Отражение - Кир Луковкин

— Привет малыш, — сказал капитан.

А затем он заметил это. Прямо перед ним всю противоположную стену занимало зеркало. Зеркало было овальное, вытянутое по горизонтали. В два человеческих роста, длиной с тяжелый военный джип. Гладкое и чистое, как горное озеро в ясный день. Ограненное простыми металлическими скобами. Капитан в изумлении смотрел на себя, на свое потное, искаженное страхом вперемежку с шоком лицо, на вытаращенные ледышки глаз. Он взглянул на часы — оставалось еще минут двадцать, прежде, чем Ла Бри и Хафнер соберутся в обратный путь. Вспомнив про бот, он стал проверять его состояние, заряд аккумулятора, маленький генератор. Машина была мертва. Сколько не щелкали пальцы по тумблерам, бот не желал включаться. Даже аварийная лампочка не горела. Индикаторы активности выделялись двумя черными квадратами на корпусе машины. Остин открыл заднюю панель, пытаясь рассмотреть плутониевые стержни, от которых питался генератор. Стержни были на месте, но почему-то не светились. Остин на всякий случай поднес к ним ручной счетчик Гейгера и ахнул — никакой радиоактивности. Что-то высосало энергию из машины. Вдруг пискнул и замер, стремительно лишаясь энергии, дрон-разведчик.

Капитан быстро соображал, пытаясь найти причину феномена, и вот тут-то обнаружил, что его собственный скафандр теряет заряд. Индикатор системы жизнеобеспечения быстро полз к критической отметке, о чем не преминул сообщить автомат. Остин с ужасом наблюдал, как полоска становится желтой, проходит три деления, и окрашивается в тревожный красный цвет. Свет его фонаря потух. Приборы смолкли. Радио умерло. Подача кислорода прекратилась. Остин метнулся было к выходу, но скафандр испустил дух, прежде чем он оказался на пороге. Стоп, решил он. Никакой паники. Если здесь есть воздух, этим следует воспользоваться. Время еще не истекло, от команды его отделяло всего несколько метров камня, которые он в состоянии преодолеть за считанные секунды. Остин аккуратно снял скафандр и осторожно вдохнул пещерный воздух, который хотя и отдавал затхлостью, был вполне годен для дыхания. Никакой пряности, о которой упоминал Ли, он не почувствовал.

Чудеса продолжались. Остин обратил внимание на то, что зеркало перестало отражать, сделавшись матовым, как оконное стекло, покрывающееся тонкой корочкой инея зимой. Поднял было лазер, но эта игрушка без питания оказалась бесполезной. Что ж, решил он. Настал момент проверить себя. Или отступить, теряясь в догадках, или попытаться разобраться в ситуации на месте. Даже не колеблясь, он осторожно подошел к зеркалу, шаря газами по его ровной поверхности. Артефакт был внеземного происхождения и являлся продуктом более высокой технологии — Остин даже не сомневался в этом. Внезапно зеркало стало зеркалом, налет исчез, и человек прянул назад, отшатнувшись от собственного отражения. Остин невесело усмехнулся и его двойник повторил это движение.

— Стареешь, стареешь, — пробормотал он себе под нос, снова придвигаясь к зеркалу. — Реакция запаздывает.

Остин осторожно поднес руку к зеркалу, дотронулся закованным в перчатку пальцем до поверхности. Как и следовало ожидать, палец натолкнулся на твердое. Капитан немного повозил пальцем по зеркалу, убеждая себя в том, что все нормально, зеркало, как и положено зеркалу отражает вещи, и является твердой стекляшкой. Он стал себя рассматривать, но вскоре ему это надоело. Пробовал поскоблить материал альпенштоком, но инструмент даже не поцарапал гладь зеркала. Он уже собрался уходить, как заметил тонкую, едва уловимую вибрацию. Отражающая поверхность подернулась мелкой рябью. Капитана сковало оцепенение. Отчего-то захотелось закричать, и сломя голову убежать отсюда, призывая на помощь, но он взял себя в руки, стиснул зубы и сосредоточенно поднес руку к зеркалу. Мелькнула мысль, что это безрассудство, вот так трогать артефакт, что надо было приказать это боту. Но бот обесточен, капсула в первом зале, вместе с кибернетиком и археологом. Он не может уйти отсюда просто так, не выяснив что это такое. Наконец любопытство взяло верх и он снова дотронулся до поверхности. Гладь зеркала благодарно прогнулась, приняла в себя его запястье, пальцы почувствовали упругость и податливость загадочной субстанции. Остин медленно погрузил в зеркало запястье. Попробовал выждать, однако ничего не случилось. По плотности вещество напоминало кисель. Остин поводил рукой туда-сюда, пошевелил пальцами. Поверхность вязко колыхалась, мелкая рябь бегала по всей площади зеркала. Наконец Остина одолело сомнение, чувство самосохранения забило тревогу. Он остановил движение и попытался вынуть руку, но вещество не отпустило, охватив запястье невидимыми путами. Капитан рванул руку раз, другой, рискуя вывихнуть плечо. Жидкое зеркало усилило хватку и потянуло руку в себя. Стремительно и неумолимо, словно зыбучие пески. Остин попробовал упереться левой рукой в зеркало, чтобы вытащить правую. Но это только ускорило процесс. Зеркало продолжало пожирать его, причем руки, теряя нервную чувствительность, не просто погружались, а стали растворяться в зеркальной жиже, как краска в воде: все более затягиваемые внутрь, они растекалась по поверхности зеркала серебристыми разводами. Охваченный ужасом, Капитан попытался закричать, но голос предательски дрогнул и он издал лишь громкий хрип…

