Тоня Глиммердал - Парр Мария

– Господи, ну что ты теперь придумала? – спрашивает она.

– Мы с Гунвальдом проводим испытания, – объясняет Тоня, высовывая из глубокого сугроба правую руку. – Это не опасно.

– Ну да, рассказывай! – ворчливо говорит Салли. – Ты, главное, шею не сломай.

Тоня обещает постараться не ломать.

– Салли, пока!

– Дурацкий снегокат, – говорит Тоня, дотащившись наверх до Гунвальда.

– Это пилот дурацкий, – отвечает Гунвальд.

– Лучше б научил! – сердито кричит Тоня.

И пока солнце движется к Большой Морде, Гунвальд вспоминает все свои былые познания в управлении санями с рулем и тормозом. Довольно много ценных сведений, кстати.

– Ну как там испытатель? Отбой! – просыпается вдруг рация.

– Она готова к старту! – кричит Тоня.

– Отбой, – добавляет Гунвальд.

Рация молчит, потом спрашивает:

– Мне открывать движение или как? Отбой.

– Ни в коем случае! Отбой и старт, – говорит Гунвальд и решительно усаживает Тоню на сани номер два. Они короче прежних.

– Эти поедут лучше, – обещает Гунвальд. – И ты тоже.

Тоня едва успевает сообразить, где тормоз, как Гунвальд сильно толкает сани.

О, имбирь, перец и гвоздичка, это совсем другие пряники! С этим снегокатом Тоня отлично управляется. Он слушается ее как миленький. Перед мостом она ловко тормозит ногами, как учил Гунвальд, и сани не заносит.

Салли вышла к дороге, Тоня проносится мимо на такой скорости, что юбка у Салли встает колоколом.

– Хей-хо, Салли! – кричит Тоня. – Живы будем – не помрем! – кричит Тоня и наклоняется вперед.

Санки на свалку! Да здравствует р‑р‑реактивный снегокат! В сказочном лесу путь несколько раз преграждают комья снега, у которых кончились силы держаться на ветвях, но Тоня прорывается сквозь все преграды. Сама собой рождается санная песня:

Глиммердал гремит, грохочет,Снегокат по горке скочет.На пути он всё топочет,Тормозить никто не хочет.

Показался кемпинг «Здоровье», и Тоня запела еще громче:

Девяносто выжимает,На дорогу вылетает.

Она успела заметить Клауса Хагена – тот шел из конторы в один из домиков.

На дорогу вылетает,Посередке пролетает,Никого не замечает,

– пропела она и понеслась дальше.

Вскоре вдали показался Петер.

Вжик – и санки тормозят,Вау, их заносит!

Сделав красивый поворот, отчего снежинки заплясали в последних лучах солнца, Тоня остановилась в сантиметре от черного армейского башмака Петера.

– Привет-распривет, – сказала она, поднимаясь с саней.

Тело затекло от долгого сидения в одной позе. Петер аккуратно отодвинул ее на обочину. За ним выстроился длинный хвост машин. Они ждали здесь с той минуты, когда она начала испытание первых саней. С тех пор прошло немало времени.

– Хорошо еще, они думают, что я ремонтирую дорогу, – Петер кивает на землечерпалку. – Они едут в кемпинг Хагена на выходные.

Точно, сегодня же пятница, вспоминает Тоня. Она заглядывает в каждый автомобиль. Все сплошь пожилые пары, любители лыжных прогулок. Тоня вздыхает. Здесь целый Глиммердал со снегом и санными спусками, но ни один ребенок не имеет права порадоваться этому на каникулах. Позорище, да и только.

Пока коричневая «вольво» Петера прыгает по снежным надолбам всю дорогу вверх на хутор к Гунвальду, Тоня рассказывает, что они с Гунвальдом работают над санями, которые будут доезжать аж до моря.

– Полозья он уже делает отличнейшие, – говорит Тоня, глядя в окно на сугробы вдоль дороги и хлопья падающего снега. И резко замолкает: посреди дороги, как разбуженный овцебык, топчется Клаус Хаген.

Петер притормаживает и останавливается. Стеклоподъемник сломан, поэтому Петер открывает дверцу. Она ударяет Хагена в живот.

– Что за дорожные работы вы придумали? – гремит Хаген. – Мои гости говорят, что им пришлось час стоять и ждать.

Петер прокашливается.

– Идиот, ты хочешь, чтоб я заявил на тебя в полицию?! – орет Хаген.

Тоня подается вперед.

– Называть людей идиотами нельзя, – говорит она и смотрит на Хагена своим самым строгим взглядом.

– Нет, можно, если это правда! – орет неуемный Клаус Хаген. – А тебя, Трулте, это касается в первую очередь! Если я еще раз увижу, что ты ездишь на санях по дороге, тут же позвоню в полицию!

Тоня не успела даже сказать, что ее зовут не Трулте, как Клаус Хаген уже засунул свою рыжую голову в салон.

– Нет никакой возможности всерьез развивать здесь туризм, пока ты пасешься, где вздумаешь. Будь я твоим отцом, я бы держал тебя на привязи и не выпускал из дому!

Конец ознакомительного фрагмента.