Детектив с Лысой Горы - Александр Прокопович

Глава шестая

В гостях у человека-добермана

Заключая договор с властью, помните, что договор подписывает не власть, а человек.

Курить я не люблю. Но, чтобы не впасть в прострацию, когда мозг окаменевает и вместо мыслей выдает лишь сигнал «Рота, отбой!», беру трубку и методично прохожу ритуал раскуривания. Здесь важно не пропустить ни одного этапа. Сначала я разбираю трубку на части и каждую часть тщательно чищу. Обычно в этом месте мне в голову приходит умная мысль, и прибор для курения, вновь собранный, прячется на свое законное место в ящике стола. В этот раз я дошел до рекордной стадии – табак был погружен в чашечку трубки. Оставалось только взять с полки спички – а умные мысли в голову так и не приходили.

Может, я и придумал бы, как найти чужих, но сам факт их появления загонял мои мозги в состояние глубокого сна. Стена – непреодолимое препятствие, и это такая же непреложная истина, как и то, что воздухом дышат, а вода мокрая и жидкая. Однако они здесь. Значит, то ли в Стене дырка, то ли дырка у меня в мозгах, то ли вода не такая уж и мокрая. О горе мне, горе! С другой стороны, если брешь в Стене и есть, она должна быть небольшой и незаметной, иначе… Не знаю, как насчет наплыва сюда… Знаю, что было бы довольно сильное движение отсюда.

Думай, Алекс, думай!

Думать, однако, было лень, и я решил пересчитать деньги. Сто золотых рублей – сумма не бог весть какая, но даже в самые удачные времена у Киселя столько денег сразу я в руках не держал. Тем более – в гвардии. После Большого Баха бумажные деньги прекратили свое хождение. Слово «рубль» снова обрело свое исконное значение. Нынешние деньги изготавливали из золотой и серебряной проволоки путем рубления на куски. Кучка, возвышавшаяся передо мной, радовала взгляд и грела душу, на несколько секунд я даже забыл, что эти деньги мне еще придется отрабатывать. Если бы сейчас кто-нибудь вошел, он решил бы, что я помешался на почве богатства. Разложив рубли по всей поверхности стола, я пытался найти отличия между ними. Попутно я поочередно прикусил каждый, чтобы убедиться, что это золото. Впервые я видел такое количество золотых рублей без характерных следов человеческих зубов…

К деньгам не присматриваешься – их знаешь на ощупь. И это не случайно, сама технология их изготовления подразумевает что грани, которые образуются в результате рубки, весьма своеобразны. Но только не у тех рублей, что дала мне Алиса. Их явно не рубили. Эти кусочки золота то ли выплавлены, то ли тщательно отшлифованы. Но удивительно даже не это. Они абсолютно одинаковые. И ребенок знает, что не бывает двух одинаковых рублей. Даже абсолютно новенькие рубли немного отличаются, а уж двух одинаково затертых рублей не может существовать в принципе.

У меня же их – сотня.

А ведь я, пожалуй, знаю, где их взяла Алиса.

Майор Яковлев был страшным человеком. Всегда. Нормальная реакция на окружающих у него была лишь в те моменты, когда окружающие были врагами и были обнаружены, но еще не уничтожены. К несчастью для всех остальных и счастью для Короны Яковлев уничтожал своих противников очень быстро. Я уверен, что у власти и вовсе не было бы врагов, если бы им (врагам) просто вовремя рассказывали о существовании жуткого майора. Полковник – верховный главнокомандующий нашей гвардии – обожал таких людей. Вероятно, в детстве он увлекался разведением доберманов и теперь надеялся вывести новую породу людей, которые с таким же усердием реагировали бы на команду «фас». Я думаю, Яковлев мог бы дать фору любому доберману. К несчастью, в то же время майор был единственным чином в верхушке гвардии, которого я знал лично.

– Фальшивые деньги, Алекс… – он захохотал. Его рука уверенно сгребла со стола десять золотых рублей. Когда рука вынырнула из-под стола она была уже свободна от тяжести благородного металла. – Фальшивые деньги подлежат конфискации, а распространители фальшивок подлежат повешенью, ты в курсе Алекс?

Я был в курсе. И два гвардейца нарисовавшиеся за моей спиной тоже были в курсе.

Строго говоря назвать эти рубли фальшивыми было не за что. Какая в конце концов разница как именно золото приобрела форму рубля? Главное, чтобы оно оставалось самим собой.

– Ладно, не трусь, детектив хренов, будь проще. Чего ты хочешь, и что мы за это получим?

Гвардейцы, уловив смену настроения, моментально улетучились. Я глубоко вздохнул и порадовался возможности так легко и свободно дышать.

