Люди Севера: История викингов, 793–1241 - Джон Хейвуд

Гренландию в те времена только начали осваивать охотники-собиратели иннуиты, а Исландия оставалась безлюдна, поэтому ни та ни другая на роль Пифеевой Фулы не подходит. А значит, высадился он, скорее всего, где-то неподалеку от Тронхеймс-фьорда, на западном побережье Норвегии. Несмотря на северные широты, климат норвежского побережья относительно мягок из-за Гольфстрима, теплого атлантического течения, и потому земледелие здесь возможно даже за Полярным кругом. На защищенных южном и восточном берегах Тронхеймс-фьорда почвы одни из самых плодородных в Норвегии, и земледельцы селились там уже в 2800 г. до н. э. Затем Пифей двинулся дальше на север, и его наблюдения явно свидетельствуют о том, что он пересек Северный полярный круг. Пифей утверждал, что в одном дневном переходе к северу от Фулы море сковано льдом, хотя неясно, видел ли он это своими глазами или пересказывал сообщения других мореплавателей.

Посетив Фулу, Пифей двинулся на юг исследовать Балтийское море, в которое, скорее всего, прошел через Скагеррак, Каттегат и какой-то из проливов между островами Датского архипелага. Пифей посетил некий остров Абалус, на берегах которого собирали янтарь. Камень огненного цвета, полупрозрачная окаменевшая смола, янтарь тысячелетиями высоко ценился в Средиземноморье не только за красоту, но и за электростатические свойства, казавшиеся волшебными: по-гречески янтарь назывался электрум, это он подарил нам слово «электричество». О происхождении янтаря ходили разные мифы, и Пифей был первым, кто установил истину. В Абалусе опознавали датские острова Зеландию и Борнхольм, Земландский полуостров возле современного Калининграда (ныне самый богатый источник янтаря) и остров Гельголанд в Северном море. Последняя версия кажется маловероятной, так как, по словам Пифея, Абалус лежал в одном дне морского пути от страны готов, которые в то время жили на побережье Балтики. По водам Балтики Пифей дошел до устья Вислы, а может быть и дальше, а затем двинулся домой в Массалию вниз по Танаису (Дону) на юг до Черного моря, где в одной из многочисленных греческих колоний без особого труда нашел корабль, который доставил его в родной город.

Цитата из Пифея, приведенная у Страбона, при всей ее краткости представляет собой первый отчет очевидца о том, как жили предки викингов, хотя и мало что сообщает об этих людях сверх того, что они пили мед и эль и сушили злаки в амбарах. Если Пифей и рассказал что-то о языке, обычаях и общественных институтах обитателей Фулы, читатели не сочли это достойным сохранения. Чтобы узнать о ранних предках викингов что-нибудь существенное, придется обратиться к археологии.

Скандинавия в каменном и бронзовом веке

Предками викингов были, вероятнее всего, земледельцы каменного века, пришедшие в Скандинавию около 6000 лет назад и вытеснившие либо ассимилировавшие местных охотников-собирателей, чьи предки оказались здесь в конце последней Ледниковой эпохи, приблизительно еще на 6000 лет раньше. Новые пришельцы-аграрии принадлежали к культуре шнуровой керамики (названной так по способу украшения глиняной посуды путем отпечатывания в сырой глине плетеных шнуров), которая зародилась на Северо-Германской низменности. Хотя связь едва ли возможно установить абсолютно точно, культуру шнуровой керамики соотносят с областью начального распространения германских, славянских и балтийских языков. Если эта теория верна, то пришельцы-аграрии, вероятно, уже говорили на языках, которые предшествовали современным скандинавским и принадлежали, наряду с немецким, английским, голландским и фризским, к германской языковой семье. Близкое генетическое сходство современных датчан, норвежцев и шведов с современными северными немцами – еще одно подтверждение этой версии. Никаких свидетельств других сколько-нибудь массовых миграций в Скандинавию вплоть до конца ХХ столетия не обнаруживается. Эта земля оставила след в истории скорее как экспортер населения.

