Всадники смерти - Илья Деревянко

– Саша, не лезь на рожон... А ты, Витя, наоборот! Будь активнее! Доставай противника!.. Армен, не убегай от него как заяц. Смотреть тошно! Отходить исключительно вбок, по кругу, и тут же контратака. Во-от! Другое дело!.. Сеня, Валера, чего вы размахались ногами по воздуху? Дурацких фильмов насмотрелись? Руки подключайте! Без них бой не выиграть. Я кому сказал?! То-то же!.. Что, Санек, схлопотал по носу? Тебя же предупреждали – «не забывай о защите»! Ладно, впредь будешь умнее...

Пацаны работали парами (в боксерских перчатках и войлочных путах[5]), а я, прохаживаясь вдоль зала, делал им замечания. Наручные часы показывали половину шестого вечера. Тренировка второй юношеской группы близилась к завершению. «Слава Богу, заканчиваем! – устало думал я. – После спаррингов поотрабатываем приемы против ножа, и все! Отдых!!! Отмокну дома в горячей ванне, потаращусь в телевизор, да на боковую. А завтра – снова сюда. С утра пораньше. Н-да уж! Не потопаешь, не полопаешь!»

Мой еженедельный рабочий график был уплотнен до предела. Две юношеские группы (понедельник – среда – пятница), три взрослые (вторник – четверг – суббота). Кроме того, по средам и четвергам индивидуальные занятия за особую плату. В общей сложности около ста учеников. Только так удавалось сводить концы с концами. Вопреки заверениям Правительства, цены в магазинах неуклонно росли, да и аренда спортивного помещения обходилась в кругленькую сумму. Снизится количество занимающихся хотя бы на треть, и амба! Моментально вылетишь в трубу. Правда, в ближайшей перспективе это мне не грозило. От желающих записаться в секцию буквально отбоя не было. Я преподавал профессиональный вариант кикбоксинга с добавлением элементов тайбокса (удары коленями, локтями), а также обучал подопечных некоторым приемам боевого самбо: против ножа, палки, удушающих захватов и т.д. После ухода из ОПГ во мне неожиданно прорезалась педагогическая жилка, и дело быстро пошло на лад. Я ухитрялся выковывать неплохих бойцов даже из самых на первый взгляд безнадежных увальней. А после того, как двое моих семнадцатилетних воспитанников в легкую расправились с агрессивной сворой рыночных джигитов, слухи о «крутом тренере» разнеслись далеко за пределы города. В результате, кроме местных, к нам в зал потянулись ребята из Москвы и Московской области...

– Закончили спарринг, сняли перчатки, разобрали деревянные ножи, – покосившись на часы, скомандовал я. – Переходим к прикладному разделу. Сегодня будем отрабатывать...

Мою речь прервали вялые, насмешливые аплодисменты. В дверях зала стоял шифу[6] ушуистов Лев Радзинский – тридцатипятилетний, абсолютно лысый субъект с жидкой, остроконечной бороденкой на подбородке. Как водится, в сопровождении почетного эскорта. Свиту «Учителя» составляли: смазливая, но чем-то неприятная брюнетка и два здоровенных бугая с мертвыми глазами зомби.

– Чего приперся? – хмуро спросил я. – Тебя в гости не приглашали! Или ты настолько «продвинут», что позабыл о приличиях?!

С Радзинским мы познакомились случайно, примерно полтора года назад, и с тех пор шифуЛева вызывал у меня глубокую, устойчивую неприязнь. Но отнюдь не в качестве конкурента! Просто в своей секции он пудрил мозги учеников различной оккультной дрянью, активно практиковал медитацию, выходы в астрал и т.д. и т.п. Естественно, я как православный человек не мог относиться с симпатией к подобным вещам...

Моя реплика явно обозлила Радзинского. Физиономия шифупокраснела, глаза сузились, бороденка затряслась.Тем не менее Лева попытался сохранить имидж невозмутимого восточного мастера.

– Ты грубый, неотесанный тип, – павлиньим голосом произнес он. – Тебе никогда не постигнуть сущность ки[7], не осознать процессы Вселенной...

– Где уж нам уж! – иронически прищурился я. – Мы люди темные, от сохи! А не выдаем японские термины за китайские исключительно по скудоумию!

На сей раз Радзинский аж задохнулся в бешеной ярости. Благовоспитанная личина бесследно исчезла. В блеклых глазах вспыхнула животная злоба.

– Я пришел к тебе с деловым предложением, но теперь нам вряд ли удастся найти общий язык! – перекосившись, прошипел он.

– Ну и проваливай отсюда, – равнодушно ответил я.

Внезапно неприятная брюнетка, склонившись к уху наставника, шепнула несколько слов. Лева заметно приободрился, выпятил грудь и изрек с пафосом:

– Хамов надо учить уму-разуму. Мы готовы наглядно продемонстрировать подавляющее превосходство духовно-утонченного стиля «Саньда» над вашим быдловским мордобоем. Выставляй любого из своих учеников против этой хрупкой девушки. И она, уверяю, разделается с ним играючи. Максимум за один раунд! Ставлю на кон пятьсот долларов!!!