– Мне нужно найти жуликов, которые расплатились с Алисой этим золотишком.

– Ну, а мне что с этого? – Вот он момент истины: шаг влево, шаг вправо – и гвардейцы, а вместе с ними и близкая перспектива виселицы вернутся, стоит только майору приподнять правую бровь.

– Если с вашей помощью я поймаю жуликов, то, согласно закону все фальшивые рубли вы должны конфисковать, ведь так? Что вы и сделаете. А так как хоть рубли и фальшивые, но при этом все же золотые, то вы вполне можете их употребить на пользу гвардии!

Ну да, как же, на пользу гвардии – я же видел, как за его зрачками пришел в действие механизм шевеления извилинами: извилины тяжело, но верно рисовали список покупок, в котором тут же проставлялись галочки, и подбивалась нужная сумма.

– Значит, так, – молвил Яковлев, судя по нахмуренным бровям, враг был избран. – Денежку твою фальшивую оставлю у себя… как образец (кто бы сомневался), а за информацией завтра зайдешь. Может, моя ребятня и найдет чего.

Если уж его ребятня не найдет чего, тогда остается на Лысую гору за советом бежать. Только мне уже не шестнадцать, чтобы верить в добрых волшебников. Что ж, дело двинулось. А Стена как стояла, так и стоит, и чужим в наших краях делать по-прежнему нечего.

А умные мысли у меня так и не появились…

Глава седьмая

Золотые маршруты

Если бы собаки были способны чуять запах прибыли, профессия кинолога была бы куда более престижной

Кто-то очень сильно ошибся. Будить меня подобным образом не рекомендуется даже любимой женщине, если я когда-нибудь докачусь до того, чтобы не только вместе ложиться, но и вместе вставать. У меня реакция неправильная. Майор Яковлев, тогда он еще был лейтенантом, вообще называл меня психом. Если он и был прав, то это касалось утренних часов. Процесс моего пробуждения должен происходить с той же деликатностью и мягкостью, что и транспортировка нитроглицерина. Мало кто знает, что такое нитроглицерин и как с ним надо обращаться. Мало кто выжил. Гвардеец об этом не знал. Алиса, которая его пустила в дом и любезно провела к моей квартире – тоже. Правда, эмоции у них были прямо противоположные. Алиса с видимым удовольствием наблюдала за изменением цвета моего лица, пока я соображал, что кроме семейных трусов, которые в силу своего возраста обрели известную степень прозрачности, на мне больше ничего нет. Эмоции гвардейца легко читались и были стандартны. Стандартные эмоции человека, которого только что стукнули черепом об пол. Чего-чего, а этого у меня не отнять – рукопашный бой всегда был моим любимым развлечением.

Алису мне удалось выдворить за дверь секунд за десять, правда, ее хихиканье я слышал значительно дольше. На умывание и одевание я потратил еще минуту. А вот с солдатиком пришлось повозиться дольше. Придя в себя, он все время пытался от меня спрятаться. Это в моей-то спальне в десять квадратных метров. После парочки тумаков и стакана воды гвардеец наконец заговорил. Парню досталось только за то, что майору Яковлеву захотелось со мной повидаться.

От моего дома до комендатуры два квартала. Комендатура располагается, вероятно, в старейшем здании города – в знаменитых Золотых Воротах. Яковлев сидит на самой верхотуре. Идти предстояло в гору, перепрыгивая провалы с одного островка асфальта на другой. Прорезная улица идет в гору достаточно круто для того, чтобы ни одна здравомыслящая лошадь не рискнула на нее завернуть. Потому-то покрытие на ней ни разу не чинилось: ремонт дорог у нас производится исключительно по случаю возросшего травматизма лошадей или поломок карет важных господ.

Рядом раздалось стократно усиленное кошачье урчание. Еще одна семейка урчалок появилась в городе. Урчалки в основном распространены в истоках Припяти, а в последнее время появилась мода селить их под домами. Они насекомых жрут в огромных количествах. Нажравшись, урчат как стая довольных котов – зато о комарах и мухах можно забыть. Гигантский язык, который они, видимо, унаследовали у своих предков лягушек, молниеносно выдергивает из воздуха все, что жужжит. На Припяти, кстати, водятся насекомые размером с кошку, но урчалки каким-то образом справляются и с ними. Сами урчалки тоже не маленькие, ростом с человека. А голова большая и круглая, говорят у них мозг больше человеческого раза в три. Им они, наверное, и урчат. Кстати, в городе я ни разу не слышал их знаменитого урчания: еды мало. Может, эта случайно крысу сожрала. Бедные крысы, еще одна напасть на них…