50 & 1 история из жизни жены моего мужа - Екатерина Великина

Только это не утешает.

Что я – Тузик блохастый, что ли, чтобы меня не брать? Оно ведь и Тузик – добрый-добрый, а нет – и посреди комнаты наваляет…

Нет, вот если бы «с половинами», я бы и не пошла – у меня и без музицирующих главбухов бессонница. Атак – я не согласная.

Судя по всему, придется включать программу «Обиделась на всех, но трандец – ТЕБЕ». Мама™. Подозреваю, что Тузиков нынче будет много, поэтому оглашаю:

1. Завести будильник на 21.30.

2. 21.30-22.00. Площадная брань. А фиг ли ты думала – это у тебя полы грязные, а у него Новый год и его ничего не волнует.

22.00. Замок закрывается на щеколду, в звонок вставляется спичка. Если не умеешь глушить звонки спичками – просто отруби пробку в подъезде (одна твоя ночь без электричества – мышиный писк по сравнению с его бенефисом в подъезде).

4. 22.15. Ложись спать.

5. Если тебя разбудили пинки по двери, цель достигнута. Если пинки разбудили соседей, цель достигнута вдвойне (надеюсь, твои соседи достаточные сволочи, чтобы вызвать милицию. Мои достаточные). В любом случае в милицию лучше не сдавать – можешь лишиться бюджета на НГ. Поэтому впусти и уходи спать к ребенку.

6. 10.00 следующего дня. Подготовь дом и уезжай к маме. Дом подготовлен в том случае, если в морозилке валяется пачка йодированной соли, пепельница лишена бычков, а карманы благоверного – денег. Кстати, если объект накушался некачественного продукта и не помнит, как его зовут, то можешь смело тратить бабки на себя – про них он тоже не вспомнит.

7. Сидеть у мамы до полного раскаяния половины. Критерии раскаяния: оно обещает «больше никогда и ни за что» (врет) и предлагает «искупить кровью» (бери сапогами, драгметаллами и меховыми горжетками).

Если пункты 1-7 не для тебя (раскаяние не наступает), то у меня есть замечательная программа «От бабушки». Углубляться в детали не буду, скажу только, что гуталакс не имеет вкуса, цвета и запаха, а в сортире чрезвычайно непривлекательный пейзаж.

Удачи!

МММ… ПОХОЖЕ, РОМАНТИЧЕСКАЯ СКАЗКА…

Чудо случилось 5 января – утром, когда шестой день от сотворения мира совпал с тридцать шестым днем зимы. Как это всегда бывает в таких случаях, чуду предшествовали самые обыденные на свете события, а именно: Вера Петровна получила в правый глаз и еще немножко по челюсти.

Не исключено, что если бы Коля Зайцев выпил чуть меньше или, наоборот, немного больше, чуда бы не случилось. Но Коля выпил столько, сколько он выпил, и обыденность лопнула, точно мыльный пузырь, попавший на балконные перила.

– Сволота! – крикнула Вера Петровна, захлопывая за Колей дверь.

Глаз наливался неестественным румянцем, душу переполняла обида, а в углу плакал невыгулянный Туз.

– Офисный ублюдок! Менеджер-фигенеджер! Корпоративная пьянь! – снова крикнула Вера Петровна и пнула Туза ногой.

Привычный к действительности пес вздохнул в потолок и положил морду на тапочки.

– Все бы тебе ссать, – раздраженно буркнула хозяйка и принялась натягивать пальто.

Нет, Вера Петровна не была скандалисткой. Скорее, она принадлежала к той породе женщин, которые имеют прочную привязку к пространственно-временному континууму. Хочешь выпить? Пожалуйста! Четыре стопочки и после семи вечера!

Рыба на ужин? Конечно! Хек за сто тридцать у булочной на углу.

Футбол? За ради Бога! А завтра будем чинить шкаф.

К сожалению, точно установленная связь времени, места и события приносила пользу только в первой половине жизни. Вера Петровна Иванова была единственной студенткой из потока, которой достались красный диплом и бесплатное место в аспирантуре.

Но постепенно везение сошло на нет. С течением времени причинно-следственные связи испещрили организм, и уже к тридцати годам Вера окончательно лишилась вопросов, превратившись в один большой ответ.

С завидной карьерой получилось запросто. Любая информация, проходящая через сложную систему препятствий, превращалась в калиброванный козий стул, и об ивановских отчетах ходили легенды. А вот с противоположным полом не сошлось. Те особи, которых можно было систематизировать, интереса не представляли, а лакомые «трудные» уходили морем, оставив зубную щетку на память.

– Туз! Это несправедливо, Туз, – сказала Вера Петровна, запудривая фингал. – Я же ничего ему не сделала. Совсем-совсем ничего.

– Обоссусь! – взвизгнул Туз и начал приплясывать на задних лапах.

