Все стороны злосчастной медали - Иван Дмитриев

На приборной панели лежала записка, на которой кривыми буквами было написано: "Беги".

Глава 4. Покойся с миром

Люблю кукурузные хлопья. Кто-то заливает их горячим молоком, кто-то — холодным. А я беру и ем так. Сейчас бы хлопьев.

Но чудная записка велела убираться. Я рассудил, то довериться ей будет правильным. Ведь если остаться, судя по записке, то можно нарваться на неприятности. Хотя лаконичность здесь неуместна. Тайный автор мог бы добавить, почему и куда бежать. Ну ладно, нужно скорее собраться.

Мне хватило двух минут, чтобы одеться (я встретил свой фургон в нижнем белье) и запереть номер. Дорога была всего одна, так что, если бы незваные гости решили нанести мне визит, я бы непременно разминулся с ними. Так и произошло. Едва я отъехал от мотеля и последний дорожный фонарь остался позади, мне навстречу на большой скорости пронеслась машина. Седан! Я посмотрел в зеркало и увидел яркие красные огни позади машины. Останавливается. Благо во время моего отдыха прошел дождь, и мокрое покрытие не позволяло водителю седана делать резких движений. Это дало мне надежду на отрыв, и я вдавил педаль газа что есть силы.

Меня точно догонят, это вопрос времени. Что им нужно — я, груз? И кому — им? Нет конкурентов, Виктор? Ответы не придумались.

Нужно думать, что делать, когда мы окажемся на близком расстоянии. Оружия у меня нет (черт!), только железная палка под сиденьем. Скорость тем временем значительно увеличилась, и грузовик начало мотать из стороны в сторону. Лишь бы не слететь. Всматриваясь в темноту, которая едва разбивалась светом фар, я заметил, что по краям дороги то и дело появляются отбойники. Дорога двухполосная. Если не пускать седан на обгон, то при удачном стечении обстоятельств можно вытолкнуть его на отбойник. Иначе… Не хочу думать, что нужно этим людям от меня.

Я заметил свет фар в зеркале, который становился всё ярче. Фургон всё труднее держать на дороге. Чтобы позволить себе резкие маневры, я немного притормозил.

Следующая минута прошла в банальной игре "не пусти его вперед". Я повторял каждое движение седана, не давая ему обойти себя. Два раза чуть не слетел с дороги.

Спустя еще минуту я услышал удар, и обороты двигателя начали падать. Грузовичок стал сбавлять скорость, а я понял, что если единственная попытка скинуть седан с дороги не увенчается успехом, это конец. Поэтому я стал предельно внимательно следить за свои преследователем. Тот дернулся сначала вправо, я повторил, потом влево (обороты двигателя тем временем застряли на одной цифре) и резко ускорился, догоняя меня справа. Ну, теперь или никогда. Едва я увидел, что он приблизился, я резко повернул руль вправо, очень надеясь, что от таких выкрутасов не полечу следом в кювет. В тот же момент я увидел, что из окна на меня направлено дуло пистолета. Здорово. Всё произошло в одно мгновение: и два громких хлопка, и скрежет металла, и гул поднявшейся в воздух машины (внезапно начавшийся отбойник сыграл свою роль), и боль в правом боку. Я смог удержать фургон на колесах и лихорадочно начал думать, что вообще имею в итоге. А итогом было то, что я наконец-то избавился от преследователей, правда, получив пулю.

Замечательно. Не хватало загнуться.

Правой рукой я нащупал отверстие в своем боку и понял, что мне повезло. Я чувствовал металл. Боль была режущей и разбегалась от центра раны во все стороны. Кровь медленно лилась на сиденье. Я зажал рану рукой и начал искать глазами съезды с дороги. Встречных машин не попадалось, до города было около получаса езды, а с плохо работающим двигателем и того час. Не дотяну. Тут я подумал, что если бы верил в Бога, то сейчас помолился. Ха, отличный повод поверить.

На лбу выступил пот, меня зазнобило. Вспомнив, какие вещи есть в аптечке, я принял решение свернуть, как только увижу, куда. Хорошо, что такая возможность представилась. Через триста метров после мысли о Боге, я увидел дорогу, которая примыкала слева и уходила в лес. Тем лучше. Надеюсь, после эпичного полёта за пределы дороги за мной уже некому гнаться. Я положил обе руки на руль и изо всех сил потянул его влево. Фургон поддался, а кровь из раны, казалось, промочила уже всё вокруг. Жаль мою рубашку, мне она нравилась.

Пара поворотов в лесу позволили мне потеряться самому и уж точно сбросить возможных преследователей. Голова трещала, как будто через нее вдруг пустили тяжелый локомотив. Я заглушил мотор и наклонился в сторону аптечки.

