Птицы Марса - Брайан Олдисс

Приблизился Симпсон, уставился на монитор поверх плеча своего коллеги.

— Ага, неплохо! Чем ближе к поверхности, тем лучше, но она не должна быть льдом.

При очередном проходе зеленые галочки слились в сплошную полоску. Полоска начала бледнеть, а потом и вовсе пропала. Симпсон почесал в затылке.

— Вышли за границу простирания, — произнес он на удивление спокойным тоном.

Затормозив, Прествик деловито предложил:

— Ну что, двинемся назад?

К обоим гидрологам вернулась привычная невозмутимость.

— Не спеши… Тут что-то…

Симпсон наморщил лоб. Ему показалось, что доносится еле слышный гул и какое-то капанье, словно из подтекающего крана. Шумы исчезли, затем вернулись, причем на сей раз капало громче.

— Определенно здесь что-то есть. Вероятно, вода. — Симпсон поежился: звуки к себе не очень-то располагали. — Не лошадь же мочится по соседству, в самом деле, — кисло добавил он.

Сейчас и у Прествика лоб собрался в складки. Переглянувшись с напарником, он скривился. Оба отлично понимали, что заброшены на недружелюбную планету, а это открытие автоматически продлевает срок их командировки. Обидно: еще бы с недельку бесплодных поисков, и они уже мчались бы домой. Как раз к Рождеству. Увы, теперь грозит переработка, пусть и очень хорошо оплачиваемая.

— Подай-ка вперед, — обратился Симпсон к марсоходу. — Только потихоньку, понял?

Хрустя щебнем, они поползли дальше, не сводя взгляд с монитора. На экран опять вдруг выскочила зеленая полоска, раздалась в ширине. От нее ответвилась тонкая жилка, уходившая за край изображения. Изменился и звук: сейчас к нему подмешивалось гудение, будто кто-то немузыкально мычал себе под нос.

Полоска расширилась еще больше, напоминая вену.

— Сколько до зеркала? — спросил Симпсон.

— До-верхней-границы-эхосигнала-девятнадцать-запятая-девять-футов, — бесстрастно откликнулся робот.

Гидролог вздохнул.

— А до дна?

— До-нижней-границы-эхосигнала-двадцать-восемь… поправка… двадцать-девять-футов.

Напарники переглянулись.

— Целое озерцо? Неплохо.

— Только не забудь пометить, а закартографировать подробнее еще успеем.

Они выбрались наружу и стояли с подветренной стороны вездехода, пока тот устанавливал цветной маркер с внутренней кодировкой, которую мог считывать любой другой робот, если, конечно, он тут хоть когда-нибудь появится.

Безрадостная мысль. И вообще вся эта экспедиция сплошная тоска. Должно быть, здесь так и останется пустыня на веки вечные. Симпсона передернуло.

Гидрологи приступили к трассировке. Когда карта была готова, на разведчиков смотрело пятно в форме паука, от озерца-живота которого тянулись многочисленные лапки. Разведчики не испытали ни радости, ни огорчения. Они просто решили устроить привал.

— Мы с тобой уже не первой молодости — даже ты, — вздохнул Прествик.

— Шутить изволите.

Втиснуться в узкие карманы лежаков было нелегко, тем более что спать приходилось, в чем были одеты: в утепленных комбинезонах, с дыхательными масками и сапогами. Симпсон вылез наружу и, привстав на цыпочки, заглянул поверх крыши вездехода. Марс походил на старинную черно-белую иллюстрацию, одну из тех, что печатали в давно отмерших бумажных газетах начала двадцатого века. Там и сям торчали немногочисленные загадочно-угрожающие силуэты непонятно чего — эмблемы некоего космического беспорядка. В нескольких шагах от Симпсона стояла его жена Кати.

Он было окликнул ее, однако звук замер, не долетев. Чем ближе Симпсон придвигался, тем бо́льшим свинцом наливались ноги. Над макушкой мельтешило что-то белое, но голова отказывалась смотреть вверх.

— Бог ты мой, до чего здесь гладко… — Ему хотелось сказать «гадко», но не получилось. — Фсе ижжа главитации, — пояснил он сам себе. — Убы одлябли.

Где-то впереди торчала гора Олимп. Как титька. Как у жены.

— Кати! — крикнул он. В нарушение законов перспективы она отдалялась с каждым его шагом. Голова будто перевернутая сосулька. Без лица. На плечах плащ с длинным шлейфом. Симпсон пустился бегом. — Постой! Постой!

А она и не думала двигаться. Просто стояла и таяла.

На месте Кати высился ледяной палец-«монах». Скалистый шпиль, закутанный в многослойную мантию из инея. Вещь негодная для любви, разве что для ненависти.

— О-о, не надо так… — взмолился Симпсон.

Мир был пуст. В зените висела крошечная далекая искорка.

— Ужас по имени Деймос… — Симпсон перешел на шепот. Он подписался на все это предприятие, лишь бы убежать от собственного одиночества, что нахлынуло после смерти жены. А в результате? Да здесь вся планета гудит эхом одиночества…

Его жена уже никогда не ступит на Марс. Об этом месте и сам Господь не слыхивал. Вот почему оно оставалось незанятым и нежеланным. «Продам в хорошие руки». Симпсон рухнул на колени.

Словами не выразить, насколько перевернулось все его существование со смертью Кати.

Он лежал, застигнутый своего рода параличом. Глупо утверждать, что он не горевал по ней. И точно так же будет глупо умолчать, до чего… интереснее… стало жить.

А что, если это и впрямь была Кати? Что, если это онсейчас умирает? На снежном смертном одре…

Над ним склонялся Прествик. Донеслось озабоченное:

— Дружище, что с тобой?

Симпсон пришел в себя — будто всплыл из пучин океана.

— Приснится же такое… Что за жуткое местечко — Марс! С какой стати кому-то вообще захочется тут жить? Как на кладбище, честное слово!

Прествик объяснил, что его коллега издавал во сне странные звуки, и посоветовал принимать на одну снотворную пилюлю больше, после чего вообще сменил тему.

— Помнишь, в свое время астрономы считали, будто за орбитой Плутона есть еще одна крупная планета? Потом они заявили: мол, нет там ничего, хотя позже обнаружилась Эрида. Вот к ней теперь и устремятся. Она лежит за поясом Койпера.

Симпсон ничего не понял; в голове по-прежнему бултыхалась жижа сновидения.

— Господи, с каким удовольствием я бы сейчас выпил… Этим сволочам что, жалко было дать нам в дорогу бутылочку рома?

— А-а, так ведь ром стоит денег. И нас сюда заслали не пьянствовать.

— Я бы этих трезвенников…

Наступила мрачная тишина, пока Прествик не нажал наконец кнопку на панели:

— Робот, пару чашек кофе.

— Одну-минуту.

Когда Прествик заговорил вновь, его голос звучал не столь уверенно:

— За эту работу нам платят хорошо, спору нет. Я, к примеру, до сих пор рассчитываюсь с колледжами за обучение сыновей. С другой стороны, у нынешнего задания есть очень неприятные особенности. Если этот СУ-проект выгорит, религию поставят вне закона по всей планете. Понаедут сплошные атеисты.