуя, как все существо наполняется страстным желанием любой ценой отомстить этому монстру.
Наконец карнаби резко подскочил, будто какая-то мысль озарила его, и начал расхаживать взад-вперед.
Он был высок ростом и широкоплеч, подтянутый, жилистый, с живой мимикой и без намека на истинную сущность – сущность чудовища.
Мужчина подошел к окну, рядом с которым стоял чайник. Элейн не могла понять, намеревался ли он пить или просто смотрел в окно.
Наконец карнаби повернулся к окну спиной, и Элейн увидела, что у него в руке был тот самый глиняный чайник с пижмой.
Она смотрела, как он пил прямо из носика, и не чувствовала сил даже дышать. От мысли о том, что она только что отравила человека, к горлу подступила тошнота. Но Элейн не собиралась останавливать его. Нет. Он заслуживал каждого мгновения ожидающих его мук.
Карнаби оторвался и скривился, удивленно глядя на сосуд в руках. Пару раз причмокнув, будто бы пытаясь понять, что только что выпил, он хмыкнул, отставил чайник и сел за стол. Теперь Элейн видела только светлые волосы,
