Магия и пули (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

– Стоит только выпить – и язык как помело, – вздохнула Куликова. – Брал бы с Федора пример. Он-то вежливый, культурный.

– Это здесь, в гостях, – не замедлил офицер. – Дома, может быть, другой. Так ведь, милостивый государь? – подмигнул он Федору.

– Дома я молчу, – отозвался свежий князь. – Не с кем говорить.

– Это ненадолго, – сказала Куликова и, смутившись, покраснела.

– Господа, к столу! – возвысил голос муж…

Час спустя Федор провожал Варвару. Шли пешком. День стоял погожий, теплый, отчего б не погулять? И идти недалеко.

– Вам придется переехать, – сообщила вдруг Варвара. – Снять квартиру больше или вовсе дом. Титул того требует.

– Это вы серьезно? – удивился Федор.

– Сами говорили про условности. Люди не поймут. Вы не просто князь, вы Юсупов. Богатейшая фамилия. Жить Юсупову в комнатенке моветон. Нужен дом, выезд и прислуга. Так положено.

– Вот ведь незадача! – огорчился Федор. – И когда мне этим заниматься? Дел полно.

– Поручите это управляющему или экономке.

– Где же их искать?

– Можно я спрошу?

– Да, конечно!

– Кто я вам?

– Друг, – ответил Федор, не задумавшись. – Близкий и надежный.

– Так доверьте это дело мне.

– Взять вас экономкой? – Федор уточнил. И продолжил, получив кивок. – Я не возражаю. Только как быть с вашей репутацией? Люди посчитают вас моей любовницей. Иль похуже – содержанкой.

– Пусть считают! – не замедлила Варвара. – Кое-кто, возможно, позавидует. Мне, чтоб знали, нечего терять. Бывшая княжна, изгой. Я вас очень уважаю и хочу помочь – снять с вас хлопоты по дому.

– Я согласен, если так, – ответил Федор. – Только слово «экономка» не подходит для княжны. «Управляющий» – тем более, это для мужчин. Как же вас назвать? – он изобразил задумчивость. – Разве что «домоправительница»? Вы не возражаете?

– Мне подходит, – рассмеялась вдруг Варвара. – Хорошо звучит – домоправительница Оболенская.

– Домомучительница Фрекен Бок[12], - раздалось в голове у Федора. – Ох, примучит она нас! Словно Малыша[13].

– Не тушуйся, Алексей Сергеевич! – мысленно отозвался Кошкин. – Нас ведь двое. Я промашку дам – тут же и поправишь. Ведь Варвара дело предлагает – снять с меня заботы.

– А потом – штаны, – хмыкнул Друг.

– Ты охальник, словно Куликов. Опьянел от коньяка.

– Будто я один.

– Ладно, завершили.

Федор обернулся к Оболенской.

– Приступайте, Варвара Николаевна. Это на расходы, – он достал бумажник и извлек несколько купюр.

– Отчитаюсь о затратах, – сообщила Оболенская, пряча деньги в сумочку.

– И держите меня в курсе. Адрес вам известен. Дом, квартиру мы посмотрим вместе. И прислугу подберем. Горничную, например. Может, Фросю мне сманить? Девка молодая, расторопная. В доме, где живу, работает. Предложить ей чуть побольше?

– Обойдемся, – возразила Оболенская. – Молодая не годится – ветер в голове. Ухажеров наведет. Лучше нам семейных брать – трезвых, обстоятельных.

– Занимайтесь, – согласился Федор. – Вы – домоправительница.

Так и распрощались. Кошкин, не спеша, отправился к себе. К дому, пребывать в котором осталось недолго.

– Заживем, как олигархи, – пробудился Друг. – Дом, прислуга, выезд. Яхту, что ли, прикупить? Или девок для утех? Завести гарем. Князь ты или погулять пошел? Жаль, с гаремом не получится. Варвара Николаевна та еще штучка, Фросю вмиг отшила. Зачем ей конкурентки?

– Варя добрая и милая.

– Но характер у нее – ого! Я всегда таких боялся. Приберет тебя к рукам – и забудешь обо мне.

– Никогда! – ответил Федор. – Нам с тобой такое предстоит… Сам же говорил. Друг ты мне или нет?

– Друг, конечно, – отозвалось в голове. – Это я ворчу. Старый стал совсем.

– Никакой ты не старик! – Федор улыбнулся. – Очень даже молодой. Мне с тобою хорошо.

