Саншха и Hьяяти - анализ иллюзий и реальность - Дебипрасад Чаттопадхьяя

"Город, который они основали, имел строения из голубого камня, подобно шее павлина, и всегда оглашался криками павлинов" (там же).

Можно даже предположить, что, подобно готамам (буйволам), мории также первоначально представляли род из племени шакья.

"Говорили, что мории происходили от шакьяских принцев из Капилавасту, которые бежали в Гималайские районы, чтобы спастись от преследований Видудабхи, и основали там город" (там же).

Что здесь заслуживает внимания, так это тот факт, что народы великого государства Маурья во времена Будды находились на племенной стадии развития и не занимали еще выдающегося положения.

Таким образом, век Будды был временем, когда государственная организация начала развиваться в недрах племенной организации. Что касается магадхов и кошалов, то они уже выступают как государства, созданные на развалинах племенных организаций. Однако эти два государства были окружены племенными обществами, которые, как мы сейчас увидим, вскоре утратили свою независимость. В этом смысле век Будды был свидетелем самых значительных социальных переворотов в долине Ганга.

Мы можем получить довольно ясное представление об этих социальных перестройках, подвергнув анализу оба возникших государства, а именно кошалов и магадхов, и более развитые племена, такие, как анги, ваджи, шакьи, каши, колии и маллы. Начнем с шакьев. Сам Будда пришел от них. Очень важно отметить, что шакья все еще находились в племенной стадии, хотя и на довольно высоком уровне развития. Однако даже некоторые из выдающихся ученых недооценивают этот момент.

Ольденберг замечает:

"Государство Шакья было одним из тех маленьких аристократических государств, которые сохранились до нашего времени по окраинам крупных индийских монархий" (B, 97).

Радхакришнан добавляет:

"Он (Будда) был наследным принцем царства Шакья... Проникшись ощущением никчемности чувственных вещей, он отказался от довольства, могущества и богатства жизни во дворце, чтобы размышлять о вечном и найти для своих собратьев путь к спасению от низости жизни и плотских иллюзий" (IP, I, 347-348).

Такие описания вводят в заблуждение. Шакьи, в конце концов, были всего лишь племенем (см. Malalasekera, DPPN, II, 969). Там не могло быть чего-либо похожего на наследственность царского сана. Как указывает Малаласекера, "...шакьи, очевидно, не имели царя. У них была республиканская форма правления, вероятно, с правителем, выбираемым время от времени" (там же).

Описание, данное Рис Дэвидс, богаче в деталях.

"Административные и судебные дела рода выносились на публичное собрание, на котором присутствовали как старые, так и молодые, в их общем зале совещаний (сантхагара) в Капилавасту. В таком парламенте, или собрании, обсуждались предложения царя Пасенади о выборе невесты у шакьев для него самого. Когда Амваттха отправился в Капилавасту по делам, он пришел в зал совещаний, где в то время у шакьев проходило собрание. И именно в тот зал малов отправился Ананда, чтобы объявить о смерти Будды, ибо там они собрались для рассмотрения этого события. Единственный вождь - как и на какой период он выбирался, мы не знаем выбирался как должностное лицо, председательствующее на собрании, и, если не было собрания, управлял государством. Он носил титул раджи, что должно было означать нечто похожее на римского консула или греческого архона.

Мы нигде не слышали о таком триумвирате, какой был у личчхави, не слышали мы и о таких актах царского суверенитета, которые описаны в отношении подлинных царей, упомянутых выше (то есть у магадхов и кошалов). Но мы слышали одно время, что Бхаддия, молодой двоюродный брат Будды, был раджей; а в другом разделе "Суддходаны" отец Будды (о котором всюду говорили как о простом гражданине - суддходана шакья) называется раджей" (ВI, 13-14).

Рис Дэвидс настойчиво употребляет слово "род" для обозначения племени и употребляет два этих слова как почти равнозначащие, подобно тому как она употребляла слово государство в описании племенной организации. Это может вызвать путаницу. В действительности же внутри племени шакья было большое число родов и один из них дал Будде его имя Готама (Гаутама).

"Внутри племени шакья, вероятно, существовало несколько родов, готтов. Сам Будда принадлежал к Готама готта. Предполагали, что это был род брахманов, претендовавший на происхождение от древнего иши (риши) Готамы. Однако доказательства для этого предположения весьма скудны. Нигде мы не находим, чтобы шакьи называли самих себя брахманами. С другой стороны, мы находим различные роды, претендующие на долю реликвий Будды на том основании, что они, подобно Будде, были кхаттии" (DPPN. II, 969).