Около 1800 г. до н. э. в Скандинавии появляются первые бронзовые артефакты. Бронза – это сплав меди и олова, которые в ту пору в Скандинавии не добывали (богатые залежи меди в Швеции открыли только в Средние века). Поэтому скандинавы целиком зависели от импорта. Поначалу ввозились готовые бронзовые изделия, но, когда местные кузнецы освоили искусство бронзового литья, они, вероятно, стали закупать бронзу в чушках, что широко практиковалось тогда в Европе. В тот же период на континенте развернулась широкая торговля янтарем, и, возможно, именно им скандинавы оплачивали поставки бронзы. Янтарь высоко ценился, и это гарантировало, что дефицита бронзы на севере не случится. Установление торговых связей с дальними землями помогло создать в Скандинавии более сложную общественную иерархию, о чем свидетельствует появление небольшого числа особенных захоронений, содержавших ценные предметы и отмеченных погребальными курганами. Камень, годный для изготовления орудий, встречается всюду, но бронза была экзотическим продуктом, а ее изготовление и обработка требовали особых умений, так что торговлю бронзой монополизировала немногочисленная знать, чем существенно усилила свою власть и повысила статус. В самых плодородных областях на юге Скандинавии хутора стали объединяться в небольшие деревни. Типичным жилищем был длинный дом – узкое строение, где люди делили кров с домашним скотом: в одном конце помещения жили хозяева, а в другом был загон для животных. Зимой присутствие скотины помогало обогреть дом. Наличие в деревне одного большого дома среди множества меньших свидетельствует о том, что деревенской общиной управлял один старейшина или вождь. В Норвегии и части Швеции рассеянный тип расселения оставался нормой до конца эпохи викингов.

Бронзовые орудия были несравнимо эффективнее каменных, но не менее, а даже более важным применением бронзы стало изготовление символов статуса, таких как оружие, украшения, бритвы, рогатые шлемы, луры (рога-сосуды), оснащение для колесниц и предметы культа типа великолепной «Солнечной повозки» из датского Трундхольма – скульптурного изображения запряженной лошадью четырехколесной телеги, в которой едет искусно позолоченный солнечный диск. Рогатые шлемы, неверно датированные антикварами XIX столетия, вызвали к жизни романтическое, но ложное представление, будто именно в таких сражались викинги. Увы, норманны никогда не носили рогатых шлемов.

Знать бронзового века, вероятно, также распоряжалась распределением и использованием янтаря. Янтарные бусы и другие украшения – распространенные погребальные дары в скандинавских могилах каменного века, но они почти не встречаются в погребениях бронзового века. Янтарь так легок, что не тонет в соленой воде (еще одно свойство, делавшее его в глазах древних людей особенным камнем; кроме того, он горит), и волнами выносится на пляжи Балтики и Северного моря, где его можно собирать. Однако скандинавская знать, судя по всему, объявляла весь выброшенный на берег янтарь своей собственностью и, успешно запрещая простому народу его оборот, использовала главным образом для заморской торговли.

Петроглифы

Именно в бронзовом веке (ок. 1800–500 гг. до н. э.) обитатели Скандинавии впервые осознали важность мореплавания. Судов, относящихся к этой эпохе, археологи пока не нашли, но их изображения встречаются повсюду: высеченные на скалах, гравированные на бронзовых сосудах и утвари, например, на бритвах, а самые заметные – каменные ладьи. Это погребальные сооружения из крупных камней, имитирующие внешние очертания корпуса корабля. Бывало, что на концах такого каменного судна устанавливались высокие стелы, как бы обозначавшие нос и корму; реже высокие камни устанавливались и в том месте, где у настоящего корабля находится мачта. Длина каменных ладей варьируется в основном в пределах от 1,8 до 15,25 м, однако самая длинная, ныне в значительной степени разрушенная, ладья в Йеллинге имеет длину около 335 м. До нас дошло более 2000 таких монументов, и больше всего их на шведском острове Готланд, но, вероятно, это лишь небольшая часть того, что было построено. Из сохранившихся ладей многие полуразрушены: крестьяне использовали камни в постройках или просто убирали их с пахотной земли, и, скорее всего, многие ладьи таким образом были уничтожены полностью. Первые каменные ладьи датируются второй половиной бронзового века, и строить их продолжали почти до конца эпохи викингов, то есть без малого 2000 лет. Какие верования связывались с этими символическими кораблями, оставались ли они неизменны на протяжении стольких веков, неизвестно, но, вероятно, ладьи должны были доставлять души умерших в загробный мир. Практика погребения в настоящих кораблях, которая появилась в столетия, непосредственно предшествовавшие эпохе викингов, видимо, была дальнейшим развитием тех же представлений.