Соль. Альтераты - Кретова Евгения

Аня в который раз подумала, какая мягкая и горячая ладошка у её матери. Словно степное облачко.

– Это ты о Скате и Слайдере?

– Обо всех, у кого нет нормального имени.

– Я тоже для них не Аня, а Скраббл, – усмехнулась девушка, уставившись в темноту.

Разговор с матерью постепенно разгонял мутную тревогу, выветривал странные мысли, прилипчивые, как подтаявшая карамель.

Мама фыркнула:

– Ну, спасибо хоть на этом… Прозвище мало-мальски интеллектуальное. А вообще ты у меня молодец. В свои девятнадцать не многие могут похвастать бюджетным местом в театральном училище и собственной рок-группой с должностью… этого, как его там у вас, – мама нахмурила лоб, вспоминая, – фронтмена!

Дочь хмыкнула:

– Фронтмен – это мужик-вокалист. А я, если на то пошло, фронтвумен, – поправила она мать сквозь смех. – И это не должность, это лицо группы, место в коллективе, роль.

– А-а, один леший, – отмахнулась та, поднимаясь и забирая задремавшую было Муську с собой. – И ещё у тебя есть шанс по жизни заниматься любимым делом.

Мама направилась к выходу, держа кошку под мышкой, но остановилась:

– И – да, ты красивая. Очень. На бабушку похожа… Хотя мне адски не нравятся твои дреды, вечно будто башка немытая.

Она обречённо вздохнула, зная, что тема давно закрыта и дочь не расстанется с прической, притворила за собой дверь.

Аня слышала, как проскрипели старые половицы. С облегчением откинулась на подушку. Та оказалась влажной и холодной. Чертыхнувшись, перевернула подушку другой стороной, укрылась одеялом с головой.

Звякнул сотовый.

– Сегодня вообще кто-нибудь спать собирается? – проворчала девушка, вытягивая руку за аппаратом. Плоская серебристая коробочка скользнула с прикроватной тумбочки в ладонь. – Двенадцать часов!

Видеосообщение от Ската.

– Убью завтра, – проворчала девушка, но иконку просмотра всё-таки нажала.

Что бы там ни говорила мама, а истинный лидер группы – это клавишник Скат. Без его музыки, его энергии «Сирин» оставалась бы только студенческим коллективом. И просто так в двенадцать часов ночи он её будить не стал бы. Анна села на кровати и включила просмотр видео.

5

Короткий рекламный ролик о начале кастинга на шоу «Активация». Ярко-красный фон, мощный удар по открытым струнам и танцующий силуэт гитариста. Его сменяет изящная фигурка вокалистки. Вспышки фотокамер, софиты. Анна нахмурилась.

Кастинг шёл уже месяц.

«Активация» – шоу талантов. Оно открыло не одно имя в современном музыкальном мире. Крутая команда тренеров-наставников, музыкантов, хореографов и операторов, задача которых раскрутить имидж коллектива, дать ему новое амплуа, новую жизнь.

В этом сезоне отбирали группы.

Конечно, их группа «Сирин» направили заявку.

Конечно, получили отказ. Что могли предложить ребята, записавшие песню в домашней студии Ската? Короткое видео на камеру-мыльницу. Без профессионального саундчека. Без сведения, мастеринга и вытягивания. Денег на нормальную запись тупо не было. Бред было на что-то рассчитывать. Не их сезон.

И чего теперь Скат оживился на ночь глядя?

«Посмотрела?» – короткое сообщение в мессенджер следом.

«Раз сто», – набила ответ.

«Тогда лови месседж и возрадуйся».

Сотовый мигнул новым сообщением, на этот раз – аудио. Приятный, подчёркнуто деловитый мужской голос.

«Добрый день, Александр, – Аня уже и забыла, что по паспорту Скат – Александр Александрович Коновалов. – Ваш телефон оказался у нас в базе. Это Артемий Орлов, генеральный продюсер шоу „Активация“, вы присылали заявку на участие. Но, судя по всему, получили отказ от наших музыкальных редакторов. Вью у вас, действительно, хардкорное… Но я слышал вас сегодня в „Даддис Паб“. Меня заинтересовала ваша вокалистка и исполненные каверы. Если ваш гитарист и ударник так же хороши, то я бы рискнул пригласить группу участвовать в шоу „Активация“. Если, конечно, ваши планы не изменились».

