Что ты делаешь - Ксения Брюсова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Боевые дежурства у Виктора и Асем чаще всего не совпадали, вместе им удавалось проводить немного времени. Да и Асем, как иногда казалось Виктору, не торопилась подпускать его близко. Она все равно оставалась для него недочитанной книгой. Вероятно, это небольшое расстояние между ними и делало их отношения крепче.
Асем была немногословна. Даже выпитый ею алкоголь (что случалось крайне редко) не делал ее разговорчивее. Ее взгляд был гораздо красноречивее любых слов.
Но Виктор ни капли не сомневался в Асем. Чтобы чувствовать себя любимым, ему в тот момент не нужно было делить с ней кров – хватало проведенного вместе времени.
* * *
На задворках магазина «Космос» находился заброшенный спортзал. Свободного времени в закрытом городке было хоть отбавляй, и чтобы банально не спиться и не умереть от скуки, приходилось самостоятельно придумывать себе развлечения. Поэтому под предводительством Виктора его однокурсники практически сразу по приезде в городок получили разрешение командира воинской части привести это помещение в относительный порядок, чтобы ходить туда заниматься. На самодельных тренажерах, сделанных из чермета и вручную покрашенных краской, прямо как в начале девяностых, лейтенанты развивали мускулатуру и, безусловно, оздоравливались.
Постепенно о том, что в заброшенный спортзал ходят заниматься молодые лейтенанты-красавчики, узнали школьницы, выпускницы одиннадцатого класса. Это сейчас им уже под тридцать, а тогда этим слишком быстро взрослевшим девчонкам было, максимум, лет по шестнадцать – семнадцать.
В конце зимы несколько таких школьниц, человек пять, стали караулить лейтенантов у спортзала. Они, стараясь привлечь внимание молодых людей, прогуливались возле входа именно в то время, когда лейтенанты шли заниматься. Постреляв глазами, они стайкой продолжали кружить рядом со спортзалом, выжидая, когда же закончится тренировка, и им удастся снова бросить несколько взглядов на приглянувшихся офицеров. Заговорить первыми школьницы по юности лет стеснялись, а потому все их усилия сводились к красноречивым взглядам, которые и должны были, по их мнению, донести нужные сигналы до лейтенантов.
Лейтенанты все замечали, но виду не подавали. Практически каждая из школьниц была дочерью какого-нибудь офицера старше по званию и выше по должности. Учитывая чересчур юный возраст, каждый лейтенант отдавал себе отчет в том, какие последствия может иметь роман с кем-либо из этой стайки, а потому идти на сближение не торопился. Школьницы в свою очередь пытались форсировать события. Они окольными путями, через кого-то узнавали имена и фамилии лейтенантов, адреса, номера телефонов. Наряды их становились все откровеннее, а поведение – раскрепощеннее.
* * *
Однажды совершенно случайно Асем, возвращаясь с покупками из «Космоса», услышала обрывки девчоночьего разговора за магазином. Повинуясь неведомому инстинкту, она, стараясь двигаться бесшумно, прокралась вдоль беленной магазинной стены к разросшимся кустам, больше похожим на ивняк, и осторожно выглянула из своего укрытия.
Как раз в этот момент распахнулась дверь спортзала, и на улицу вышла компания лейтенантов, среди которых был Виктор. Школьницы, секунду назад со скучающим видом подпиравшие железный забор с погнутыми прутьями, встрепенулись.
Даже Асем заметила, как подбоченились лейтенанты, увидев «караул». Когда до нее наконец дошел весь смысл разговоров школьниц и их прогулок у спортзала, она пришла в бешенство.
* * *
Виктор пришел домой буквально через двадцать минут после того как Асем видела его, выходившим из спортзала. Он устало бросил в угол прихожей спортивную сумку, разулся и прошел в кухню.
Картина, представившаяся его взору, впечатляла.
Вся немногочисленная посуда, которой располагал холостяк Виктор, разбитая на мелкие осколки, валялась на полу в куче сахара – стеклянная сахарница вместе с содержимым тоже попалась кому-то под горячую руку. Два больших кухонных ножа были воткнуты в деревянный косяк на уровне глаз.
Виктор метнулся в комнату.
Почти вся его одежда, включая военную форму, была разбросана по комнате. Он схватил рубашку, другую и понял, что они облиты чем-то красно-оранжевым, жидким и липким. Оказалось, кетчупом и малиновым вареньем. Шторы в комнате были изрезаны на мелкие полоски и теперь больше напоминали самодельные жалюзи.
Напоследок Виктор заглянул в ванную.
