Литературная Газета 6495 ( № 18 2015) - Литературка Литературная Газета

Цифра семь миллионов человек, оставшихся навсегда лежать в родной и чужой земле, в сталинские времена почти не росла.

И вдруг на XX съезде партии Хрущёв потряс умы и души людей известием, что на фронте, в партизанских отрядах, в плену и на оккупированных территориях погибло 20 миллионов воинов и мирных граждан. Позднее Брежнев подтвердил эту цифру. Общество мучительно осмысливало страшную новость, проясняя в жестоких спорах вопросы «почему так много?» и «кто виноват?». В конечном счёте всё списали на ошибки Сталина и сталинизм: «Ведь был же XX съезд партии, ведь Хрущёв сказал…» Тем в основном и успокоились. Казалось…

Но грянула яковлевская «гласность», горбачёвская «революционная перестройка», а следом – ельцинские «коренные реформы». В пору «гласности» и впоследствии у некоторых журналистов, писателей, политиков, историков и беглых разведчиков произошло большое умопомрачение. Соревнуясь друг с другом в злобно-слезливых публикациях по поводу вдруг опостылевшего им советского строя, ненавистного Сталина, они вываливали на головы ошалевшего народа горы цифр о Великой Отечественной, делая их всё страшней и страшней. В начале 1990-х дотянули соотношение советских и немецких военных потерь до 1:3, что означало, по их мнению, будто СССР потерял на фронте втрое больше солдат и офицеров, чем немцы. Уже эти цифры вызывали в народе грустные и гневные мысли. А потом и вовсе словно с цепи сорвались!.. «…Советские солдаты буквально своими телами загородили Москву, а затем выстлали дорогу до Берлина: девять падали мёртвыми, но десятый убивал-таки вражеского солдата…» – писал футуролог И. Бестужев-Лада. «…В конечном счёте – и это скорбный факт – на одного погибшего немца приходится четырнадцать наших воинов», – утверждал политолог А. Уткин.

Всех удручала и удручает поныне прежде всего общая цифра людских потерь в ходе Великой Отечественной войны: 26,6 млн. человек. Это официальная цифра, на которой после долгих дискуссий сошлось большинство военных историков и политиков. Однако некоторым «аналитикам» она казалась заниженной. Появились цифры общих потерь в 37 и даже почти 45 млн. человек. В чём смысл? Сказать всё то же, только снова и громче: «Страной управляли, армией командовали жестокие недоумки, кровожадные параноики, не щадившие народ, солдат и офицеров, завалившие трупами путь победоносной немецкой армии. Какая же это Победа, да ещё Великая? Как можно ежегодно праздновать такую «победу»?» И не празднуют, как в Прибалтике, Молдавии, Грузии, или объявляют День Победы «Днём поминовения павших… в борьбе с коммунизмом», как это сделали современные нацисты, наследники Бандеры, на Украине…

Статистика, даже такая скорбная, ведь лукавая. Её надо тщательно анализировать и беспристрастно объяснять. Только тогда можно понять суть вещей. Для начала цифру 26,6 млн. человек необходимо разделить на две крупные части, из которых она складывается: потери вооружённых сил и потери гражданского населения.

Кто лучше воевал, кто хуже, в конечном счёте можно понять из сравнения потерь вооружённых сил СССР и Германии на советско-германском фронте от начала войны до её конца. И что же выясняется?

Принято считать, что безвозвратные боевые потери Германии (убиты, умерли от ран и болезней, погибли в результате несчастных случаев, расстреляны по приговорам военных трибуналов, не вернулись из плена) за 1418 дней войны составили 8 млн. 876,3 тыс. военнослужащих, а вместе с потерями её союзников – 10 млн. 344,5 тыс. человек. Безвозвратные боевые потери СССР за те же 1418 дней войны – 11 млн. 444 тыс. человек, а вместе с потерями союзников (76,1 тыс. человек) – 11 млн. 520 тыс. человек. Обратите внимание: союзники Гитлера потеряли на советско-германском фронте 1 млн. 467,5 тыс. человек, союзники СССР – 76,3 тыс. человек. Таким образом, соотношение безвозвратных боевых потерь Германии и СССР 1:1,1. Различие не столь разительное, но в пользу противника. Чем это обычно объясняется?

Во-первых, безусловно, сказались внезапность нападения, просчёты военно-политического руководства СССР в первый период войны. В принципе так и есть. Хотя роль этих факторов значительно преувеличивается.