Аня подскочила в кровати, зажала рот обеими ладошками, взвыла. Сотовый выпал из рук, мягко шлепнулся на одеяло, соскользнул на прикроватный коврик. Плевать! Она неистово отплясывала и мотала головой так, кончики дредов касались натяжного потолка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мигнул экран телефона. Она схватила трубку, прильнула к экрану, едва дыша от счастья.

– Это что, правда? Не монтаж? Не розыгрыш? – шипела она в телефон, чтобы не привлекать внимание матери.

– Выходи в скайп, – коротко скомандовал Скат.

Аня послушно рванула к ноутбуку, включила скайп.

– Мы столько бабок не заработаем, чтобы студию нормальную снять, – лысая башка Слайдера отсвечивала золотом от люстры. – Скраббл и Гейша ещё учатся, толку от них. Мы с тобой, Скат, что-то достанем, конечно. Но этого мало. А дешевую студию снимать… Котаны, вы ж понимаете, это в молоко, толку не будет. Вы же слышали какой у них там уровень?

– Согласна, – барабанщица Гейша терла сонные глаза, отчаянно зевала. На спинке ее кресла недовольно дергала хвостом потревоженная кошка. – Может, продать что-нибудь?

– Гейша, чтобы продать что-нибудь ненужное, надо иметь что-нибудь ненужное, – процитировала мультяшного кота Матроскина Анна. – Когда запись, Скат? В июне? – Скат и Слайдер одновременно кивнули. – Сколько нам надо в деньгах, хоть примерно? Ну, за минусом того, что можем добыть самостоятельно?

Скат неопределённо пожал плечами:

– Если с нормальной акустикой, без их звукаря, то шестьсот или девятьсот рэ за час. Со звукарём где-то на косарь дороже. Допустим, сведение сделаем сами, на нашем железе, хотя Орловские звукари спалят и опозоримся опять, – он поморщился. – Мастеринг сами не сделаем, тут нужна студия. Но на длительный проект и перспективу засветиться в «Активации» можно вымутить скидку…

– В общем, дофига, – Аня закусила губу. – Может, Орлов на своей базе нам поможет? Если мы ему интересны?

Скат снисходительно вздохнул:

– Эй, Скраббл, не фантазируй. Он в нас начнет вкладываться только тогда, когда мы сами покажем, на что способны. Сейчас его внимание и наше участие в шоу – аванс, потому что ему приглянулась ты.

Аня помнила этот разговор. И как она не спала оставшуюся часть ночи, как прогуляла первые лекции в училище, а потом, едва дыша, набрала номер. Сухой голос из динамика отозвался почти сразу, после второго сигнала:

– Алло, пап, у меня появился шанс не быть кабацкой певичкой. Может, даже ты начнёшь мной гордиться, – выпалила она на одном дыхании, боясь, что он её перебьет. – Но мне нужна твоя помощь, финансовая. Мама вряд ли сможет помочь, у нас ипотека…

– Ты так говоришь, будто тебе понадобилось несколько миллионов.

Она назвала сумму.

Холодный смешок в трубке:

– Это совсем не та сумма, на которую ты могла бы рассчитывать, – сердце девушки упало, почти перестало биться. – Но я готов обсудить. – Молчание, приглушенный шелест бумаг.

– Что обсудить? – Анна замерла.

– У меня нет таких денег. Современные учёные, знаешь ли, не олигархи, – он усмехнулся. – Но у меня хорошая кредитная история и официальный заработок. Я могу взять кредит, – Анна почувствовала, как в груди робко расцветает надежда. – Но…

Сердце девушки, словно алая роза в руках Снежной королевы, сжалось и пожухло. «Но». Отец продолжал, явно параллельно что-то подсчитывая.

– Но ты будешь отрабатывать долг.

– В каком смысле? – Аня живо представила, как она будет оставшуюся жизнь драить полы и готовить обеды для его молодой жены и сводных братьев, и нервно сглотнула.

– Я в своей жизни ничего задаром не получил, и тебе не советую, – его голос стал привычно резок и отстранён. Наверное, таким он отчитывает нерадивых аспирантов. – Дармовой сыр только в мышеловке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Что я должна буду делать? – девушка затаила дыхание, вцепилась в телефонную трубку.

– Летом поедешь со мной в экспедицию, – процедил отец. Анна судорожно соображала, не находя решения:

– Но… Это невозможно, – нервно засмеялась. – Летом запись «Активации», это то, ради чего все затевается. Я не могу быть где-то в экспедиции!