Моя жизнь на тарелке - Индия Найт

На свиных ногах потащила разжиревшее тело в ванную, и зеркало охотно подтвердило мои подозрения. Осталось только хрюкнуть с досады. Лицо в два раза шире, чем вчера вечером, и подозрительно лоснится, не иначе как от проступившего жира. Да еще — о песнь песней! — два прыща. Что происходит? Одной ногой, можно сказать, в могиле стою. К климаксу, во всяком случае, куда ближе, чем к первым критическим дням. Следовательно, вся эта юношеская бодяга — прыщи, угри и ночная обжираловка — давным-давно должна была остаться позади. Бедный Роберт, повезло ему в собственный день рождения обниматься с истекающей жиром прыщавой свиньей. Неудивительно, что Роберта не хватило на большее, чем объятие. А помнится, были времена, когда мы могли пропустить завтрак, чтобы лишний разочек… Впрочем, это больше похоже на фантазию. Не сходить ли к врачу? Может, у меня развился редчайший «синдром брехливой памяти»?

Итак, на естественном очаровании можно поставить крест. Новообретенное свиное рыло взывает к чрезвычайным мерам: маскировочному карандашу, крем-пудре и т. д. и т. п. Плюс всяческие ухищрения, на которые только раскрутится моя фантазия. Нет, какого черта! Трюмо скрипит под тяжестью дорогой косметики, а я должна по утрам любоваться оплывшим личиком обжорливой школьницы. Налюбовавшись вволю, решаю оставить лицо в покое. Пусть слегка в себя придет, утрясется. Прогулять бы его не мешало, наверняка ему свежий воздух на пользу пойдет. Чуть позже этим и займусь, открою все свои дряхлые поры, дышите на здоровье. Мысль о прогулке настроения мне не поднимает. Это ж пешком тащиться надо, а я еще во времена зеленого отрочества воспевала лифты, бегущие дорожки, эскалаторы и прочие полезные достижения цивилизации.

Однако умыться в любом случае не помешает. Плеснув на себя пригоршню ледяной воды, я с отвращением стягиваю волосы резинкой. Ненавижу эту процедуру. Сразу видно, что природной красотой я не блещу; более того, в глаза бросается, насколько не блещу. Без макияжа, с патлатым хвостом на макушке, я похожа на гибрид сморщенной картофелины с электрической помпой. Возможно, на свете и наберется с десяток человек, которым по утрам так же тошно смотреть на себя в зеркало, но я лично с ними не знакома. Роберт, к примеру, едва продрав глаза, уже вполне годится на роль героя рекламного ролика: «Олд Спайс придает мне уверенности в себе!» Ему-то, может, и придает, но не мне.

Гнусное зрелище в зеркале — это еще полбеды. Вся проблема в том, что, если ты проснулась толстой, где-то в самой-самой сокровенной твоей толще начинает верещать мерзкий голосок. И подзуживает, и подзуживает. «Чего уж там, — пиликает, — все равно на квашню похожа. Давай, расслабься и получи удовольствие. Налегай на все, что в рот влезет». Но я держу себя в рамках… всю дорогу до кухни. Черт побери, и надо было устроить вчера набег на «Сайнсбери». Деликатесы из холодильника сами собой валятся. Соорудить, что ли, маленький сандвич с ломтиком бекона и половинкой яйца? Погуляю подольше, и все.

Через пять минут я уже вовсю наслаждаюсь жизнью и роскошным сандвичем, истекающим майонезно-беконовым соком на свежую газету. В конце концов, не так страшен черт, в смысле — предстоящий праздничный ужин. С Фло и Эви иной раз неплохо поболтать; Тома я уже несколько месяцев не видела, есть о чем порасспросить. В Роберте моя мать души не чает, так что нотации свои, надо думать, прибережет на будущее. Словом, вечер может выйти и неплохим. Разве что… Черт! Ультракалорийное беконовое наслаждение шлепается на стол. Я ведь собиралась надеть прелестное черное маленькое платьице хитроумного покроя, который скрывает излишки спереди и по бокам. Но на нем с прошлого торжества красуются два пятна. Не забыть, не забыть, не забыть смотаться в ближайшую срочную химчистку. Немедленно. Сразу после завтрака. Кстати, о завтраке. Кажется, мальчишки рогалики по-надкусывали и бросили…

