Андрей Краско. Непохожий на артиста, больше чем артист - Иван Краско

Ты не поступил. И далее, сынок, решалась твоя судьба. Нужно было куда-то тебя пристраивать. Я, конечно, мог поспособствовать, тем более слышал, что театру требуются монтировщики сцены. Директор театра пошел навстречу и, несмотря на не совсем подходящий возраст для работы, взял тебя на эту должность.

Мы поехали на гастроли: Киев, Рига, Одесса… (Роковой город. Ну не мистика ли? Не в этом ли городе началось твое печальное восхождение к проклятому божеству по имени Бахус? Здесь ты и закончил путь земной…) Тебя тянуло к самостоятельной жизни. Жил ты, кстати, в гостинице вместе с другим техническим персоналом, хотя мог жить со мной в двухместном номере. Но может, это и правильно. По крайней мере, никто не говорил про тебя «папенькин сынок». Плохо, что ты начал употреблять портвешок наравне с рабочими. Зато за год работы монтировщиком ты изучил весь репертуар театра.

Помнишь, как мы с тобой обсуждали игру того или иного артиста? Ты хорошо разбирался в театральных делах, ты знал, кто чего стоит. Так что, сынок, тот год не прошел для тебя даром — это была хорошая школа. Ты прилично справлялся со своими служебными обязанностями. Тебя даже повысили в должности — ты стал бригадиром, ты делал все, что от тебя требовалось, и мне это было приятно.

Потом подошло время, когда ты сказал: «Па, а не послушаешь ли ты?» — «Платонова?» — «Да». — «Наизусть?» — «Да». — «С удовольствием, сынок».

Ты прочел мне отрывочек из этого самого «Сокровенного человека». Ты все понимал, Андрюша! И твоя любовь к литературе, привитая тебе мамой (да и мной тоже), очень помогала. Я выслушал и сказал, что нужно исправить лишь некоторые шероховатости, буквально пару моментов, связанных с интонационным порядком. Я подсказал тебе, где следует выдерживать паузу и т. д. На этот раз ты, сынок, поступил…

Поступил ты на курс Аркадия Иосифовича Кацмана, с ним был Лева Додин. Кстати, я позже выразил благодарность некоторым преподавателям, что они со вниманием отнеслись к моему сыну. «Да нет, это вам спасибо», — возразили они. «Почему?» — удивился я. В глубине души я думал, они скажут, мол, спасибо за то, что у талантливого отца такой сын. Но сказали они совсем другое: «Спасибо за то, что вы не просили за сына. Тогда бы мы его не взяли». Видишь, как дело оборачивается.

Между прочим, «период безделья» — и театрального, и киношного — пошел тебе на пользу. И знаешь почему? Ты не опустил руки, а накапливал все это время жизненный опыт, человеческий. А это и есть самое главное! Ведь неизвестно, что нам пригодится для создания того или иного образа. Когда понимаешь, почем фунт лиха, — и играть становится легче. Тогда игра становится именно такой, какой и должна быть…

Кстати, твой курс прославился тем, что поставил «Братьев и сестер» Ф. Абрамова. Федор Александрович Абрамов, как ты помнишь, очень часто приходил к вам на курс, наблюдал за репетициями и дорабатывал вместе с вами инсценировку своего романа. Летом всем курсом вы ездили в деревню Веркола — на родину Абрамова. Вы наблюдали тамошнюю жизнь, изучали, как разговаривают местные жители и т. д. Разумеется, это очень полезные вещи для начинающего артиста. Помнишь, как все вы на курсе по очереди вели творческий дневник? Каждый из вас писал о том, как прошел день. Так вот, Федор Абрамов обратил внимание на то, что ты пишешь очень интересно, и сказал тебе: «Анд- рюха, пиши!» — и подарил одну из своих книг с дарственной надписью. С какой гордостью ты мне об этом рассказывал! Абрамов считал, что из тебя мог бы выйти неплохой писатель. А какие письма ты присылал мне из армии или когда я был на гастролях — в них были такие интересные обороты! Например, ты почему-то использовал фразу «Ну ведь мы же с тобой настоящие мужчины. Не правда ли, па?». Я всегда смеялся над этим «Не правда ли, па?».

