Дорогой сна - Ника Ракитина

— Видите? — ткнул в нее пальцем Сенька. — Хотите попробовать?

Рыцари попятились и стали громко совещаться.

— Руки покажите! — приказал один из них.

Теперь захихикал Сенька. Рыцари напомнили ему дежурных возле школьной столовой.

— Пожалуйста.

— Проезжайте.

Ослик процокал копытцами под аркой, и все трое вошли в Лерат.

— Ой, как я испугалась, — прошептала Илька Сеничу на ухо. — Они холодные… как не знаю что.

— Ага. Меня точно придавило. До сих пор трясет. Лимонаду хочешь?

— Ага.

Забившись в какую-то нишу недалеко от ворот, они выпили по колпачку и завинтили термос. Кругом медленно и неслышно наступала ночь.

Сенька яростно потер нос.

— Слышь, чего я думаю?

— Чего?

— Ну, спасем мы Лимона…

— А как?

Сенька отмахнулся. Подробности его пока не интересовали.

— Спасем, ты проснешься, а принцесса…

— Кто-то ей обязательно поможет. Выложит дорогу из цветных снов.

— Кто? Вон те, что под аркой стоят? — Сенич передернул плечами. — Не хотел бы я такой помощи.

Он почесал голову.

— И как сны отобрать у Безликой Ведьмы, ума не приложу.

Илька пожевала губами.

— Так вот я что придумал. Давай с ослика гирлянды снимем и растянем дорожку до ратуши. Чтобы принцесса не заблудилась. Ведь цветные лампочки — это как Новый год. Когда всем весело, и подарки. Ну, почти как в хорошем сне.

Илька улыбнулась:

— Здорово! Ой. А проводков хватит? — пискнула она. — И как они будут гореть? На ослике динамки нету…

— Ну, — Сенич почесал голову с другой стороны. — Это же сказка. Давай попробуем.

Он взялся за гирлянду. Ослик подумал, что его собираются приласкать, и потерся о Сенькину руку, прижав того к стене.

— Кыш, животное! Где у нее конец?

— Вот.

Они привязали провод за крючок, торчащий из стены, и стали разматывать его, а провод все не кончался и не кончался. Лампочки масляно блестели под дождем. Ослик шел, тихонько цокая копытами по булыжнику, и, кроме этого звука, ничего не было слышно. Потом что-то зашумело вверху.

— Канцлер! — выдохнула Илька, толкая Сенича к стене. Но это был не Канцлер. Просто зашуршали липы под порывом ветра, сбрасывая с веток воду.

Сенька шлепнулся на землю, привалившись к стене:

— Ф-фу-у… не пугай меня так, ладно?

— Ага, — сказала девчонка тоненько.

Они выпили еще лимонаду и съели по куску хлеба с сыром. И как-то сразу увидели полную луну — огромный круглый циферблат башенных часов. Идти оставалось совсем не долго. Как раз и провод закончился. Ослик тихонько сопел, обкусывая декоративные кусты возле входа. Хорошо, что стражники его не видели. Потому что стражников не было. На окованной железом высокой двери висел, выпадая из драконьей пасти, огромный ржавый замок.

Илька засопела.

— И как мы туда попадем?

— В окно залезем.

— В какое?

Сенич пожал плечами: если возможно из короткой гирлянды сделать длинную, то найдется и открытое окно. И оно действительно нашлось. На втором этаже. Чтобы туда залезть, были на выбор дерево и водосточная труба. Илька замечательно лазала по деревьям. Не хуже приятеля. Но подозревала, что окно оставлено нарочно: чтобы ловить таких, как они, глупых отважных героев. Однако из гордости перед Сенькой полезла все равно. Никакой ловушки там не было. В сумерках темнели пыльные и скучные сундуки, ряд стульев и дверь. Легонько скрипнув, она приоткрылась. Дети оказались в длинном слабо освещенном коридоре. Пыл покрывала каменный пол. Илька расчихалась и зажала нос рукой. Коридор привел незваных гостей к лестнице.

— Мам куба? — невнятно из-за ладони шепнула девочка.

— Вниз. И направо. Кажется… Ой!

Внизу, освещенный фонарем, горящим на площадке, стоял Глиняный Рыцарь.

Ильке захотелось заплакать. Пить молоко и есть мед, тащиться по грязной дороге. Шлепаться в раскисшую глину. Пройти мимо страшных Глиняных Рыцарей. Оцарапать локоть на липе… И что?

— Стоит, — прошипел Сенич.

Илька кивнула.

Они проторчали за перилами пять минут. Или, может, целый час.

Рыцарь не шевелился.

Он мог всю ночь вот так простоять. А потом их схватят. И Канцлер, или сама Безликая Ведьма превратит их во что-то жуткое. И домой они никогда не вернутся… Илька разозлилась. Илька никогда так не злилась на Упса или двойку по математике. Даже на писклю Лимона так не злилась. Она вскочила и с воем понеслась вниз по лестнице. Врезалась в жесткий глиняный живот и, зажмурившись, стала молотить Рыцаря кулаками.

Враг не сопротивлялся, и Илька открыла глаза. Помятый Рыцарь все так же стоял у стены, а Сенич — плакал. Или? Сенич хохотал. Он скорчился, левой рукой держась за живот, а правой зажимал рот.

— Гад! — сказала ему Илька. Всхлипнула и облизала кровящие пальцы. Вот вернутся они домой — она Сеньке даст. Точно даст, и по шее, и вообще. А ведь могут и не вернуться…

Сенька положил руку ей на плечо:

— Не реви.