На часах 19.30. Парни внизу изничтожают друг друга. О химчистке я и не вспомнила, так что приходится втискиваться тоже в черное, но старье. Спасибо хоть, ткань плотная, телеса не слишком обтягивает. Ноги я побрила только до колен, выше времени не хватило. Ощущение, прямо скажу, странноватое — а-ля кентавр. Ладно уж, будем считать, а-ля овен — мой знак зодиака. Кому какое дело, в конце концов под стол же Кейт не полезет, чтобы проинспектировать мои ноги. Час с лишком, проведенный перед зеркалом, определенно принес результаты. Между прочим, этот час обошелся мне недешево: пришлось мальчишкам взятку шоколадом давать. Цена шоколада не в счет, но диван теперь хочешь не хочешь, а надо перетягивать. Ну да плевать на диван, главное — я выгляжу вполне. Скульптурные скулы к вечеру, правда, не прорезались, но и физиономию уже поросячьей не назовешь. С туалетом вышла загвоздка — не нашлось ни единой пары чистых трусов. Чарли с Джеком регулярно таскают их из моего ящика, «чтоб было хомячку в чем гнездышко вить». Я как-то пару раз набралась нахальства и вернула себе бельишко. Стаскивала потом с себя трусы в первом попавшемся общественном туалете, чертыхаясь и трясясь от запоздалого отвращения. Какая бы она ни была забавная, а все-таки тварь, и нечего ей на мое интимное добро покушаться.

Роберт уже топчется в прихожей. К его внешнему виду никаких претензий: осовремененно-классический смокинг в стиле Ричарда Джеймса, безукоризненные стрелки на брюках, бледно-розовая рубашка, тисненый галстук.

— Я думал, ты наденешь то, черное, открытое, — недовольно говорит он.

Я сразу на дыбы. Нет чтобы поддержать боевой дух чем-нибудь сексуальным вроде «Тянешь на миллион, крошка!», так нет, расщедрился на пакостный комментарий. Меня вдруг осеняет безрадостная мысль — за восемь лет я не заработала ни единого нежного словечка. «Клара» и «дорогая» — вот все, на что он способен.

— А почему ты никогда не придумываешь мне сексуальные прозвища?

Пихая ноги в единственную пару своих приличных лодочек, я синхронно натягиваю рукав видавшего виды серого пальто. (Клянусь к будущей зиме купить новое — на этом уже заплатки пора ставить. Пять лет назад я скорее предпочла бы замерзнуть до смерти, чем появиться на людях в таком допотопном тряпье. Если так дело дальше пойдет, то еще через пять лет Британия услышит клич «Назад, к шкурам!» — это Клара Хатт развернет широкомасштабную кампанию «Женщины за тепло и уют. Долой липовую красоту».)

— Клара, тебя опять заносит? — Напоследок глянув в зеркало, Роберт сверяется с часами. — Что за сексуальные прозвища?

— Хотя бы… хотя бы… Да хотя бы «тигреночек», — ляпаю я первое, что приходит в голову.

— Тигреночек? Тигреночек?! — Роберта душит хохот. — С какой стати?

— Ну это я так, к примеру. Не обязательно тигреночком, а то еще кто-нибудь решит, будто у меня спина в полоску… спина — значит, и задница в полоску, а в полоску — значит, грязная.

— Клара! — От возмущения Роберт даже повышает голос. — Что за непристойности ты несешь!

Брезгливо раздувая ноздри, он пятится к двери — не иначе как от ужаса, что я собираюсь немедленно продемонстрировать вышеупомянутую, не отличающуюся стерильностью часть тела.

— Ладно, оставим в покое диких животных. Как насчет «крошка», «солнышко», «конфетка»? Уловил суть? Нежное что-нибудь. Ласкательное.

Роберт издает тяжкий вздох и в растерянности швыряет мне шаль. (Шаль! Убедились, что я не кривила душой? Вытряхнутая из сундука старушенция — вот кто я такая.)

— Ласкательно-ругательное, — цедит сквозь зубы Роберт и добавляет в полный голос: — Опаздываем, симпомпончик. Лапуля. Пушистик.

Премного благодарна. Всю жизнь мечтала об идиотской кличке из разряда тех, которыми великосветские кретинки награждают своих болонок. С другой стороны, и такой была бы рада, если б не явный сарказм. Мысли эти остаются при мне; не затевать же скандал, в самом деле. Еще один взгляд в зеркало — и мое настроение идет на поправку. Да здравствует тональный крем от Сен-Лорана, лучший друг всех женщин мира. Я выгляжу отлично, несмотря на некоторую всклокоченность образа. «Э-эй, крошка! А ты в порядке!» — беззвучно сообщаю я собственному отражению. Откуда такой энтузиазм? Понятия не имею. Перспектива встречи с родственниками всегда действует на меня непредсказуемо.

5

Одевается моя семейка что надо. Элегантные балахоны от «Прада», обувь от Джимми Шу, костюмы от Освальда Боутенга, аксессуары от… словом, вы поняли. Волосы сияют глянцем. Все идеально: ни продранных колготок, ни облупленного ногтя, ни ошметка шпината между зубами. Срочные услуги косметолога никому не требуются; к работе стоматолога не придерешься. Вот уж кто действительно выглядит на миллион, так это мои родственники. Все до единого, кроме меня. В их тесном кругу я чувствую себя жизнерадостной деревенской дурочкой в грязной юбке, из-под которой выглядывают байковые панталоны.