– Перебьешься, – лаконично отрезал я.

– Ага-а! Испугался! – возликовал Радзинский. – Опасаешься сокрушительного провала!!!

– Ничего подобного! – фыркнул я. – Проблема в другом. Ты, конечно, не в курсе, но в отличие от вас, «доблестных» ушуистов, мои парни с бабами на ринг не выходят. Не то воспитание. Впрочем... Если ты жаждешь денежной ставки, то сделай ее! На самого себя. Против меня. Или слабо?

– Не-е-ет!!! – хищно ощерился Лева, сбрасывая пиджак. – Не слабо! Я с величайшим наслаждением вышибу из тебя дух!!!

Ребята взволнованно загалдели, отодвигаясь к стенам и освобождая место для поединка.

– По каким правилам будем биться? – выйдя на середину зала, поинтересовался я.

Ничего не ответив, Радзинский попытался провести удар ногой в пах. «Значит, без правил», – защитившись подставкой колена, мысленно констатировал я, отбил в сторону нацеленный в переносицу кулак и, шагнув вперед, влепил ему раскрытой ладонью по барабанной перепонке. Лева отпрянул назад, ошалело тряся головой. Не давая опомниться, я «достал» противника носком кроссовки в ребра, сорвал дистанцию, схватил за бороденку и специальным приемом впечатал затылком в пол. Радзинский потерял сознание.

– Забирайте своего «Учителя», – обратился я к поразевавшим рты ушуистам. – Сопельки ему утрите, памперсы поменяйте...

Мои пацаны дружно расхохотались. Оба «зомби» продолжали стоять истуканами. А брюнетка подбежала к поверженному наставнику, пощипала за щеки и поднесла к его носу пузырек с нашатырным спиртом. Шифугромко чихнул, зашевелился, захлопал ресницами и, наконец, медленно сел.

– Вторую попытку не желаете, сударь? – учтиво спросил я.

Радзинский промычал нечто отрицательное.

А девушка смерила меня безумным, налитым кровью взглядом! Неожиданно я обратил внимание на мочку ее левого уха, старательно заклеенную дезинфицирующим пластырем. Судя по размерам «заплаты» (местами запачканной просочившейся кровью) – рана там была нешуточная и вроде как рваная! По крайней мере, так мне показалось. «Неужто наставник Лева их на тренировках за уши таскает?» – мелькнула в голове дурацкая мысль. Между тем незадачливый спорщик осторожно поднялся на ноги. Вся спесь Радзинского куда-то пропала. Блеклые глаза трусливо бегали по сторонам. Бороденка торчала набекрень. Плечи обвисли.

– Ну-с, господа незваные гости, убирайтесь к чертовой бабушке! – громко сказал я. – Да, кстати, проигранные пятьсот баксов выложить не забудьте!..

Глава IV

23 часа 15 минут.

Высадив пожилую разряженную и раскрашенную пассажирку у входа в ночной клуб «Содом», Петр проехал немного вперед, припарковался у пункта обмена валюты, откинулся на спинку сиденья и, в ожидании звонка от диспетчера, закурил сигарету. Уже полностью стемнело. Машин на улицах было немного. На противоположной стороне светилась неоновая вывеска круглосуточно торгующего гастронома. Неподалеку, в парке Победы, расселись на скамейках любители «зеленого змия», ежеминутно выясняли отношения, по-лошадиному ржали и горланили песни. К гастроному косяком тянулись страждущие, толкали вращающуюся дверь, ныряли вовнутрь и вскоре возвращались обратно, нагруженные разнокалиберными бутылками. Глядя на них, Петр вдруг ощутил страстный позыв выпить, судорожно сглотнул, плюнул в приспущенное окошко и выматерился сквозь зубы. Сегодня он работал во вторую смену (с восьми вечера до восьми утра) и, в отличие от Игоря, сумел вдоволь выспаться. Тем не менее настроение Агафонова оставляло желать лучшего. А если точнее – ему аж волком выть хотелось! Причиной являлась «любимая супруга». Едва Петр пробудился и собрался сварить себе кофе, как примчавшаяся на кухню Валентина начала осыпать мужа сварливыми попреками по поводу «низкого» заработка – «Жалких тридцать тысяч в месяц!», пристрастия к спиртному – «Опять нажрался вчера с дружком!», недостаточного внимания к ней, драгоценной – «Второй год в одной и той же шубе проходила!», бесхозяйственности – «Давно пора ремонт делать, а ты никак не просохнешь, сволочь!» и т.д. и т.п. Излив на гудящую с похмелья голову Петра избыток яда, Валентина забрала у него последние восемьсот рублей, напудрилась, подвела ресницы, подмазала губы и вместе с двенадцатилетней дочерью Светланой отправилась в гости к теще. Он, помнится, еле-еле удержался от искушения проводить благоверную смачным пинком под зад, проглотил голодный комок в горле и в безумной надежде посмотрел на плиту. Однако приготовить обед жена, как обычно, запамятовала. Тогда Агафонов схватил со стола фарфоровое блюдо и в сердцах шарахнул об пол. А потом, случайно наступив ногой на осколки, глубоко поранил ступню. Короче, день был испорчен с самого начала!!!