Мы не можем здесь вмешиваться в споры о том, что обозначает слово кхаттия. Очевидно, оно обозначает воина, так как там мало указаний на варнашраму (см. Fick, SONIBT, 17А). Мы не можем вдаваться и в рассмотрение легенд относительно происхождения шакьев, какими бы интересными ни казалось некоторые из них (см. Thomas, LB, ch. I). Для нас важна племенная организация шакьев, отличительной чертой которой, как это упоминается в буддистских текстах, был племенной совет, собиравшийся в сантхагаре. Совет, говорил Морган (см. AS. 84), был важной отличительной чертой племенного общества. Таким образом, следует ожидать, что и другие племена в буддистской Индии сохранили то же самое устройство. Мы слышали о сантхагаре также и от малов и личчхави (см. Rhys Davids, DB. I. 113). Будда всегда с гордостью вспоминал о принадлежности к племени шакьев. Одной из наиболее типичных форм, в которых тексты упоминают о нем, была "сын шакьев". Он был полон почтения к древним общественным установлениям. Племенной строй с его весьма важной чертой племенной демократии, наследованием которой так гордился сам Будда, в течение своей жизни находился под угрозой со стороны возникавшей государственной власти.

Кампания Аджатасатту против конфедерации вадджи - довольно типичный пример. "Я вырву с корнем этих вадджи, сказал царь, - я уничтожу вадджи, я приведу этих вадджи к полному разорению" (там же, II.78). В буддистском тексте не приводится ни одной причины для такого зловещего решения царя. Текст (см. Вasham, HDA, 69) джайны упоминает одну: дело было просто в алчном стремлении царя завладеть одним слоном и ожерельем. Это звучит несколько неосновательно. Разумеется, должно было существовать нечто большее.

"Артхашастра" Каутильи дает нам ключ. Для роста власти монархов не было перспектив до тех пор пока по соседству обитали свободные сангхи, слишком сильные, чтобы их можно было разбить путем прямых военных действий. Кроме того, пример их демократии был опасным для монархий. Уничтожение сангх было, таким образом, неизбежной частью политики поднимающейся государственной власти.

"Главная борьба велась между кошалами и магадхами: но одновременно те и другие сражались против племен" (Kosambi ISIH, 146). Это было, по характеристике Косамби, тройственным соперничеством (см. там же, 147). В этом соперничестве нас особенно интересует вопрос о борьбе государств с племенами. Каши уже были разбиты кошалами.

Движение кошалов к югу, на Бенарес, уже стало легендарным. Мифический царь Брахмадатта из Бенареса одержал крупную победу над кошалами, в результате которой захватил в плен и казнил царя Дигхити вместе с царицей. Бежавший кошаланский принц Дигхаву восстановил свое царство и, вероятно, присоединил каши, будучи зятем Брахмадатты. Такую же историю рассказывают и о кошаланском принце Гхатте, который отторг обратно Кошалу от Брахмадатты после поражения его отца, вновь укрепив Саваттхи, чтобы сделать его неприступным; этот принц отправился в Таксилу, чтобы изучить три веды. В джатаке 303 сказано, что "Даббасена, царь кошалов, покорил каши"; в джатаке 355 его называют уже Вамкой. Джатака 532 сообщает, что бенаресский царь Маноджа привел в покорность кошалов. Эти имена мало о чем нам говорят, но соперничество, которое достигло своей кульминации в гегемонии кошалов над каши, представляется историческим" (там же, 147-148). Это были те самые кошалы (вероятно, при жизни Будды), которые напали на шакьев и подвергли их истреблению, включая женщин и детей. Предлогом была месть за известный свадебный обман. Пасенади (Прасенаджит), царь кошалов, самый могущественный из царей за время жизни Будды, пожелал иметь невесту из племени шакья. Предположительно, истинным мотивом было стремление привлечь шакьев к дипломатическому союзу (см. "Артхашастру"). Однако, верные своей племенной традиции, шакьи не могли легко согласиться на такое предложение. Брак вне племени был против племенных правил. Все же шакьи, естественно, боялись открыто отвергнуть предложение царя. На племенном собрании, созванном для обсуждения этого вопроса, обнаружились две разные точки зрения. Первая: мы живем под сюзеренной властью царя кошалов. Если мы не дадим ему одну из наших дочерей, может возникнуть великая вражда; но если мы отдадим ему одну из наших дочерей, тем самым нарушим традиции нашего рода. Что делать? Вторая: царь - наш враг. Поэтому, если мы откажем в том, чего он от нас требует, он уничтожит нас. Кроме того, он не равен нам по рождению. Что делать? (см. IBBRAS, XXVI, II, 184-185)