Не смотри в глаза пророку - Сергей Кулаков

Из амбразуры тянуло сырым, морозом.

Майор поежился.

– Холодно, отец, – пожаловался он.

У Александра Михайловича дрогнуло сердце. Чего он в самом деле? Люди служивые, невооруженным глазом видно. Все бумаги в порядке. Какого лешего он держит их под дверью, на ледяном ветру?

– Сейчас, – сказал он и захлопнул окошко.

Вернувшись к пульту, разблокировал сигнализацию. Взял ключи и бесшумно вернулся в коридор. На добрую минуту прильнул к двери.

Но, как ни напрягал слух, ничего не услышал.

Александр Михайлович открыл верхний замок и нижний.

И снова замер. Если эти двое сейчас попытаются ворваться, у них ничего не выйдет. Дверь оставалась на кованом засове, который один стоил трех замков.

Но никто не ворвался.

Чувствуя, что сам продрог, Александр Михайлович отодвинул засов и распахнул дверь.

– Прошу.

Майор Филин прошагал мимо него, за ним впритык двигался старший лейтенант Рябов.

Александра Михайловича обдало запахом табака и настывшей кожи.

– Проходите, – сказал он в массивные спины.

Он запер дверь на засов и следом за неожиданными гостями вошел в дежурку.

– А вы дотошный, – с одобрительной улыбкой сказал майор.

– Работа такая, – отозвался Александр Михайлович.

Впрочем, похвала немногословного майора была приятна.

– Может, чаю? Я как раз свежий заварил.

– Спасибо, – кивнул Филин. – Не откажусь.

– А вот сандвичи, – достал Александр Михайлович пакет.

– Бисквитные? – улыбнулся майор. – Обожаю.

Александру Михайловичу стало еще приятнее. Вот занятой человек, а не строит из себя недотрогу. И на душе спокойнее, когда гость не отказывается разделить с тобой трапезу.

– Витя, ты давай пока в двадцать вторую, – обернулся к напарнику майор. – Я скоро подойду.

– Второй этаж, – подсказал Александр Михайлович.

– Мы знаем, – заметил майор.

Александр Михайлович кивнул.

– Ну да, конечно.

Старлей исчез в дверном проеме. Послышался размеренный скрип деревянных ступенек.

– С сахаром? – спросил Александр Михайлович.

– Да, – рассеянно кивнул Филин. – Две ложки.

Он подошел к окну, выглянул наружу. Казалось, его что-то беспокоит, хотя по лицу его ничего нельзя было понять.

Александр Михайлович налил чаю, положил сахару, ограничив себя одной ложкой, и позвал гостя.

Тот подошел, стоя взял чашку, начал пить большими глотками, не боясь обжечься.

– Угощайтесь, – двинул Александр Михайлович тарелку с бисквитами.

– Нет, спасибо, – отказался Филин. – В другой раз.

Александром Михайловичем овладело смутное беспокойство. Он машинально взял бисквит, откусил, но вкуса не почувствовал. Он неотрывно следил за майором, стараясь, чтобы тот этого не заметил, и оттого странно косил глаза, напрягая их до боли в переносице.

«Я же так и не доложил диспетчеру, – вспомнил он. – Хотя, наверное, надо звонить самому полковнику Вадимову. И как быть? Позвонить сейчас? Этот рядом. Поди, и остался для присмотра. Придется ждать, пока уберутся. Или все-таки позвонить при нем? В конце концов я тоже при исполнении».

– А какие бумаги вам нужны? – спросил он, стараясь, чтобы голос его звучал заинтересованно, но, в общем, без особого рвения. – Может, я чего подскажу, чтобы быстрее было?

– Так, – сказал Филин. – Мелочь. Да ты не волнуйся, отец. Мы ненадолго.

Он уловил взгляд, брошенный Александром Михайловичем на телефон.

– Не стоит тревожить начальство, – улыбнулся он. – Время позднее. Не поймут.

Он со стуком поставил пустую чашку на стол.

Александр Михайлович вздрогнул.

– Да я и не собирался.

– Ладно, – сказал майор. – Пойду, гляну, как там мой помощник. Спасибо за чай.

– На здоровье.

Майор, чуть сутуля плечи, прошел в дверь. Тревожно завизжали ступеньки, каждая на свой лад.

Александр Михайлович считал.

– …семь, восемь, девятая не скрипит, десять.

Площадка.

Скрип стал тише и совсем затих, когда майор достиг второго этажа.

Александр Михайлович, отложив надкушенный и забытый сандвич, вслушивался еще какое-то время.

«Звоню Вадимову, – решил он. – Доложу, а он пускай принимает решение. Уволить может. Или выговор объявит, премии лишит… Черт с ним, это после. Сейчас главное – доложить».