Зубная паста, пена для бритья, лосьон после бритья, одеколон, шампунь, невесть откуда взявшаяся в его хозяйстве пена для ванны – все было вылито в заткнутую пробкой раковину. Чтобы смыть этот «коктейль», нужно было пальцами влезть в эту мерзкую жижу и поддеть пробку.
Виктор в недоумении посмотрел на свое отражение в помутневшем зеркале. Кому, а главное, зачем, понадобилось устраивать такой кавардак в его квартире? Дверь не выломана, значит, замки открыли ключами, которые были только у Асем.
Ответ был очевиден, но Виктор не мог понять мотив.
Он схватился за телефон.
– Чтобы я больше не видела тебя в окружении этих нимфеток! – не дав ему слова сказать, рявкнула в трубку Асем. – Учти, в следующий раз подожгу твою квартиру!
Виктор, вытаращив глаза, ошарашенно смотрел на свой мобильный телефон. Он не ослышался?!
Тихая и покладистая Асем превратилась в фурию. На пустом месте! Он ни разу не взглянул в сторону ни одной из этих школьниц!
Выйдя из ступора, Виктор посмотрел на часы и подскочил, как ужаленный. Через сорок пять минут ему заступать на боевое дежурство, а у него вся одежда в соусе из кетчупа и варенья. Чертыхаясь, он ломанулся к шкафу, в надежде отыскать хоть что-нибудь чистое. Тщетно, вся форма была испачкана. Он вовремя вспомнил о висевшем во встроенном шкафу в прихожей комплекте, ставшем ему малым. Еле втиснувшись в брюки и с трудом застегнув на вдохе китель, он помчался на боевое дежурство, решив отложить возникшую из ниоткуда проблему беспочвенной ревности до лучших времен.
* * *
Наутро Асем с виноватым видом встречала Виктора с боевого дежурства горячими пирожками и убранной квартирой.
Уставший, он, снимая всю ночь душившую его слишком маленькую рубашку, обреченно приготовился утешать Асем.
Ее слезы не заставили себя долго ждать. Едва Виктор вонзился зубами в пирожок, Асем зашлась в беззвучных рыданиях. Он чувствовал себя последним идиотом, спешно пытаясь разжевать и проглотить кусок злополучного пирожка, и обнимая дрожавшие плечи Асем.
Она проплакала у него на груди больше получаса, что-то бормоча и всхлипывая. Не спавший всю ночь Виктор из последних сил боролся со сном, но уже чувствовал, что скоро отключится.
В этот же день Асем, несмотря на протесты Виктора, принесла ему новые шторы и столовый сервиз. Зубную пасту и шампунь он купил сам. Внезапную вспышку ярости Асем Виктор списал на нервное перенапряжение, присущее всем офицерам, служившим в замкнутом пространстве городка.
Инцидент был исчерпан и забыт.
* * *
Ранней весной участились случаи бегства солдат. Все чаще и чаще то Виктору, то Асем приходилось, когда на военном уазике, когда на своих двоих, прочесывать по ночам непроглядную степь под аккомпанемент завывающих шакалов.
На самом деле бежать из городка солдату было некуда. Добраться до города Б. по озеру вплавь или по льду – исключено. По степи выйти к шоссе, а там поймать попутку – местные жители, увидев человека в солдатской форме, вряд ли захотели бы стать его пособниками.
Из года в год всех беглецов находили и возвращали в часть. Тем не менее всякий раз находились желающие пощекотать себе и офицерскому составу нервы.
Кстати, в этой воинской части не было и увольнительных для солдат. Страна чужая, идти некуда, город Б. далеко. В нескольких километрах от городка, правда, находился поселок Г., но численность населения в нем была в два раза меньше, чем в городке. Вероятно, отсутствие увольнительных усугубляло ситуацию с побегами.
Но Асем такие выходки злили больше, чем офицеров-мужчин. Коль скоро она, женщина, нашла в себе силы закончить пятилетнюю учебу в военной академии и продолжить службу, то почему молодой здоровый мужчина не может вытерпеть всего лишь год срочной службы в армии?!
* * *
Наступило лето. Подошла пора отпусков. Офицеры и их семьи начали разъезжаться по своим родным краям. Городок пустел, автомобилей, припаркованных у подъездов, становилось все меньше.
Виктору присвоили очередное звание – старшего лейтенанта.
Официальная часть, как полагается, прошла на плацу. Командир части (тогда им был адекватный полковник, который, когда это было нужно, горой стоял за своих офицеров) зачитал приказ о присвоении очередного звания, а командир подразделения, суетливый и пузатый армянин, вручил всем, кого касался этот приказ, новые погоны и пожал руку.