Ты был по-своему упрямый, воспитанный и образованный. Твоя мама закончила филологический факультет университета. Там, на занятиях, мы и встретились. Она опоздала на лекцию, заглянула в аудиторию, а я ей сказал: «Заходи сюда, садись. Пропусти полстраницы и записывай дальше». Она возмутилась: «С какой это стати вы мной командуете?» — «Делай, что тебе говорят». С тех пор я ее не выпустил… Вот такая у нас была история знакомства. Это романтическое начало тебе очень нравилось, ты говорил: «Правильно, так и надо». Мама для тебя вообще была святым человеком.

Ты родился в 1957 году, через год после того, как мы встретились с Кирой Васильевной. Брак у нас с ней поначалу был гражданским — в тот момент я еще не успел развестись. Я был женат, у меня была маленькая дочка Галя. Но в той семье меня поставили перед выбором: либо семья, либо театр. Я сильно удивился. Разве можно ставить вопрос так категорично? Теща не понимала, как это можно быть артистом, — это же так несерьезно. И я принял единственное решение — попросил собрать в мой чемодан самое необходимое.

Еще раньше я пожертвовал ради театра другой своей профессией. До театрального института я учился в Первом Балтийском высшем военно-морском училище (позже оно стало называться училищем подводного плавания).

Мне помогли обстоятельства. К тому времени флот уже терял свою силу, и я оказался на свободе, ибо служба для меня была несвободой. В общем, это долгая история…

Первые годы жизни за тобой ухаживали мама и бабушка, они же тебя и воспитывали. Мне было некогда, поскольку я поступил в театральный институт как раз в год твоего рождения. Когда тебе было три года, мама пошла работать в детский сад воспитателем, чтобы ты находился под ее присмотром. Садик этот был при мельнице, где твоя бабушка работала главным бухгалтером.

О твоей бабушке, сынок, ходили легенды.

Бабуля — Мария Александровна — была почетной блокадницей. Работая на мельнице им. В.И. Ленина, она никогда не пользовалась своим служебным положением, то есть не воровала муку, хотя и падала в голодные обмороки. Твоя бабушка, Андрюша, была самоотверженной, честной, правильной. И то, что она воспитывала тебя, своего любимого внука, конечно же оказало большое влияние на твой характер.

Как она тебя любила! Ты же первенец у нее был.

Именно она назвала тебя Андреем. И вот ведь какая история интересная приключилась. Когда мы с мамой привезли тебя из роддома и бабуля впервые тебя увидела — а у тебя был довольно-таки выдающийся нос, — она сказала: «Ну ничего. Ну будет энергетиком». (Мы потом даже тебя поддразнивали иногда: «Ну как, будущий энергетик?»). Почему она так решила? Какая тут логика?..

Баба Муся вообще была удивительным человеком. Ты помнишь эту историю, когда к ней на работу в бухгалтерию забежала крыса? Все сотрудницы повскакивали с мест: кто залез на стол, кто на стул, кто взял в руки счеты, кто арифмометр, и все стали дико кричать: «Ой! Ой-ой-ой! Крыса!» Когда в бухгалтерию вошла твоя бабуля, крыса шмыгнула мимо нее в раскрытую дверь. Визг в комнате стоял невыносимый. «Что это вы тут переполошились?» — «Тут крыса, Мария Александровна», — стали оправдываться сотрудницы. «Да я видела, она вот прошла мимо меня, — невозмутимо ответила бабушка. — У нее было нормальное, вполне приличное выражение лица. По-моему, она приходила сюда с добрыми намерениями. Она никого не укусила, ничего не сгрызла». Потом по мельнице ходили легенды… «Так могла сказать только Мария Александровна», — в один голос подтверждали все.