То, что Гитлер может начать войну внезапно, Сталин понимал. Он говорил об этом на совещании командного состава Красной армии в мае 1940 года, то есть всего через восемь месяцев после подписания с Германией 23 августа 1939 года Пакта о ненападении. Чего не понимали (не хотели понимать?) прежде всего начальник Генштаба РККА Жуков (в чём он признался в книге «Воспоминания и размышления») и нарком РККА Тимошенко? Не понимали того, что суть внезапности «проявляется в том, что в одном из пунктов противопоставляют неприятелю значительно больше сил, нежели он ожидает» (К. Клаузевиц), что главными элементами внезапности являются скрытность сосредоточения и быстрота действий в направлении главного удара. В плену иллюзий, что ему удастся переиграть Гитлера, находился и генсек ВКП (б) Сталин. Но всё-таки, на мой взгляд, в первом ряду виноватых за эти просчёты должны стоять военные, а не политик Сталин.

Говорят, будто Сталин симпатизировал Гитлеру, хотел с ним сотрудничать. Это ложь. Сталин изо всех сил пытался создать антигитлеровскую коалицию с Англией, Францией и США, но безуспешно. Поэтому, когда Гитлер предложил ему заключить Пакт о ненападении, Сталин, думаю, лишь скрепя сердце пошёл на это. Страна не была готова к войне, надо было выигрывать время.

Говорят, будто Советский Союз не готовился к войне. И это ложь. Подготовка к войне с потенциальным противником шла полным ходом. В 1928 году в СССР было 46 военных заводов, в 1938-м – 220. В 1939 году военный бюджет составлял 25,6% от общего бюджета СССР, в 1940 году вырос до 32,6%, а в 1941 году – до 46,6%. В производстве находились самолёт-штурмовик Ил-2 («летающая крепость»), реактивная артиллерийская установка «Катюша», несколько заводов производили танк Т-34. Для полной готовности к войне с Гитлером нужны были ещё год-полтора. Сталину, надо думать, не верилось, что Гитлер, находясь в состоянии войны уже два года, решится на войну на два фронта. Тут он ошибся. Но и Гитлер, напав на СССР, совершил смертельную ошибку – для страны и лично для себя.

Говорят, будто Сталин не верил данным разведки о начале войны. Это тоже ложь. Не вполне доверял – это правда. Почему? Данные разведки нередко были весьма приблизительными.

Вот легендарный разведчик Рихард Зорге. 6 мая 1941 г. Зорге, работавший в качестве неофициального секретаря германского военного атташе в Токио, сообщает начальнику Разведуправления Генштаба РККА: «Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией». В мае – это близко к истине, хотя говорится не о том, что война начнётся в мае, а что «решение о начале войны будет принято в мае». Когда же она начнётся? Из слов Зорге неясно. Тем более странно выглядит фраза «либо после войны с Англией». Кто мог сказать, когда закончится эта война?.. Позднее Зорге прислал несколько точных сообщений, но их не приняли во внимание. Почему? Ещё в 1937 году руководство разведуправления РККА сообщило Сталину, что Зорге разрешили работать на разведку Германии. Таких разведчиков тщательно перепроверяли.

21 июня 1941 г. начальнику Разведуправления Генштаба РККА поступило сообщение: «Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна». «Неизбежна». И всё. Между тем до начала войны оставалось несколько часов. Надо понимать и то, что с обеих сторон шла изощрённая игра по дезинформации противника.

Во-вторых, в ещё большей мере на соотношение 1:1,1 в пользу фашистской Германии повлияло количество советских военнопленных, уничтоженных и умерших в нацистских концлагерях из-за нечеловеческих условий содержания и голода – 2 млн. 722,4 тыс. человек. Эта цифра в пять раз (!) выше количества военнослужащих противника, умерших в советском плену, – 579,9 тыс. человек. Хотя количество попавших в плен советских и немецких военнослужащих почти одинаково: 4 млн. 559 тыс. человек – советских и 4 млн. 376,3 тыс. – немецких.

Спросят: при чём тут военнопленные, когда речь о безвозвратных потерях? Дело в том, что после войны часть оставшихся в живых пленных обеих воевавших стран вернулась на свою родину. Однако из 4 млн. 559 тыс. советских военнопленных возвратились только 1 млн. 836 тыс. человек, а у немцев с союзниками – 3 млн. 572,6 тыс. человек. В результате этого количество безвозвратных потерь у каждой из воевавших стран соответственно уменьшилось на эти цифры.

Казалось бы, заниматься математическими выкладками далее не стоит, тем более, как принято считать, история не имеет сослагательного наклонения. Но это не абсолютная истина. Да, переделать свершившиеся события мы не можем, как не можем воскресить мёртвых. Но размышлять о том, как могли бы развиваться события, «если бы», имеем право.