— Кто ревет?

— Ты ревешь… Тихо!

Статуя зашевелилась. Побежала трещинами там, где в нее врезались Илькины кулаки, и рассыпалась горкой глины. А на месте статуи, протирая глаза, стоял белобрысый юноша в простой одежде, и глубоко, запалено дышал.

— Мама, — прошептала Илька.

Незнакомец убрал руки с глаз. Глаза оказались большие и синие.

— В-вы кто? — спросил он удивленно.

— А ты?

— Гай, часовщик. Да меня в Лерате каждая собака знает, — губы его улыбались. Почти незаметно, но Ильке вдруг расхотелось его бояться.

— Мы не собака, — буркнул Сенич. — У нас тут… ну, — он стал чесать щеку, пробуя определить, кто для них с Илькой Лимон. — Ну, в общем, один из двора сюда попал. И мы его ищем. Вот.

— А почему вы в Рыцаре были? — спросила Илька.

— В ком?

Илька ткнула пальцем в глиняную кучку на полу.

Парень потер лоб:

— Не помню. Меня схватили стражники Канцлера, почему-то решили, что я стану помогать какой-то принцессе.

— А вы не станете?

— Но в Лерате нет принцессы. Нет, и не было.

— Вы просто забыли, — строго, как большая, сказала Илька.

Парень снова потер лоб. Было видно, что разговор о принцессе ему неприятен. Словно он пробует — и никак не может вспомнить.

— А где этот… ваш друг?

— Он не… — начала сердито Илька, но Сенич наступил ей на ногу.

— Где-то… где что-то жужжит, и крутится. Может, в часах?

Вместо, чтобы разозлиться, Илька хихикнула. Вообразив Лимона лишней деталью будильника. Но Часовщик отнесся к словам пацана серьезно.

— Идите со мной, — приказал он и, взяв фонарь, первым стал спускаться по ступенькам.

С серого неба свисали тусклые полотнища дождя. Словно кто-то развешал простыни на перепутанных веревках, и они влажно и шершаво льнули к лицу. Или просто распустились в ожидании ветра огромные паруса.

Девушка вынырнула из-за них в последний миг перед невидимым закатом, когда цепи скрипнули, готовясь приподнять тяжелое полотно моста, закрывая вход. К стремительному телу липло мокрое дерюжное платье. Грязь забрызгала ноги до колен и блестела на ступнях, как лаковые бальные туфельки. Правой рукой девушка прижимала к себе колючую корзину, укрытую листьями.

Ей было очень страшно.

Она чувствовала холодную беспощадность Глиняных Рыцарей, загородивших ворота. Видела огоньки на наконечниках их огромных копий, копытах коней и горящие красным сквозь забрала глаза. Они были похожи на насекомых и огромные кучи земли, которые выворачивают, когда роют могилу. Земли голой и очень холодной. А еще Рыцари не дышали.

Они почти загораживали собой низкую арку.

— Кто?!

— Я… собирала землянику для дворцовой кухни. И заблудилась.

— До утра потерпишь.

— Впустите… а то меня накажут. Пожалуйста!

Девушка выставила перед собой корзину и отважно шагнула вперед. Из корзины пахло папоротником, мхом и сладкой-сладкой лесной земляникой. Глиняные Рыцари как-то странно переглянулись, скрипнув доспехами.

Внезапно вспыхнула молния. Осветила девичье лицо: уродливое, с широким, как у жабы, ртом, и немигающими, круглыми глазами.

— Проходи! — похоже, даже Глиняных Рыцарей проняло. Они словно отпрянули по сторонам прохода. — Нет, постой!

Кто-то из них заметил тряпицу на правой руке кухонной девчонки.

— Это что?!

— О сучок… оцарапалась.

— Покажи!

Но она, перекинув на локоть корзину, не задумываясь, нырнула между конскими ногами. Огромные копья хороши в поле для конного боя. Но в тесной арке они только помешали развернуться вовремя, и уж никак не могли ударить. Девчонке даже послышался треск, как от сломанной ветки — когда один из рыцарей задел копьем стену. Но она уже была внутри. Она бежала, зная, что в следующий раз может не успеть, не войти, да мало ли еще что может случиться. Просто убьют на мосту. И никто, ни один из горожан не пришел ей на помощь. Не выложил под ноги зыбкую радужную дорогу, чтобы она не заплутала в бесконечных улицах и переулках ночного города, успела добежать до ратуши прежде, чем Глиняные Рыцари, или стражники, или Канцлер с Безликой Ведьмой успеют ее поймать. Сердце прыгало где-то в пятках, пот заливал глаза. Девушка споткнулась обо что-то, едва не упала, и вдруг увидела замерцавший под ногами огонек. Потом еще один и еще. Длинная цепочка цветных огоньков уводила в переплетение улиц. Она вовсе не походила на Дорогу Сна, которая снилась Силеге, которую она мечтала и не надеялась увидеть, и все-таки верила в нее. Огоньки соединяла странная скользкая веревка. Силега даже наклонилась, чтобы пощупать ее рукой. И все же… все же… принцесса кинулась вдоль цветных огоньков. Вдыхая странный, неизвестно откуда пришедший запах: хвои и мандаринов. Силега бежала так, как не бегала никогда в жизни. А за спиной дробили дорогу копыта глиняных коней. Ближе, ближе, ближе… Цветная тропа была слишком яркой в затянутом мраком и дождем городе. Ее трудно было потерять. И, казалось, за каждым темным окошком люди со страхом прислушиваются к топоту снаружи. И никто не спит.