Обречённые. Том 1 - Павел Буркин

— А военные базы были там. Под боком у Штатов! И Страны Свободного Мира помнят урок. Поэтому наши стремятся любой ценой удержаться на Луне, а Хань пытается занять повёрнутую к Земле сторону…

«Интересные разговоры на всепланетной помойке» — подумал Эрхард и бросил взгляд на бандитов. Те тоже сняли противогазы: поняли, что у земли можно дышать без них. Постоянно сплёвывая, и раскидывая упаковки из-под армейских сухпайков, люди Курильщика болтали, часто заходясь в грубом хохоте. Говорили, понятное дело, о своём, о земном. Пользуясь паузой, Эрхард прислушался.

— …в общем, сучка-то мелкая озирается, и страшно ей, и бежать некуда. Ну, и мамашка её, курва старая, с финкой в кишках валяется. Но куда она, тварь, денется, когда разденется? Оттащили мы с пацанами, значит, её на свалку — ну, и… там до утра, копы-то на свалку не ходоки ночью. Потом арматуру ей в задницу воткнули и сидеть оставили, а в рот кондомов использованных напихали, чтобы орать не могла. Хы, на другое утро приходили, так она подыхала ещё, корчилась с железкой в ж…! А на обратном пути нас копы и взяли за кокосы!..

Над развалинами повис многоголосый хохот, разноязыкая матерщина. Слово взял другой рассказчик.

— А-а, а я, помню, пацана, вот такого мелкача, утащил. Тогда я как раз с зоны откинулся, хотел, значит, сладенького. Эх, была бы баба! Но решил: бабу ловить долго и стрёмно, баллончики у них с собой, у некоторых и шокеры. Ну, нафиг! В общем, пацан тоже ничего оказался, попка у него самый смак, да и рот ничего.

— Не откусил? Или нож между зубов вставил?

— Ага… Ништяк получилось…

— Тревога! — крикнул Курильщик, вскакивая. Будто по волшебству, в руке появился нож. Остальные рыцари большой дороги не отстали: они быстро окружили мешки с припасами, выставив перед собой ножи. Из дымной мглы поползли такие существа, что все на миг оторопели.

Первый, здоровенный скособоченный монстр, имел шесть глаз. Два — там, где глаза расположены у людей, ещё два располагались на затылке, последние два вырастали из макушки. Они торчали на тонких, но длинных, способных поворачиваться в разные стороны и прятаться в свалявшейся огромным колтуном шевелюре, стебельках. «Очень удобно» — ошарашено отметил Эрхард. — Не надо вертеть головой по сторонам и задирать её вверх. Из одежды на монстре не было ничего, кроме какого-то чёрного от грязи рваного тряпья, разбитых о камни солдатских ботинок, но никакого неудобства в промозглой мгле монстр не испытывал: с ног до головы он зарос густой чёрной шерстью. Не лучше были и руки — правая ещё как-то походила на руку человека, а левая заканчивалась устрашающего вида костяным рогом, этаким природным кастетом. Глядя на его левую руку (или всё же лапу), сразу возникала мысль: «А боевой скафандр он может перекусить?» Почему-то казалось, что может.

Самое страшное, что из заросшей шерстью зловонной пасти, в которой виднелись совсем не человечьи чёрные клыки, вылетали вполне осмысленные слова.

— Smari, padla, vot I zhratshka! — услышал Эрхард непередаваемо-гнусный, какой-то булькающее-хрипящий голос. Он немного знал русский — сказались занятия историей Восточной Европы, да и прабабка была одной из последних, кто смог вырваться из России. Но его познаний хватило лишь, чтобы опознать «смари», то есть смотри, «вои и», а ещё «них». - Blyad, da u nih zatotshki! Vali eblanov na huy!!!

В паре инфофайлов Мэтхен читал: кроме известного историкам русского языка, по-видимому, был и ещё один, считавшийся в России непристойным, его называли «матом». Но именно на этом языке, если верить прабабке, и говорили, по крайней мере, в поздней России. Увы, ни одного слова этого «мата» история там, в привычном мире, не сохранила. Зато здесь…

— Nu polny pizdets! — Отозвался из надвинувшегося облака дыма ещё один гнусавый голос. Миг — и стуча копытцами по камням, из мглы выскочил ещё один мутант. У этого лицо, наоборот, было вполне человеческим, да и голос ближе к голосам из внешнего мира. Но остальное тело… Одетый в хитиновый панцирь, со здоровенным жалом на конце хвоста, с которого капал чёрный яд, монстр бодро скакал на шести суставчатых лапах, каждая метра по два длиной, оканчивающихся небольшими копытцами.