Чем вытащить пулю? Гений хирургии не придумал ничего лучше, как извлечь её собственными пальцами. Не стану описывать этот процесс. Великолепно сильная боль. Я насыпал антибактериального порошка (он аж высыпаться из раны стал), кое-как наложил давящую повязку и, подавив тошноту, заставил себя проглотить ударную дозу жаропонижающего. Теперь лотерея — выживу или нет. Обидно умереть посреди леса в машине с мебелью.

Перед глазами всё поплыло. Последними движениями было то, что я медленно скатился в горизонтальное положение и почувствовал лужу крови на сиденье. Ноги позволили оттолкнуться и вытянуться в полный рост. Я закрыл глаза. Вот и всё. Занавес.

Когда я открыл глаза, то готов был встретить людей, которых давно уже нет.

"Привет, я Карл Фишер, помните меня?"

Комариный писк заставил поверить меня в то, что я жив. Хватило бы и этого доказательства, но зачем-то потребовалось меня кусать. Со второго раза, по ощущениям, я прибил виновника. Попытался подняться и не смог. Нащупал рану. Повязка сырая, но кровь не течет. Мне всегда везло. Теперь, пока голова приходила в себя, я шевелил пальцами рук и ног, что, как мне казалось, могло помочь кровообращению.

Больше всего мне сейчас хотелось задушить Виктора. Конечно, сначала я бы послушал, что он скажет, а потом… "Нет конкурентов."

Я попробовал сесть. Тяжело, но получилось. Голова немного закружилась. Я стал думать, почему меня хотели убить. Очевидно — из-за дури в моем фургоне. И раз они не стреляли по колесам, значит, не знали, где порошок или знали, но не хотели повредить фургон.

Порошок. Откуда они вообще про него узнали? Два варианта — Виктор и Юстин.

Первый мог сплошать и не заметить, в то время как второй всегда был осторожен и аккуратен. Хотя когда речь идет о больших деньгах, никому нельзя верить. Я нащупал в сумке телефон, испачкал его кровью и поменял карту. Для экстренных. Я набрал номер Виктора. Выключен. Кажется, до него мне уже не дозвониться. Юстин. Пришлось снова менять карту в телефоне. Я набрал его и уже через два гудка услышал его монотонный голос:

— Да.

— Юстин, — я вздохнул от боли, — как дела?

— Нормально, жду проверки. А ты как?

В голосе не было ни нотки удивления! Будь он замешан в этом, ему бы пришлось изумиться моей живучести. Хотя вдруг это блеф.

— А я вот жив. Не знаешь, что со мной было?

— Нет, Карл. У тебя есть основания подозревать меня в чем-то?

— Получив пулю непонятно от кого, перестаешь всем доверять.

Он сделал паузу.

— Понятно. Ты запомнил того, кто стрелял? Из чего? Был ли у этого человека транспорт?

Даже если бы Юстин играл против меня, верить всё равно сейчас некому. Ничего не случится, если я расскажу ему то, что он знает.

— Тёмно-синий седан. Проходил вашу таможню после меня. Не знаю, сколько в нем людей. Один или два, не больше.

— Где он сейчас?

— Валяется в яме у дороги.

— Понял. Я посмотрю, что могу сделать для тебя.

— Сколько я тебе буду должен?

— Выживи, и когда-нибудь тоже мне поможешь.

— Спасибо, Юстин.

После этого я вылез из кабины. Ну как вылез, почти что выпал. Оценивая ущерб, заметил, что почти остался без бампера, правый борт помялся и был исцарапан с характерными синими полосами. Хуже — в правой двери виднелось два красивых отверстия от пуль. А где вторая? Вторая угодила в тоннель коробки передач, чудом её не задев. Мне и правда везет.

Заклеив дырки лейкопластырем, я решил проверить кузов, готовясь к худшему.

Открыв двери, едва не получил по лбу светильником, который выпал и разбился.

Мебель была поцарапана, но главное — панели ни на миллиметр не изменили своего положения. Это радует.

Вспоминая, что машина была вскрыта у мотеля (очень искусно, раз следов не было), я поймал себя на мысли, что мог совершать маневры пустым, то есть без главного груза. К счастью, добравшись с отверткой до ближайшей панели, я убедился, что зря боялся. Товар был на месте. Телодвижения было совершать не больно, пока не приходилось поворачиваться или поднимать правую ногу.

Я начал разворачивать фургон, понимая, что придется его сменить. Обороты двигателя по-прежнему плавали. Решение съездить к месту аварии было мной отвергнуто, так как был шанс нарваться на полицию или живых преследователей. Я пересчитал деньги и понял, что в Чехию с такой суммой ехать бесполезно. А еще нужно было найти новый транспорт. Ох, Виктор, если ты еще жив, я возьму с тебя двойную цену.