Заметки путешественника - Анна Чеботарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особняком стоит могучий Успенский собор, схожий с Успенским собором Московского кремля. Но лишь внешние стены сохранили былое величие и основательность, внутри черные следы революции. Рядом с собором прославленная ростовская звонница в пятнадцать колоколов, каждый из которых имеет свое причудливое имя. Пишут, что играют они в до мажорной гамме, разносят хвалебные трезвоны по округе, гудит добротным басом двух тонный седой Сысой. Но услышать это удалось лишь дома в аудиозаписях. Рядом со звонницей мастерская черно-лощенной керамики. Здесь глина, пропитанная дымом, становится черной, словно угольной. А перед этим ее лостят небольшой палочкой, придавая характерный блеск. Черная утварь схожа с изделиями народов Кавказа. Странно, но больше нигде не удавалось встретить такой технологии, в основном глину любили за ее теплый, земельный цвет.
Ростов Великий на три года младше Великого Новгорода, но не сильно протопана к нему туристическая тропа. В округе малые деревянные домики с огородами, где зреют знатные ростовские огурцы, выращенные на сапропеле из озера Неро. На центральных улицах купеческие двухэтажные дома с магазинчиками, как бы продолжающими свою торговую роль. Но сейчас все спит под снежным покровом и ждет летнего тепла, когда вместе с кочующими птицами прилетят и путешественники по городам Золотого Кольца.
Но чтобы узнать город ближе надо побывать в нем ни один раз, пообщаться с местными жителями, побродить в утренние и вечерние часы по улочкам, порисовать его вдохновленные места. Может быть только тогда Ростов Великий раскроется в полноте самобытного существования.
Теперь мы возвращаемся домой, небо опять закрывает темное ватное одеяло и лишь солнечная полоса на горизонте меняется из лимонно-желтого цвета в оранжевый, потом в алый, малиновый и постепенно потухает…
Отчий дом
Жил Отец в златозарном доме, окруженным прекрасным садом. За садом были стены с воротами, за которыми в ином мире жили Его дети. Миллионы, миллиарды самых разнообразных детей…
Каждому дитя была дана свобода в выборе пути, в поступках к добру и злу.
Кто-то из детей не верил, что есть его Отец. Он глушил свое сердце, так как ему казалось глупым слушать его. Ведь люди и звери, окружающие его, были лишь существами из молекул и атомов. Никакой тайны для этого дитя с микроскопом не существовало. Томик стихов никогда не лежал в его кармане. Все было возможно объяснить и если не сейчас, то в ближайшем будущем…
Другой ребенок всегда сомневался, что есть Отец. Иногда он подходил к небесной дорожке, но что-то отвлекало его из округи и стремление идти вперед исчезало. Рядом с ним существовали реальные радости и он погружался в них всей душой — теплый вечер, домашние животные, еда, любимое дело, друзья, близкие люди. Он радовался всему насущному и его душа не нуждалась в иной радости, забывала о возможной встрече с Отцом. Этот ребенок хотел быть самодостаточным и земная собственная дорога была для него привычней.
Был еще ребенок добрый и воспитанный. Он помогал ближним, старался любить всех. Это дитя было близко к Отцу и в тоже время очень далеко от Него. В нем было много стремления к самостоятельности. Это слово состоит из двух частей — «сам» и «стою». Отец не мог вести его за руку, так как он хотел все делать сам. Ему было довольного своего собственного света. Он сам шел по своей земной тропе и не нуждался в словах и помощи Отца.
Но был ребенок, который на кого-то иногда ругался, кого-то осуждал, ворчал и был недоволен. А потом горько плакал от самого себя и бежал в печали к златозарному дому, чтобы успокоится в неземном Свете Отца Небесного. Он видел свою пустоту, темноту и ему так хотелось осветить ее, наполнить самым чистым источником. Он радовался искренно встречи с Отцом и только этим утешался. Мир нападал на него, он сам сдавался, слабел и опять делал плохие вещи, но вспоминал об Отце. Его душа теперь всегда стремилась к родному Свету, падая и вставая, падая и вставая…Он читал письма, которые оставил Отец на земле, читал и освещался Светом слов Отца. Когда он умер, то душа, так же, как и при земной жизни, устремилась в тот прекрасный сад к вечному Отцу Небесному. «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное» (От Матфея, 5:3)
КАМНИ и ОБЛАКА
Широкое синие море казалось таким же бескрайним, как небо. Две величественные стихии сливались в одно целое на горизонте.
По небу проплывали облака. Белые, легкие, беззаботные. У берегов моря лежали камни. Темные, тяжелые, задумчивые…
Одно облачко, засмотревшись на молчаливого каменного великана, остановилось.
— Скажите, как вам не скучно здесь лежать? Однообразная картина может утомить. Мы засыпаем, проплывая над пустынной морской гладью. Иногда устраиваем бурю вместе с ветром и проливным дождем, чтоб хоть немного развеять тоскливость путешествия. Вам, наверно, надоело смотреть на холодную синеву моря? — спросило с нетерпением маленькое облачко.
— Нет, беззаботное воздушное дитя, — ответил камень-валун с гладкой от морских волн поверхностью. Мы каждый день черпаем что-то из морской стихии. Утро, день, вечер для нас как времена года, каждый приносит свой стих о бескрайности моря. Каждая его строчка говорит о прекрасном и вечном…
— Но у моря есть конец! Вот там, за горизонтом, где заходит солнце, — возразило облачко.
— Да, конечно, море имеет границы. Но мы, лежа неподвижно на берегу видим его неимоверно глубоким и бескрайним. Корабли не всегда возвращаются на пристань…
Небо и море рассказали нам, что значит слово «вечность», поэтому наши каменные спины мужественно переносят непогоду.
— Ладно, мне пора улетать. Не вечно же мне с тобой беседовать об однообразии морских волн, — второпях пролепетало облачко и полетело
