Бородуля - Корней Чуковский

Зиммель объяснил Чугунову, что New Maidens — Нью Мэйденз — это по-английски: новые девочки.

От этого объяснения Чугунов весьма взволновался, схватил суковатую палку, сунул в карман револьвер и, даже не поблагодарив парикмахера, побежал на вокзал Октябрьской железной дороги.

— В Москву! В Москву! — шептал он.

Войдя в вагон, Чугунов увидел Лейтеса, который тоже направлялся в Москву.

Лейтес сидел у окна и жарко спорил с какой-то девушкой.

Чугунов завалился спать. Засыпая, он слышал, как Лейтес выкрикивает нервическим шепотом:

— Вы требуете доказательств? Извольте! Доказательств у меня сколько угодно. Слыхали вы о шайке нумизматов? Я могу документально доказать, что он принадлежит к этой шайке…

На пути к разгадке

Приехав на Новодевичье кладбище, Чугунов так быстро бросился к одной из могил, словно боялся, что лежавший в ней покойник улепетнет от него. Сильно стукнул он по ее могильной плите суковатой дубиной и прислушался, как будто ждал ответа. Могила молчала. Он поспешил к следующей и стал приподнимать ее плиту. Но плита не шелохнулась, и он направился дальше. Особенно долго хлопотал он над гранитной усыпальницей генерал-лейтенанта Симеона Почтанникова. Даже дернул за ногу мраморного херувима с отшибленным носом, бесцеремонно взгромоздившегося на саркофаг. Но херувим продолжал сидеть в той же позе, в какой сидел уже семьдесят лет. Чугунов двинулся дальше и вскоре подошел к мавзолею, на котором было написано:

Здесь покоится девицаМарья Львовна Жеребец.Плачь, несчастная сестрица,И несчастный плачь отец!Ты ж, девица Марья Львовна,Спи в могиле хладнокровно!

Несомненно, этот мавзолей был величайшей достопримечательностью кладбища. Он высился над другими могильными памятниками. Марья Львовна была любимейшей дочерью знаменитого казанского откупщика Жеребца, который не пожалел денег, чтобы увековечить ее память в потомстве. Воздвигнутый им мавзолей был очень похож на полуштоф, увеличенный в тысячу раз. Надпись на этом полуштофе сочинил сам Жеребец, который, после того как нажил на продаже вина девять миллионов рублей, стал заниматься поэзией.

Впрочем, не эти стихи заняли внимание Чугунова.

Его внимание было привлечено пучеглазым архангелом, сидящим на вершине полуштофа. Чугунов взобрался на вершину, обнял архангела и стал внимательно осматривать его.

Хотя богословам и до сих пор неизвестно, к какому полу принадлежат эти небесные духи, но архангел, сидевший на могиле купеческой дочери, несомненно принадлежал к полу женскому. Из-под его открытого хитона высовывалась круглая женская грудь, эту грудь украшала кнопка. Обыкновенная кнопка электрического звонка, вроде тех, какие бывают у наружных дверей. Он нажал эту кнопку, и тяжелые двери склепа медленно и шумно распахнулись.

Чугунов, как молния, кинулся вниз.

Бородуля найден

Что такое? Куда он попал? Какая чистота! Какой порядок! Он очутился в хорошенькой, оклеенной веселыми обоями комнатке. Если бы не глазетовый гроб, стоящий у правой стены — между виолончелью и шкафом — эту могильную яму можно было бы принять за нарядную комнатку избалованной хорошенькой девушки. Коврики! Занавески! Картинки! Канарейка в позолоченной клетке!

А вот и телефон. Что за черт! Телефон из могилы! Куда он ведет? К сатане?

Кладовая! Чего только в ней нет. Сельди, швейцарский сыр, консервы, сухари, сушеные фрукты, мед. И целая гора шоколада.

— Недурно устроился! — сказал Чугунов, засовывая себе в рот половину селедки. — Кругом жилищный голод, а он…

Чугунов развалился в кресле. По его дремучему лицу поплыла блаженная улыбка. Он нашел того, кого искал! Он разгадал загадку, которую не удалось разгадать никому, даже тов. Лейтесу. Он нашел Жеребца! Он нашел Канарейку! А вот и Медведь, о котором говорится в письме. Разостлан у камина как ковер. Но что это возле медведя на полу? Чугунов втянул в себя воздух, и лицо у него покрылось багровыми пятнами. Сорокаградусная! Недопитая бутыль сорокаградусной! Чугунов закрыл глаза и, как зачарованный, потянулся к бутыли. Ощупью схватил ее и, не открывая глаз, вылил себе в горло ее содержимое…

И вдруг услышал чей-то громкий храп.

Он вздрогнул. Храп из гроба.

Он поднял крышку и увидел Бородулю. Бородуля спал мертвым сном.