— Okrouzhay! — продолжал командовать восьмиглазый. На его голос из мглы вываливались монстры ещё страшнее первых. Последним выкатилось нечто непонятное — чудовищный колобок, на котором не было ничего, кроме пасти. Увидь его гости из Забарьерья в зверинце или цирке, наверняка бы гадали, как чудовище гадит. Ведь если есть пасть, значит, монстр любит поесть, а если есть, но не гадить, можно и лопнуть — как забившаяся канализационная труба. Похоже, самый первый был и наименее мутировавшим, и самым разумным… — Naletay! Motshi kozlow!!!

Монстры jrhe;bkb людей быстро и организованно — чувствовалась солидная практика b что-то, напоминающее дисциплину. Да и человеческий разум не совсем выродился. На то, чтобы действовать сообща, слушаться команд и окружить будущих жертв со всех сторон, их хватало. И едва ли они боялись ножей: похоже, «колобку» не повредил бы и автомат. Ну, конечно, от современного плазмострела, способного с километра проплавить в полуметровой стене дыру, никакая броня не защитит. Но у них-то не было ничего серьёзнее ножей!

Иные мутанты были вооружены. Проревел что-то матерное мрачный трёхрукий детина, третья рука вырастала откуда-то из живота, и когда сжимала кулак, напоминала ещё один… Эрхард даже покраснел от непристойной мысли. Всеми тремя лапами он сжимает массивную дубину из чёрного осклизлого дерева. А вот двухголовый урод с какими-то шевелящимися червями на голове вместо волос — у этого лап две, зато в них здоровенная ржавая железяка — она была бампером от древнего бензинового автомобиля. Сзади мельтешит мелкое, по пояс взрослому человеку, абсолютно голое существо с безволосой чёрной кожей, но оно, похоже, и самое умное, а значит, самое опасное. В руках тварь держит самодельный, примитивный арбалет из железного прута и струны, заряженный длинным, сантиметров пятьдесят, ржавым штырём. Конечно, прицельно можно стрелять не дальше десяти метров — но в здешнем сумраке больше и не надо. Дальше ничего не видно даже днём…

Против такой силищи воевать было бесполезно. Именно так оценил шансы Курильщик, а потому скомандовал:

— Валим того, с арбалетом, уходим в те развалины.

Взглядом он указал на провалившееся в себя строение чуть выше по течению. У первого этажа рухнула только одна стена, а окон, похоже, вовсе не было. Там можно держать оборону, если эти не оставят в покое после первых потерь. Судя по рожам обитателей Резервации, жрать трупы друг друга им не впервой. Есть надежда, вообще успокоятся на дармовом мясе…

Кроме арбалетчика, на самой границе видимого пространства паслось нечто невообразимое. Больше всего тварь напоминала кенгуру-мутанта: короткие и крепкие задние лапы, длинные и гибкие передние, длинный, переходящий в хобот и болтающийся где-то на уровне груди нос. Но самое главное — закрывающая живот и грудь, ещё больше, чем у кенгуру, сумка, доверху набитая булыжниками. Самые крупные из них были с голову ребёнка. Похоже, этот «кенгуру» был в банде за живую самоходку.

— Начнёт кидать камни, мало не покажется, — пробормотал здоровяк, до сих пор не проронивший ни слова. Единственный среди изгнанников, он не был уголовником, ни «генетиком». Скорее напоминал матёрого, битого и травленного волка, а военную выправку не могла скрыть и зековская роба. Военный, и не из Внутренних войск. Или Корпус специальных операций, или десантник Космических войск. Пока остальные распинались об убийствах и изнасилованиях, здоровяк молчал, лишь презрительно хмыкал. Но команды главаря выполнял быстро и чётко. — Что делать будем, кэп? — иронично обратился он к Курильщику.

Курильщик махнул рукой, не утруждая себя ответом — и сблизился с первым монстром.

Солнце чуть проглянуло сквозь вечные сумерки, нож сверкнул в воздухе, метя в горло какому-то двухносому, четырёхухому монстру с длинными, до земли, обезьяньими руками. Их длина даёт мутанту преимущество, но с соображением у него явно туго. Обе лапы взметнулись, норовя ухватить Курильщика за шею, но тот уже прорвался на ближнюю дистанцию. С мерзким костяным скрежетом нога в тяжёлом берце впечаталась чудищу в промежность, а нож с плотным хрустом рассёк горло, в лицо человеку ударила струя вонючей, гнойно-зелёного цвета крови. Монстр захрипел, забулькал, опрокидываясь навзничь, омерзительно забился в агонии.

Бывший военный развернулся и ребром ладони ударил мутанта в кадык, торчащий, будто небольшой рог. Удар оказался удачным: забыв обо всём, чудовище повалилось на землю, хрипя и пытаясь протолкнуть воздух в изломанную гортань. Тратить драгоценные секунды на удар милосердия здоровяк не стал. Бросившись в образовавшуюся брешь, он вышел из кольца. Огляделся, прикидывая, кого будет валить следующим.