Эликсир любви - Лариса Ренар

1906

– Как хочется завыть от боли, – простонала Аннушка. – Мне кажется, она меня раздирает на куски. Господи, как тошно!

– Что же, – посмотрев в окно, тетушка повернулась к нам, – сегодня мы можем это сделать. В древности женщины вывывали свою боль и тоску на Луну. Сегодня как раз полнолуние, и мы можем сделать древнюю женскую практику Хортицы. Хортицей славяне называли волчицу. Волчица – священное животное Луны, а женщина связана с Луной, и именно в полнолуние женщина наполняется наибольшей силой. Через вывывание мы освобождаемся и очищаемся от всех обид, горя, боли.

– Мы пойдем на улицу и будем выть? – поинтересовалась я, представив изумление соседей.

– Нет, прохожих и соседей мы пугать не будем, – успокоила тетушка. – Архип, наш кучер, отвезет нас на Петровский остров к заброшенному пруду и разожжет там костер. Сейчас уже поздно, и там мы никого не встретим. Но сначала я покажу вам несколько движений, помогающих войти в состояние волчицы.

Состояние волчицы

Встаете на четвереньки и представляете себя волчицей. Делаете вдох ртом и на выдохе выпускаете когти. Потом растягиваете тело. Выдвигаете таз назад, а руки отводите вперед. Возвращаетесь опять в исходное положение и замираете, словно в ожидании добычи. Взгляд устремлен вперед, и, представив, что вы видите добычу, стремительно бросаетесь вперед с волчьим рыком и опять уходите назад, в позу ожидания.

И тетушка показала нам движения, проворно опустившись на ковер. Мы повторили всю последовательность три раза, чувствуя, что словно перерождаемся в поджарых волчиц.

– Теперь вы готовы, – одобрительно кивнула тетушка, наблюдая за нами.

– Софья Николаевна, – боязливо спросила Аннушка, – а настоящие волки не прибегут?

– Волки не прибегут, а от других непрошеных гостей нас защитит круг. Пора ехать. – И тетушка, прихватив овечий тулуп, пошла к коляске.

Умирая от страха и от любопытства, мы последовали за ней. В темных платках и наброшенных полушубках мы мало походили на светских барышень. Ехали в полном молчании, пока наконец-то не добрались до парка. В заброшенном пруду отражался полный диск Луны, наблюдающей за нашими приготовлениями. Пока Архип разжигал костер, тетушка очертила палкой большой круг вокруг костра и прошла вдоль этого круга, читая «Отче наш». Отпустив Архипа и велев ему вернуться через полтора часа, тетушка объяснила, что будет происходить.

Вывывание боли

– Пока я буду делать практику, вы будете охранять пространство, представляя себя волчицами. Запястье правой ладони касается области третьего глаза, посредине лба, и ладонь смотрит вниз, а запястье левой руки касается копчика, символизируя хвост, и рука развернута ладонью вверх. Тело наклонено немного вперед, и вы ходите по кругу все время, пока я делаю практику. Потом мы меняемся местами. Ничего не бойтесь. – С этими словами тетушка бросила на землю овечий тулуп посредине круга. Она повторила еще раз движения волчицы. Затем встала на колени и, поставив руки на подушечки пальцев между колен, подняла лицо к Луне и завыла, повторяя звук «Ау-у!».

Мы с Аннушкой ходили по кругу, всем своим существом сливаясь с этими звуками. Закончив, тетушка подошла ко мне.

Я встала на тулуп и, отбросив всю ложную стыдливость, повторила весь комплекс вхождения в волчицу. Первый звук было трудно произнести, но затем процесс захватил меня. Я выла и чувствовала, как звук поднимается с самой глубины, из самого низа, вытягивая весь негатив и освобождая все тело. Я полностью отдалась этому звуку, казалось, что я могу выть бесконечно. Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент я почувствовала освобождение и опустошение, как будто с этим воем ушли все, даже еще не осознаваемые проблемы.

Я вернулась в круг, продолжая идти за тетушкой по кругу, а Аннушка встала на мое место. Мне казалось, что прошла вечность, пока Аннушка закончила. «Сколько же в ней скопилось боли», – думала я, слушая ее леденящий душу вой. Вся невыплаканная боль была в этом звуке, все женское горе, вся вековая тоска.

Когда Аннушка закончила, мы с тетушкой остановились и подошли к ней.

– Теперь я понимаю древних женщин, я правда почувствовала, что все из меня просто вытянуло звуком. – Аннушка спешила поделиться пережитым. – Мне показалось, что внутри меня полая труба и выходит все из самого низа. Даже плакать больше не хочется. Будто бы с этим воем вышли все слезы, ушла вся боль. А теперь эта боль не вернется? – с надеждой обратилась Аннушка к тетушке.