Да, он спал в гробу на московском Новодевичьем кладбище и мирно похрапывал, а Илья Чугунов, наклонившись над ним, созерцал его мудрый лик.

Мудрый? Едва ли. Скорее преступный. Обезьяньи скулы, низкий лоб, правое ухо как будто наполовину откусано — отталкивающее, тупое лицо хулигана!

Илья Чугунов направил на него револьвер и рявкнул пьяным басом:

— Эй, Бородуля, проснись!

Бородуля встрепенулся в гробу, приоткрыл один глаз и внятно произнес популярное ругательство.

Чугунов удивился: он и не думал, что великим ученым известны такие слова.

— Вставай! — заревел Чугунов.

Бородуля открыл оба глаза (причем оказалось, что на правом бельмо) и опять произнес те же слова.

— Не ругаться! — грозно сказал Чугунов. — Ты арестован.

Но ученый опять захрапел. Этот храп раскалил Чугунова до бешенства.

— Выходи из гроба, сукин сын! — заревел он таким оглушительным голосом, каким еще не ревел ни один чудотворец, желавший воскресить мертвеца.

Но великий ученый не слышал его. Он опять погрузился в сон. От его могучего храпа на столе чуть слышно дребезжали стаканы да шевелились лепестки цветов. Чугунов снова накрыл его крышкою гроба. В крышке было несколько отверстий, и задохнуться Бородуля не мог.

Вдруг зазвонил телефон.

— Слушаю!

Женский голос произнес равнодушно:

— Санька, айда на крышу. Ляпкин засыпался. Петьку угробили, Финкель дает десять червей.

Чугунов удивился: Финкель был скупщик краденого, знаменитый на Сухаревке.

— Нечего сказать, хорош ученый! — укоризненно произнес Чугунов по адресу лежащего в гробу Бородули.

Торжество Чугунова

И вдруг, под наитием спирта, в Чугунове заговорил дьявол гордости. Ему захотелось похвастаться своей необыкновенной удачей. В самом деле! Вы только подумайте! Все ищут этого Бородулю три месяца — шарят по всем закоулкам. И не находят нигде! А он, Чугунов, в два дня — сразу — без всяких хлопот накрыл его в его подпольной квартире.

И понемногу ему пришла в голову дерзкая мысль: а не звякнуть ли Лейтесу? Не вызвать ли его сюда, в подземелье? Пусть придет, поглядит, позавидует.

Нетвердой походкой подошел Чугунов к телефону и попросил соединить его с Лейтесом.

В кратких словах объяснил он Лейтесу, где он находится, и просил немедленно приехать на кладбище.

— Ладно, сейчас выезжаю!

Через пять минут дверь склепа загремела, и в могилу быстро вбежал Лейтес.

Чугунов хвастливо сказал ему:

— Ну-ка, поднимите эту крышку! Не бойтесь! Там вы увидите того человека, которого вы ищете три месяца и никак не можете найти.

Лейтес поднял крышку. Гроб был пуст.

— Вы пьяны! — презрительно поморщился Лейтес.

— Если бы я знал, что вы пьяны, я не приехал бы к вам.

Чугунов смущенно лопотал:

— Куда же он девался? Он только что лежал тут, в гробу…

— Кто такой? О ком вы говорите?

— Бородуля!

— Вы нашли Бородулю?

— Да, я нашел Бородулю!

Лейтес так и замер на месте.

— Не может быть! А каков он из себя?

— Обыкновенный хулиган. Рожа пьяная. На левом глазу бельмо…

Лейтес облегченно вздохнул.

— И правое ухо как будто надкусано?

— Да… надкусано. Но откуда вы знаете?

— Как же мне его не знать! Я за ним уже пятую неделю гоняюсь. Поздравляю вас, это знаменитейший из московских налетчиков.

— Как же его зовут?

— У него много имен, но кличка у него одна — Голопуп.

— Голопуп?! Санька Голопуп! Этот бандит, который в прошлом году?.. И этот Голопуп — Бородуля!

— Перестаньте городить чепуху. Лягте и проспитесь.

— Нет, это Бородуля. Идем и поймаем его! Он где-нибудь тут, за кустами!

Чугунов как молния кинулся к выходу. Но здесь ожидал его новый удар. Двери склепа оказались запертыми!

— Мы попали в западню, — сказал Лейтес.

Холодный пот выступил на лбу у Чугунова.

— Попробуем выломать дверь.

Но напрасно бились о железную решетку несчастные узники могильного склепа. Дверь не поддавалась.

Лейтес подбежал к телефону. Но телефон оказался испорчен.

Спасения ждать было неоткуда. Они в могильной яме, они отрезаны от всего человечества! Через неделю, когда у них истощатся скудные запасы съестного, они начнут умирать мучительной, медленной смертью.

Часть вторая