Он поднялся, стараясь двигаться как можно тише, хотя в этом не было особенной необходимости, и снял трубку телефона. Три цифры ноль, девять и тройку – надо набрать, чтобы соединиться со станцией и запросить связь с начальником охраны.

Он просунул палец в кружок с нулем и медленно довел его до упора. Не отпуская и все время прислушиваясь, так же медленно вернул его назад и вставил палец в девятку.

И вдруг у него закружилась голова и сдавило горло.

Из дверного проема на него смотрел майор Филин. В первый момент Александру Михайловичу показалось, что тот наплывает на него всеми своими плечами и необъятной грудью. Но майор не двигался, только смотрел неподвижным взглядом, в котором не было места ни сомнению, ни пощаде.

«Как он спустился? – пронзила Александра Михайловича судорожная мысль. – Ведь ступеньки же не скрипели».

– А я по краешку, где гвозди, – сказал Филин.

– Чт-то? – не понял Александр Михайлович.

Палец его застрял в девятке, но он не мог оторваться от глаз майора и забыл про телефон.

– Положи трубку, отец, – попросил майор.

Голос его звучал мирно, как если бы он говорил о чае или о бисквитах. Но взгляд был звериный, завораживающий, и Александр Михайлович под ним вдруг встрепенулся, как почуявший смертельную опасность олень, и что было сил завращал телефонный диск, как будто только в этом и состояло его спасение.

Филин с непостижимой для такой туши скоростью подскочил у нему и одной рукой перехватил трубку, а второй взял его за горло.

Александр Михайлович как бы разделился надвое. Одна его половинка силилась вырвать трубку, вторая, бросив диск, вцепилась в предплечье майора и пыталась отодрать его от себя.

Чуть сощурившись, майор усилил давление обнявшей шею руки, одновременно напирая на сторожа корпусом. Тот, забыв о трубке и слыша, как захрустели его хрящи, вцепился в душащую его руку уже двумя руками, силясь подсунуть свои пальцы под пальцы майора, чтобы отогнуть их и оторвать от себя.

Но с запоздалым ужасом Александр Михайлович понял, как слабы его гнущие медяки пальцы против пальцев майора, обвивших шею. Он дернулся раз, другой, в ушах заложило, забились будто бы сами по себе вытянутые в страшном напряжении ноги, поплыли в глазах багровые круги на черном фоне.

Пытаясь в последней надежде найти опору, Александр Михайлович откинул назад правую руку, уперся было ею в стол и, может быть, в отчаянном рывке умирающего сумел бы сбросить с себя гибельную тушу. Но рука его попала в тарелку с бисквитами, раздавила их и скользнула далеко в сторону. Александр Михайлович ощутил еще под спиной поверхность стола, рванулся было, царапнул скрюченными пальцами по чему-то гладкому и тугому, – но то было его последнее осмысленное движение.

Продолжая одной рукой удерживать свою жертву за горло, майор Филин поднял трубку, брошенную Александром Михайловичем, и приложил к уху. Там было тихо: набор номера, прервавшись после девятки, ждал продолжения.

Убедившись, что никто на том конце не встревожен, Филин опустил трубку на рычаг телефонного аппарата.

По телу сторожа пробежала легкая судорога. Майор не без труда отцепил его руку от своего предплечья, криво при этом усмехнувшись. Подержав за горло еще немного, он нагнулся над распростертым телом, убедился по остекленевшим глазам, что сторож мертв окончательно, и одним движением, ничего не стоящим ему физически, сволок его за ставшую внезапно тонкой и вертлявой, как у гуся, шею со стола на пол.

– Готов? – спросил от дверей старший лейтенант Рябов.

– Угу, – промычал Филин, озабоченно оглядываясь.

– План «Б»?

Филин глянул на наручные часы. До доклада диспетчеру еще полчаса.

– Угу.

Рябов шагнул в комнату, недовольно оглядел разбросанные по столу и полу бисквиты.

– Намусорил дед.

– Прибери тут, – распорядился майор. – Я наверх.

– Есть.

Оставшись один, Рябов на минуту задержался перед телом сторожа.

– Надо было тебе, – пробормотал он.

Наверху стукнула дверь. Шмыгнув носом, Рябов ногой перекатил сухое тело старика ближе к двери, вооружился веником и принялся сметать бисквиты и крошки, не пропуская ни одного сантиметра пола, вымытого перед обедом Александром Михайловичем с любовью и большим знанием дела.

Совещание

– Разрешите, товарищ генерал? – спросила Рита, влетая в кабинет.

Она тяжело дышала, хотя старалась, чтобы этого не было заметно. Минуту назад ее нашли в лаборатории, где она дожидалась результатов экспертизы, и приказали срочно явиться в кабинет шефа. Она пыталась возражать. Результаты вот-вот будут готовы, пять минут ничего не решат. Но ей сказали, что лучше поторопиться – у шефа что-то очень важное, и Рита, хлопая дверями, помчалась на вызов.