– Ой ли? – хмыкнула Вера и сунула ноги в сапоги.

На улице было тепло, ветрено и пахло мокрой бумагой. Шлепая по лужам, Вера тосковала по Коле и одновременно поедала себя за эту недопустимую тоску.

– Сильные женщины нынче не в цене, – рассуждала она. – Так уж он, мир этот, устроен, что если ты знаешь, как устроен карбюратор, ты или его чинишь, или молчишь.

– Или по морде, – тявкнул Туз.

– Или по морде, – вздохнула Вера.

– Кто по морде?

Углубленная в собственные мысли Вера Петровна не заметила, как перед ней выросла дворничиха.

– По морде-то кто дал, говорю? – Старуха сплюнула в снег и прищурилась.

– Колька… – прошептала Вера и стыдливо уставилась на кончики собственных сапог.

– А ты не тушуйся, тут стыдиться нечего. На то Бог мужика вперед и создал, чтобы ему вперед решалось.

«А пса, пса каким по счету сделали?» – попытался было спросить у дворничихи Туз, но не успел – точно ошпаренная, Вера схватила его за поводок и побежала к подъезду.

Так начиналось чудо.

«И создал Яхве из праха человека земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и навел на человека крепкий сон, и взял ребро его…»

Всю ночь и весь последующий день Вера читала Библию и просила у Бога знака. Возможно, Бог пожалел ее, а может быть, просто не захотел слышать глупый бабий шепот…

Так или иначе, когда Вера Петровна пришла в мясной отдел, небо молчало и карающая длань не коснулась щербатого прилавка.

– Мне бы ребрышек! – бойко сказала Вера Петровна.

– Свиных? – деловито улыбнулась продавщица.

– Фу, как вы могли подумать! – оскорбилась Вера. – Только баранина… Чтобы был тихим, как агнец.

– Кто? – вытаращила глаза продавщица.

– Плов! – отрезала Вера.

Дома она извлекла ребрышки из пакета и выбрала самое красивое.

– Туз, это будет невозможно красивый мужчина, Туз, – сказала Вера псу и повертела ребром перед самым собачьим носом.

– А можно, я остальные сожру? – некрасиво спросил Туз. – Или ты роту сделать хочешь?

– Дурак! – обиделась Вера и выпроводила пса из кухни.

Всем известно, что – будь то торт, прическа или атомная бомба, – если это делает женщина, она сделает по-своему. И даже сам акт творения в женских руках станет новым актом творения.

Поэтому когда вместо земного праха Вера высыпала в миску пригоршню пшеничной муки, чудо не перестало быть чудом.

Немного ванили, чтобы был добрым; коричная палочка для сильных рук; щепотка паприки для пикантности; масло сандала для утра; финик – чтобы не вредничал; ириска – чтобы не кончался; магнит с холодильника – чтобы не ушел; кусочек обоев для любви к дому; канцелярская кнопка для остроты ума и стеклянный шарик для независимости.

Скатав куколку, Вера вложила в нее баранье ребро и обернула в кухонное полотенце.

На этом понятная часть творения закончилась. И началась непонятная.

Что такое дыхание жизни, Вера не знала. Ни тогда, ни теперь, ни потом. Как и к большинству женщин, решение пришло к ней интуитивно – на каком-то шкурном, подсознательном уровне. Покопавшись на кухонных полках, она нашла крохотную банку ежевичного конфитюра. Вытряхнув содержимое в мусоропровод и сполоснув банку теплой водой, она села на стул и начала дышать внутрь. От ее дыхания мутное стекло потело и покрывалось разводами. Очень скоро ноги стали отекать, но Вера продолжала сидеть на стуле и держать банку у рта.

В городе гудели машины, в небе летали самолеты, звезды говорили друг с другом, а на пересечении Фруктовой и Чехова женщина собирала жизнь в конфитюр.

Наконец, когда спина совсем одеревенела, Вера встала и поднесла банку к губам куклы. Убедившись, что дыхание жизни испарилось до капли, она удовлетворенно вздохнула и принялась готовить рыбу.

После акта творения Бог отдыхал один день. На то он и Бог. Женщина приготовила рыбу и проспала восемь часов. На то она и Женщина.

Пятого января утром Вера Ивановна проснулась и побежала на кухню. Куклы на подоконнике не было. Рыбы на сковородке тоже.

«Сожрал рыбу и сбежал, – ужаснулась Вера Ивановна. – Вот тебе и «сотворение человека»…»

Ежась от утреннего холода и поедая себя за глупость, она подошла к раковине и стала мыть посуду.

За шумом воды звонок был практически не слышен. Вытерев руки о халат, Вера Ивановна дошла до двери и повернула ключ в замочной скважине.

На пороге стоял Он. И был Он не низкий и не высокий, не толстый и не худой, а ровно такой, как Вере Петровне и хотелось.