– Если бы все было так просто, девочка, – покачала головой тетушка. – Я знаю, как это мучительно, когда ты узнаешь об измене. Первое время ты будешь умирать от боли и предательства, тебе надо просто рыдать и выговариваться. Обычно это длится от трех дней до семи. Максимум две недели. Как в народе говорят, «тяжело после измены только две неделюшки». В это время все в тебе протестует и ты надеешься, что, может, это неправда, может, это случилось не с тобой и все происходящее лишь ночной кошмар, который скоро кончится. Затем наступает осознание, что это реальность, и приходит отчаяние. Но отчаяние сменяется гневом. Ты начнешь злиться, рвать и метать. Тебе захочется все и всех уничтожить. И ни в коем случае нельзя убегать от этого гнева и злости. Ты можешь бить посуду, колотить подушки, но только не давить этот гнев, не убегать от него. И иногда это тоже может длиться неделю. И когда ты почувствуешь, что злость ушла, тогда у тебя будут силы на прощение и благодарность за то, что было хорошего. И важно искренне простить, все отпустить, чтобы почувствовать пустоту, из которой может родиться что-то новое, которую возможно наполнить вновь любовью и радостью.

– И это всегда так? – спросила я.

– Когда так, то происходит исцеление, но иногда мы можем уйти в оцепенение, когда ты просто существуешь, но ничего не чувствуешь, застывая в своем горе, и такое состояние может длиться достаточно долго – от двух месяцев до двух лет, если ничего не предпринимать.

– Два года таких терзаний, – не поверила я. – А я думала, что то, что я страдала год, какая-то аномалия.

– К сожалению, нет. Если любовь была очень сильной, то и боль очень сильна. Но в этом жизнь.

2006

– Если любовь была очень сильной, то и боль сильна, и она так быстро не проходит, – пыталась я утешить Карину, сидящую на кухне и смотрящую в одну точку.

Был почти полдень, когда мы наконец-то проснулись. После практики Ошо мы все-таки повыли на Луну, как было описано в прабабушкином дневнике. И хотя находились в городской квартире и не жгли костров, но постарались повторить древний ритуал. Полный диск Луны заглядывал в окно спальни и так же был готов помочь и забрать все, что мучило и убивало нас, как и сто лет назад.

– Почувствовала себя вчера волчицей? – спросила я.

– Почти, больше, конечно, почувствовала себя полной идиоткой, – ответила Карина. – Не дай бог увидели бы знакомые, чем занимается жена миллионера в начале XXI века.

– Делает то, что поможет ей остаться женой миллионера, – философски заметила я.

– Господи, и чего ему не хватало? Все-таки я не понимаю мужчин! Я же идеальная жена: каждый четверг – пироги, каждое утро – кофе и теплые булочки, красива, ухожена, умна. Понимаю, была бы толстая и страшная, холодная и противная, а так… Все Антоша да Антоша, родила ему троих детей, всю жизнь для него и детей, и как он мог?!

– Карина, если ты решила высказать претензии Антону, давай сделаем это правильно, – предложила я.

– Давай, я сейчас на все согласна.

– Тогда бери три подушки и раскладывай их в любом месте.

– И что?

– Встаешь перед первой подушкой, представляешь Антона и высказываешь все, что у тебя сейчас на душе, все свои претензии, всю свою боль, все свои сожаления – в общем, все, что идет, не стесняясь в чувствах и выражениях. Думаю, пяти минут тебе хватит.

Каринка встала и онемела.

– Карина, начинай говорить: «Антон, я ненавижу тебя за…»

И Карина начала говорить, повторяя, выплескивая все то, что мучило ее, раздирало, заставляло страдать. Слезы градом лились по ее щекам, она всхлипывала и повторяла опять: «Антон, я ненавижу тебя за то, что ты столько лет морочил мне голову, я презираю тебя за то, что ты променял меня на молодую, за то, что ты…» Наконец-то пять минут, показавшиеся вечностью, истекли.

– Карина, скажи: «Я перестаю думать о тебе, я – свободна». И переходи к другой подушке, начинай бить ее, пинать, выражая свою злость, если тебе хочется, можешь что-нибудь кричать, а можешь молча выражать свою ярость и гнев. Я засеку пять минут.

Колошматить подушку у Карины получалось лучше. Через пять минут подруга походила на разъяренную фурию с горящими праведным гневом глазами и пылающими щеками.

– Если бы твой муженек увидел тебя сейчас, он бы поостерегся заводить с кем-то интрижку, – любуясь ею, отметила я. – Скажи: «Я перестаю чувствовать тебя, я – свободна».