Путь Лэйси - Мэдлин Бейкер

Он чувствовал себя так, будто сходит с ума. Гордость его была уязвлена. Охранники относились к ним, как к дерьму. Становилось все хуже. Через четыре дня двери Юмской тюрьмы захлопнутся за ним. Ему никогда не нравилось небольшое пространство. Как он сможет провести остаток жизни в тюремной камере за железной решеткой? Проклятье! Он состарится и умрет здесь. Его единственной надеждой была возможность досрочного освобождения. В самом деле, это была слабая надежда.

Реабилитация не была целью Юмы. Главной заботой было предотвратить побег и нарушение порядка. Охранники были жестокими и извращенными. За последние несколько лет было много попыток побегов, поэтому использовалось оружие гатлингс, чтобы отбить всякую охоту у заключенных находиться за пределами тюрьмы. Юма была самым страшным и ненавистным местом. Много людей погибло за этими мрачными серыми стенами, не выжив в холодные зимы и изнемогая от зноя летом, не выдержав непосильной работы, побоев, ужасной пищи, грязной воды.

В сумерках телега остановилась около утеса. Мэтт мечтал выйти из повозки и размять мышцы, которые болели от долгого сидения на жесткой деревянной скамейке. Он выругался про себя, когда охранник отнимал у них сладостные минуты, медленно отпирая дверь. Выползая из телеги, Мэтт толкнул одного из охранников, который при этом пролил напиток.

— Ты, неуклюжий осел! — заорал охранник, ударив Мэтта кулаком в лицо. — Какого черта ты не смотришь перед собой?

Мэтт подавил ругательства, которые вертелись у него на языке, зная, что бы он ни сказал, это принесет ему только вред.

Через несколько минут один из заместителей шерифа позволил заключенным немного отдохнуть. Мэтт нахмурился, раздраженный тем, что полицейский постоянно держал оружие, направленное на него.

Через тридцать минут заключенные сели поесть. Пища состояла из красных бобов, жирного бекона и жесткого печенья. Когда ужин закончился, их привязали к телеге на ночь.

Мэтт лег на спину, положив голову на руки и глядя на звезды, которые сияли над головой, словно миллионы крохотных огоньков. В течение четырех последующих дней, пока они не достигли Юмы, он грустно размышлял обо всем и с ужасом содрогнулся, когда представил себя запертым за железной решеткой на всю оставшуюся жизнь. Неужели он никогда больше не прокатится по степи с ветерком, не насладится вкусом хорошего виски, не почувствует удовольствия с испорченной женщиной?

С трудом он прогнал мрачные мысли и стал пристально смотреть в темноту, размышляя о том, где остановился на ночь таинственный наездник.

На следующее утро Лэйси проснулась рано. Она спала ночью плохо, боясь, что снова проспит и телега уедет. Они сейчас ехали по глубоким ущельям, и она вынуждена была держаться ближе к телеге, чтобы не потерять ее из виду.

Поднявшись, она натянула ботинки и оседлала Синдер. «На лошади тоже начала сказываться долгая скачка», — подумала Лэйси, нежно поглаживая гладкую черную шею. Синдер привыкла к коротким, спокойным походам, а не к долгим, трудным переходам по дикой местности.

Только Лэйси хотела взобраться в седло, как в тихом утреннем воздухе раздался дикий крик. У нее кровь застыла в жилах, когда она увидела дюжину разрисованных индейцев, толпящихся вокруг тюремной повозки.

Заключенным позволили вытянуть ноги и отдохнуть. Сейчас они заползли под повозку, потому что охранники и заместители шерифа стреляли в визжащих индейцев. «Их крики похожи больше на крики животных», — подумала Лэйси. Она закрыла руками уши, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

Она затаила дыхание. Драка происходила всего в сорока ярдах от нее. Открыв рот от изумления, она увидела, как один из охранников упал на землю с торчащей в спине стрелой. Боясь пошевелиться, Лэйси съежилась за грудой валунов, которые укрыли ее от чужих глаз. Она закрывала рукой морду Синдер, чтобы та не заржала.

Казалось, время остановилось. Лэйси наблюдала ужасную картину жизни и смерти, происходившую перед ее глазами. Двое индейцев были ранены, а третий лежал неподвижно. Трое оставшихся охранников спланировали хорошую битву. Индейцы численно превосходили их. Один за другим охранники были сражены, и лишь заключенные остались живы, сжавшись под телегой.

Вдруг один из осужденных выкатился из-под повозки, схватил ружье, лежащее на земле, и начал стрелять в индейцев. Это был смелый, но глупый поступок. Двое воинов окружили его, и заключенный упал, сраженный пулей.

Трое остальных запаниковали. Выкарабкавшись из-под телеги, они вслепую бросились через пустыню, спотыкаясь из-за цепей, затрудняющих движение. С дикими криками индейцы бросились в погоню, быстро схватили заключенных и убили всех троих.

Индейцы вернулись к повозке. Отец Лэйси был там, и она наблюдала в ужасе, как Ройс Монтана выполз из укромного места и встал перед индейцами. Один из воинов натянул тетиву лука и прицелился. Лэйси наблюдала это с глазами, полными слез, и ждала, когда он убьет отца. Время, казалось, остановилось, и она улавливала каждую деталь. Она увидела черную краску, размазанную на нижней части лица воина, огромные перья в его длинных черных волосах, издевательскую усмешку на смуглом лице. Стрела была окрашена в черную и красную полоску. «Символ смерти и крови», — уныло подумала Лэйси и перевела взгляд на отца. Он был бледен, его руки, связанные цепями, были крепко зажаты, кулаки побелели. Но голова была высоко поднята, и Лэйси почувствовала, как волна гордости охватила ее. Она знала, что он, должно быть, очень боялся, что его сердце сильно билось от страха, но он не подавал виду. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Остальные воины ждали, их глаза сверкали от предвкушения, ожидания, когда их товарищи отнимут у старика жизнь.

Ройс Монтана не дрогнул, хотя был испуган, как никогда в жизни. «Все равно, если умирать, — подумал он, — то лучше умереть вот так, на открытом воздухе под сияющим летним солнцем, чем медленно загибаться взаперти за железной решеткой в Юмской тюрьме». С поднятой головой он пристально глядел воину в глаза. И вдруг, непонятно почему, воин опустил свой лук. Он сказал пару слов молодому индейцу, и тот грациозно спрыгнул со своего пони и подошел к белому человеку.

Ройс Монтана молча ждал, волосы у него на голове встали дыбом, когда индеец подошел и стал перед ним. Слегка кивнув, молодой индеец набросил на шею Ройса веревку, сел на своего пони и поскакал прочь. Ройс Монтана побежал за ним, позвякивая железными кандалами.

Остальные индейцы не беспокоились о мертвом белом человеке. Они схватили четырех лошадей, которые тащили телегу, а также оседланных лошадей охранников, собрали оружие и снаряжение и удалились, привязав мертвого воина лицом вниз к спине его лошади.