— Не… — выдавил он, теряя контроль над собственным телом, ощущая, как жидкость проникает в его плоть сквозь рукава скафандра, через поры кожи, в мягкие ткани и кровь, леденящей волной бежит по нервным узлам в мозг, а затем сознание охватила тьма — зеркало поглотило его.

Ничто. Затем пульсация. Свет. Бесконечное падение в бездну. Удар. Боль.

Болела голова. Память мгновенно напомнила ему о том, кто он такой.

Остин разомкнул жгущие глаза веки и увидел собственное отражение. Зрение отвыкло от света и поэтому картинка была размытой.

Сам он, обессиленный, привалился спиной к каменному уступу, а вот с отражением, несмотря на проблему с фокусировкой, происходило что-то непонятное. Во-первых, отражение капитана стояло, а во-вторых, оно было повернуто к нему спиной. Отраженный в зеркале мужчина посмотрел по сторонам и, не оглядываясь назад, заспешил к выходу.

Остин попытался поднять голову, но затылок пронзила острая, кошмарной силы боль, и он потерял сознание, уже во второй раз.

Капитан не знал, сколько прошло времени. Больше всего он боялся, что экспедиция полезет за ним к артефакту, повторит его же ошибку и тем самым подпишет себе приговор. Голова раскалывалась от боли, но все же ее можно было вытерпеть. Его словно вывернули наизнанку, хорошенько встряхнули, а потом снова вернули все на прежнее место. Остин тяжко поднялся на ноги и опершись о стену, осмотрелся. Все было по-прежнему, два робота безжизненными грудами металлопластика чернели на фоне серой комнаты, зеркало висело на прежнем месте, свет из щели пробивался внутрь, разве что угол падения лучей сильно поднялся вверх. Это означало, что день клонится к концу. Капитан длинно и замысловато выругался, не жалея выражений. Бросил исполненный ненависти взгляд на подернутое пленкой зеркало. Да нет, виноват он сам — не надо было соваться к артефакту. Хорошо, что остался цел. Ладно, надо возвращаться к экипажу. Капитан подобрал шлем от скафандра и побрел к выходу. Спуск дался ему сравнительно легко.

Очутившись в длинном зале, он обнаружил, что Ли и Морозова здесь нет. «Наверно, не дождались», — подумал он. Странно, хотя бы попробовали проверить, что с их капитаном. Никак не хотелось признавать, что команда решила позаботиться в первую очередь о себе. Хотя, они исполняли приказ. А потом он вспомнил, что не успел даже закричать. Но как это могло произойти? — спросил Остин себя, стараясь не смотреть на арку. — Как это случилось, что его отражение ушло раньше него? Не иначе, как галлюцинация, или шок. Внезапно Остину очень захотелось вернуться на родной корабль. Больше они носу не сунут в эти треклятые пещеры, разве что с отрядом в сотню человек и хорошим снаряжением. Внезапно скафандр ожил, системы заработали, и капитану немного полегчало. Проверив, работает ли радио, он поочередно вызвал своих товарищей, но молчание было ему ответом. Что-то здесь было не так. Не на своем месте. Какой-то подвох, еле заметная помарка, вносящая дисбаланс в стройный хоровод фактов.

Пройдя длинный зал, Остин нырнул в глотку темного коридора, освещая себе путь заработавшим фонарем. Зашагал быстрее, не переставая вызывать звездолет. Коридор вильнул, конвульсивно сжался и выпустил его в зал-галерею, где остались Ла Бри и Хафнер. Остин застыл на пороге, уставившись на то, что находилось в середине галереи. А именно на замысловато сделанный фонтан, из которого красиво плескалась, изумрудно поблескивая, вода. Ручейки живописно стекали по каменным желобкам и с журчанием исчезали где-то в полу. Сама же галерея подверглась кардинальным изменениям. Те рисунки, которые раньше едва проступали на изъеденных временем стенах, сейчас украшали их яркими и объемными полотнами. От пыли не осталось и следа, каменный пол был чисто выскоблен и тоже покрыт замысловатой цветной мозаикой. Возле проходов стояли большие кадки с землей, из которых торчали деревца. Галерея пустовала.