Осуждённые грешники (ЛП) - Сомма Скетчер

Я провожу костяшками пальцев по челюсти и качаю головой, забавляясь собственными ядовитыми мыслями.

Нет. Это не я.

Когда я поклялся сжечь фургон цыганки в прошлом месяце, это была пустая угроза.

Тем не менее, с щелчком моего запястья пламя Зиппо танцует в темноте, дразня меня возможностью. Взрывная месть — это удел Анджело, но Габ, ну, он доказательство того, что тихони часто бывают лютыми психопатами. Любой из них сжег бы этот фургон, не задумываясь, но мама всегда говорила, что из нас троих я был джентльменом. У твоих братьев железные кулаки, Рафи, но у тебя красноречивый язык и голос разума.

Когда я убираю зажигалку обратно в карман, кончики моих пальцев касаются игральных костей, и еще одна мрачная мысль просачивается в мой мозг.

Поскольку старая ведьма так много может сказать о судьбе, я позволю своим костям решить её судьбу. Я достаю их из кармана, хорошенько встряхиваю и бросаю к своим ногам.

Они прокатываются менее чем на полметра, затем лениво останавливаются. Я всматриваюсь и смеюсь.

Счастливое число семь.

— Да будет так, — бормочу я себе под нос, ослабляя галстук на шее, затем снимаю его и продеваю в дверные ручки, образуя тугой узел.

Я подношу свой Зиппо к кончику и поджигаю его.

В любом случае, мне никогда не нравилось носить галстуки.

Глава первая

Я выхожу из автобуса в конце Бухты Дьявола и оглядываю всю длину её блестящей полосы, и всё, что находится у моих ног. Набережная плавно изгибается влево, обнимая белый пляж, а справа ряд отелей, баров и казино тянется так далеко, как только могут увидеть глаза.

Даже под одеялом из рождественских украшений я вижу, что за три года, что меня не было, здесь почти ничего не изменилось. Пальмы. Мраморные тротуары. Богатые лохи, практически умоляющие меня вытащить их кошельки из задних карманов брюк, сшитых на заказ.

Стиснув зубы, я запрокидываю голову и впиваюсь взглядом в огни, вспыхивающие на фоне беззвездного неба. Они напоминают мне выигрышные символы на игровом автомате: динь, динь, динь! Джекпот!

Может быть, и прошло три года с тех пор, как я переступила порог этого города, но он не утратил своей власти надо мной. Я чувствую, как сильные, ледяные руки проникают в мою грудь и обвиваются вокруг моей души, пытаясь вытащить грязную маленькую воришку, которая живет внутри. Можно подумать, что после такого долгого времени, плюс только что пережитого страха, его зов сирены было бы легче игнорировать. Но искушение заставляет мою кровь зудеть сильнее, чем когда-либо.

Увы, я наконец узнала, что на самом деле означает слово «последствия», поэтому, когда горизонт Атлантик-Сити, штат Нью-Джерси, растаял позади меня в дымке моих собственных действий, я дала обет самой себе.

Я, Пенни Прайс, наконец-то встаю на правильный путь.

Но это будет невозможно в Бухте Дьявола.

Я поворачиваюсь спиной к Тихоокеанскому Северо-Западу, подчиненному Лас-Вегасу, и смотрю на расписание, приклеенное к задней стене автобусной остановки. Несмотря на жвачку, прикрывающую слово «Дьявольская» в названии «Дьявольская Яма», я вижу достаточно, чтобы убедиться, что автобуса в мой родной город не будет ещё час.

Ну, разве это не великолепно. Я полагаю, что богатые люди не совсем полагаются на общественный транспорт.

Когда я опускаюсь на лавочку, усталый стон срывается с моих губ облачком конденсата. Бегство от грехов утомительно. У меня болит шея от навязчивого оглядывания через плечо и от того, что я провела более шестидесяти часов, свернувшись калачиком на заднем сиденье автобуса. Всё, что я хочу сделать, это добраться до своей квартиры в Дьявольской Яме, вымыть голову, сменить трусики и забраться в постель с книгой Программа Excel для чайников.

Я пристально смотрю на бескрайний Тихий океан, но справа меня манит теплое сияние Бухты Дьявола. Мой взгляд невольно скользит по группам, снующим туда-сюда по обманчиво привлекательным заведениям.

Я барабаню пальцами по пластиковой лавочке и жую внутреннюю сторону щеки.

Что ж, у меня небольшая дилемма. Чтобы добраться сюда, я проехала на трех дешевых автобусах и пристала к дальнобойщику, который следил одним глазом за дорогой, а другим за моими бедрами. Всё путешествие обошлось мне в 174,83 доллара, что с точностью до запятой равнялось всем деньгам, которые я успела вытащить из-под расшатанной половицы в своей квартире, прежде чем сбежать из Атлантик-Сити.

Горький смех застревает у меня в горле. Конечно, так всё и было. Я самая счастливая девушка в мире, верно?

Мои пальцы осторожно касаются кулона с четырьмя листиками клевера, лежащего на моей ключице. Раньше я говорила это с такой убежденностью, но теперь…

Теперь я не так уж и уверена.

Ветер обдает раковины моих ушей, и я засовываю руки в карманы. Замерзшие кончики пальцев проводят по шелковистой подкладке, напоминая мне, что они пусты. Пустые карманы, пустой банковский счет, пустой желудок. Я не на мели. Я без средств к существованию. Серьезно, даже забытых копеек нет на дне моей сумочки среди библиотечных книг, которые я никогда не верну.

Внезапно меня осенило: я жду автобус, на который даже не могу позволить себе сесть.

Ну, что ж. Я встаю на ноги и перетаскиваю свой чемодан через дорогу, прежде чем успеваю остановить себя. Последняя кража, а потом, серьезно, я встану на правильный путь.

Хотела бы я сказать, что мысль о том, чтобы выманить у ещё одного человека его с трудом заработанные деньги, казалась мне рутинной. Что эта мысль не заставляла моё сердце биться быстрее или вызывала слюноотделение по другой причине, нежели голод.

Но я бы солгала, и, ну, я пытаюсь больше этого не делать.

Когда я иду по набережной, горькая ностальгия стучит под каблуками моих ботинок. Я заглядываю в окна и смотрю на знакомые и одновременно чужие миры по другую сторону от них. Костюмы на заказ и тысячедолларовые бутылки шампанского в ведерках со льдом. Обеденные столы с огромным количеством серебряных приборов, большинство которых я не знаю, как использовать. Господи, я и забыла. Этот город не просто кричит о деньгах, он кричит об этом в каждой детали.

Замедляя шаг, я замечаю группу женщин, сидящих за угловым столиком бара. Я практически чувствую запах Chanel № 5 с этой стороны стекла, и в течение нескольких секунд я с завистью наблюдаю, как они смеются и шутят так, как могут только люди, которым никогда не засовывали письма о долге под дверь. Моё собственное потрепанное отражение оказывается в