Отпуск Бога - Volosach
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Офис, ты чего здесь забыла? У тебя же важное собрание твоих миньонов.
– Они пока решили заняться вербовкой, – ответила Офис, приглядываясь к содержимому тарелки Библейского Бога.
– Тогда тебе следует проследить, кого и как они вербуют.
– Я, имею более важные дела. Они сами справятся. Где моя доля?
– С каких пор ты ешь овощи? – спросил Бог, пододвигая тарелку к себе поближе.
– Я не ем овощи. Я ем божественные овощи! – ответила Офис, потянувшись ложкой в тарелку Густава.
– Тебе, вообще-то, питаться не нужно, в отличие от меня.
– Тебе нужно есть? – на прежде равнодушном лице Офис появилось выражение крайнего удивления.
– Представь себе, мне ещё долго предстоит ощущать эту потребность смертных в еде, – произнёс Густав, отбивая вилкой ложку Офис.
– Как долго?
– Ещё лет пятьсот.
– Хм, – задумчиво протянула Офис, перестав пытаться залезть в тарелку к парню, – Я, могу помочь тебе.
Щелкнув пальцами, Офис переместила тарелку с обедом хозяина квартиры к себе, а возле Густава появился клубок из десятка чёрных змеек. Удовлетворённо кивнув, сильнейшая драконесса принялась за пищу.
– И как это понимать? – спросил парень, потыкав вилкой клубок змеек, которые возмущённо зашипели в ответ.
– Это поможет тебе восстановиться быстрее, – ответила Офис, остановив ложку на полпути до тарелки, – Эй!
– Жри сама своих рептилий, а я восстановлю силы при помощи моркови, спаржи и других полезных овощей, – сказал Густав, злорадно улыбнувшись, когда ложка Офис натолкнулась на светящийся барьер вокруг тарелки.
– Что это? – спросила Офис, пытаясь проткнуть ложкой барьер, отделяющий её от еды.
– АТ-поле, моя «предсмертная» разработка, – с улыбкой ответил Густав, – Разработано как развитие печатей, при помощи которых я запечатывал Тригексу, но работают немного по другому принципу. Я бы с радостью окружил этим барьером своё жильё, но тогда бы ко мне уже ломился всякий потусторонний сброд. Несмотря на его достоинства, он светится как костёр в темноте.
– Жадина, – проговорила Офис, провожая грустным взглядом тарелку.
– Не смотри на меня так, ты портишь мне аппетит. И в холодильнике есть вишнёвый пирог.
– Я, прощаю тебя, – произнесла Офис, уже доставая из холодильника выпечку.
– Объедает меня, словно так и надо, – проворчал Густав, продолжив обед и левой рукой открывая ноутбук, – О, логи почти загрузились. Такс, посмотрим-посмотрим.
Доев и взмахом руки заставив посуду мыть себя, он принялся детально рассматривать логи работы Небесной Системы за последние двести лет. Из-за длительного отсутствия надлежащего ухода в ней появились ошибки, приведшие к появлению таких явлений, как Крушитель Баланса у священных механизмов. Но их устранение посеяло бы хаос среди носителей священных механизмов, и могло выдать его существование, так как Михаелю подобные манипуляции были недоступны. Однако его внимание привлекло другое. За последние двести лет наметилась нехорошая тенденция в обращении носителей священных механизмов в демонов.
Создавалось впечатление, что они специально охотились за ними, лишая человечество его лучших представителей. Густав почувствовал, как в нём начинает закипать гнев. Он создавал священные механизмы для того, чтобы люди могли защитить себя от сверхъестественного мира, но никак не для того, чтобы носители священных механизмов становились своеобразным призом. Но его больше злило то, что Михаель отдал демонам два святых меча. Святые мечи не были предназначены для ношения демонами, они были созданы для их уничтожения.
– Малолетний придурок, – прошипел Густав, – Калибурн потерян для Церкви. Аскалон и Дюрандаль отданы демонам, что дальше? Этот эмо отдаст им перекованный Экскалибур?
– Что-то не так? – спросила Офис, наливая себе в кружку кипяток.
– Да так, смотрю, как мой наследник разбазаривает всё то, что было нажито мной непосильным трудом, – ответил Густав, яростно крутя колёсико мышки, – Нет, это меня не устраивает. Это меня вообще не устраивает.
С яростью заражённой бешенством макаки, перед которой поставили пишущую машинку, Густав начал вносить правки в Небесную Систему. И если изменения в работе священных механизмов быстро обнаружат, то в случае со святыми мечами всё можно будет списать на природное непринятие клинком демонической ауры носителя.
– Так-то, – с довольным видом произнёс Густав, закрывая ноутбук.
– Что сделало тебя таким довольным? – спросила Офис.
– Сделал пакость – на сердце радость, – с довольной улыбкой ответил Густав.
– Не понимаю.
– И не нужно. Поверь, так будет лучше и тебе, и всему остальному миру.
Два дня спустя, школьный двор.
– Поверить не могу, Азазель – учитель в школе, где соотношение девушек к парням составляет 8 к 1 в пользу слабого пола. Куда катится мир? – тихо проговорил Густав, стоя на крыше школьного корпуса и взирая в небо, считая чаек, – Они же пустили козла в огород, в буквальном смысле.
«Однако носительницу Дюрандаля я тогда не разглядел, темно было, но вот на солнце очень даже ничего девушка. Жаль, что демон и повелась на драконью ауру глупой ящерицы», – подумал Густав, вспомнив причину, из-за которой сцепились в смертельной битве два могучих дракона.
А во всём, как собственно и всегда, когда дело касается драконов, было виновато их природное упрямство и отсутствие желания идти на компромисс. Драиг утверждал, что в самке главное – грудь, так как именно там расположены мышцы крыльев, а Альбион утверждал, что главное это тазовая часть, мышцы которой управляют хвостом, что обеспечивает дракону маневренность. Спор о том, что лучше – скорость или маневренность – перерос в ругань, которая превратилась в драку. Густав тогда пытался незаметно подыграть Альбиону, так как тоже был сторонником идеи превосходства маневренности, да и белый цвет тоже любил, но когда драка двух драконов перенеслась на поле боя трёх Библейских Фракций, терпение Бога лопнуло. Но, помня о своих предпочтениях, он внёс в Божественный Делитель несколько меньше негативных эффектов, чем в Усиливающий Механизм.
– Кто додумался пустить в эту школу ангела, который пал с небес за то, что его застукали в комнате Рагуель с набедренной повязкой Габриель на голове, – проговорил себе под нос Густав, силой мысли внушив школьнику выкинуть в окно горшок с двухметровым фикусом, который сбил демонического фамильяра.
– За тобой следят, – раздался возле Густава равнодушный голос, услышав который он подпрыгнул от неожиданности.
– Твою ж маму! – воскликнул парень.
– У меня нет матери.
– Это образное выражение.
– У тебя её тоже нет.
– Утешила, – прокашлявшись, произнёс Густав.
– За тобой следят, – повторила Офис.
– Я заметил. Это уже десятый фамильяр за сегодня. И есть у меня подозрение, что они учуяли твой запах на мне.
– Я не пахну, – ответила Офис, обнюхав себя, – Ты тоже мной не пахнешь, – добавила она, обнюхав парня и усевшись ему на колени.
– Ты, кстати, понимаешь, что