– Как и мне с тобою. Ты мне словно сын. Там у меня не было детей, здесь же появился. Поступай, как знаешь. Эта жизнь – твоя.

– Я охотно разделю ее с тобой…

[1] Кун Александр Владимирович, генерал-лейтенант, начальник Тульского императорского оружейного завода в 1892–1915 годах.

[2] 100 саженей – 213 метров.

[3] ГАУ – Главное артиллерийское управление при Военном министерстве Российской империи. Ведало в том числе постановкой на вооружение новых образцов.

[4] Патрон для «маузера» в России того времени стоил 10 копеек за десяток. Для «нагана» – 5.

[5] ППС – пистолет-пулемет Судаева. Необыкновенно прост и технологичен в изготовлении при высоких боевых качествах. Многие считают его лучшим пистолетом-пулеметом периода Второй Мировой войны.

[6] Компенсатор у ППС – спорное конструкторское решение. Его смещение вследствие попадания пули или осколка могло привести к неприятным последствиям для стрелка. Испытания показали, что на точность стрельбы он практически не влияет. Компенсатор собирались убрать, но пришла эра автомата Калашникова, и ППС сняли с вооружения.

[7] Зажигалки Zippo появились в США в 1933 году.

[8] Великой в то время называли Первую мировую.

[9] С 1903 года Тульский оружейный завод перешел на электрический привод.

[10] В России того времени существовал довольно сложный этикет. К офицерам и чиновникам обращались соответственно Табели о рангах. Но, если кто из них обладал еще и титулом, его ставили вперед. ГГ и его друзья имеют одинаковый чин, потому возникают сложности с официальным обращением. В таких случаях «милостивый государь» наиболее подходит.

[11] В императорской России жен чиновников и офицеров титуловали, как мужей.

[12] Фре́кен Бок – одна из персонажей трилогии о Малыше и Карлсоне шведской писательницы Астрид Линдгрен.

[13] Малыш – персонаж той же сказки.

Глава 2

Когда-то у него было имя – Андронов Алексей Сергеевич. Имелось тело с органами чувств: он видел, слышал, осязал. А потом этого не стало – осталась лишь душа…

Алексей вырос в обеспеченной семье. Отец – главный инженер завода, мать – учительница. Единственный ребенок, любимый и заласканный. Отец женился на уроженке Сталинграда, пережившей ад в сражении за город. Уцелевшие жители прятались в подвале. Там все и случилось. Однажды рядом с их убежищем взорвалась бомба. Ударом оглушило девочку и что-то оборвало в ее сердце. Она выжила, но стала инвалидом. Врачи запретили ей рожать, но она их не послушала. Сколько себя помнил Алексей, в их доме стоял запах лекарств, а мать периодически ложилась на кровать, пережидая приступ. Каждый год отец покупал ей путевку в санаторий, и мать возвращалась из него, полной сил. Жить становилось веселей.

С малых лет Алексей помогал по дому – к этому приучил его отец. Он и сам, придя домой, снимал с себя костюм и становился у плиты. Или брал тряпку с шваброй. Мать пыталась возражать, но отец не слушал.

– Что люди скажут? – упрекала мать. – Главный инженер полы в доме моет. И еду готовит.

– Мы им не расскажем, – отвечал отец. – Так ведь, дорогая? Или, хочешь, домработницу найдем?

– Мы не академики, – возражала мать. – Знаю этих домработниц. Только в дом впусти, сразу мужа уведет. Обойдемся как-нибудь.

К десяти годам Алексей многое умел: убирал, готовил и стирал. Родители его хвалили и ласкали, чем отпрыск пользовался. Учился избирательно. Терпеть не мог литературу с биологией, уважал математику и физику. Но над ними тоже не корпел. Учителя жаловались родителям: мальчик-то способный, но учиться не желает. Леша не ленился – просто не старался. Он любил играть в футбол, погонять на велосипеде. Случалось и подраться. Как-то даже угодил в милицию. Ограждая сына от влияния улицы, родители купили пианино, в дом стал приходить репетитор. Мальчика он хвалил: дескать, слух имеется и играет хорошо. Через год Леша уверенно выбивал из клавиш популярные мелодии и даже пел, услаждая слух родителей. Музыканта, впрочем, из него не вышло – надоели постоянные упражнения и часы за инструментом. Во дворе было интереснее.