Циклон в ООН - Жерар Вилье

Женщины были симпатичные, черные и белые, мало мини, много брюк. Какая-то пара негров исполняла весьма сексуальный танец, покачиваясь и касаясь друг друга так, будто занимались любовью стоя. Стайка девчонок из Ист-Энда, оголившись до пупка, созерцала их похотливыми глазками. В баре, располагавшемся в глубине другого помещения, находилось еще несколько девиц, одиноких и в компании.

Которая из них была Джейдой? Если она была там.

Малко вздохнул и сделал глоток водки. Нечто ужасное, не имеющее ничего общего с русской водкой. В следующий раз он закажет «Джи энд Би».

Его первый день в ООН не оправдал надежд. Если делегаты и продавались, они не кричали об этом на каждом углу. Весь день Малко шатался по бару, завязывая беседу всякий раз, когда представлялся случай. Все еще не осмеливаясь использовать привлекательные создания из агентства «Джет Сет».

Потолок в баре делегатов был так же высок, как и в соборе, а огромные застекленные стены выходили одной стороной на Ист-Ривер, а другой – на два самых дорогих здания Нью-Йорка вдоль 48-ой улицы. В скромном кафетерии в глубине бара подавали лучший в Нью-Йорке кофе и не поддающиеся описанию сэндвичи. Чтобы присесть, несчастные делегаты имели в своем распоряжении лишь десятка два кресел и канапе, поэтому во время сессий большая часть стояла на ногах, сталкиваясь с той же проблемой, что и в метро. Но, несмотря ни на что, бар делегатов оставался центром общественной жизни ООН.

Наконец Малко удалось ускользнуть от бесконечных дебатов на тему ущерба, причиненного саранчой в Мавритании, чтобы тут же попасть в руки какого-то марокканского делегата, который преподнес ему курс арабского литературного языка. К концу дня прибыл падающий с ног от усталости, небритый Кризантем, который заснул, едва войдя в квартиру. Но все же лишь после того, как положил на ночной столик свой старый парабеллум «астра» и удавку. Квартира оказалась в точности такой, какой описал ее Эл Кац. Даже с «Дом Периньон» и «Моэт-и-Шандон» в холодильнике. Малко безуспешно пытался отыскать отверстия для камер в комнате, предназначенной для оргий. И тем не менее, они существовали. Он знал, что все было отлажено: телефон подключен к магнитофону и устройству, позволяющему немедленно установить номер звонившего. В стены были вмонтированы микрофоны. Не считая камер.

Часов в одиннадцать Малко на цыпочках вышел из квартиры, чтобы не разбудить Кризантема. Теперь он спрашивал себя, как ему разыскать Джейду.

Его глаза остановились на рослой негритянке с взъерошенными волосами, нескончаемыми ногами, чудесно очерченным ртом на грубом, почти мужском лице. Он пожелал, чтобы она оказалась Джейдой. Не мог же он опрашивать всех присутствующих девушек.

Вдруг его осенило. На спичечном коробке был номер телефона клуба. Он поднялся, вышел в вестибюль, где находились две телефонные будки. Он вошел в одну из них и набрал номер. Почти тотчас же ответил мужской голос:

– "Гиппопотамус", слушаю.

– У меня здесь встреча с Джейдой, – сказал Малко, – но я опаздываю. Не могли бы вы позвать ее?

– Джейда?

Мужчина, который отвечал ему, казалось, не знал такой. Малко услышал, как тот спросил кого-то:

– Ты знаешь какую-нибудь Джейду?

Другой голос тут же ответил:

– Ну да, это девушка, которая позирует для ЭБОНИ. Ты знаешь, это та, у которой всегда всякие безумные выходки. Она в баре.

– Не вешайте трубку, – сказал мужчина.

Через дверь будки Малко наблюдал за коридором. Телефон дискотеки находился на столике в коридоре, около вестибюля, как раз напротив гардероба. Джейда была вынуждена пройти мимо Малко, чтобы подойти к телефону. Вывернув шею, он увидел, как перед ним прошла роскошная негритянка в серебристом мини-платье, с лицом скульптурной красоты и глазами, в которых можно было утонуть.

На ней были белые сапоги в тон платью, шокировала лишь прическа: ее волосы были заплетены в стиле «афро» – последний крик негритянской моды. Они образовывали огромный черный и всклокоченный шлем, который не безобразил ее. Меньшее, что можно было сказать: она не оставалась незамеченной. Она прошла мимо будки, надменная как принцесса. Глядя на нее со спины, Малко получил еще одно потрясение. Еще никогда он не видел подобного изгиба. Ей на крестец можно было поставить поднос.

– Алло?

Голос был низким и холодным, ничего женственного.

– Я хотел бы поговорить с Джейдой, – сказал Малко.

– Это я. Кто вы?

Он попытался придать своему голосу максимум теплоты:

– Один приятель Джона Сокати. Меня не было эти дни в Нью-Йорке, и я узнал, что произошел несчастный случай, что он умер. Я ужасно огорчен за него.

– Я тоже, – сказала Джейда совершенно безразличным голосом.

– Мы встречались в клубе, – продолжал Малко, до конца играя в бестактного друга, – и я думаю, не зайти ли мне все же повидаться с вами.

– Приходите, если хотите, – отозвалась Джейда. – Я буду здесь до часу.

Она повесила трубку прежде, чем Малко успел поблагодарить ее. Он увидел, как она прошла обратно с выражением полного безразличия на лице. Она двигалась с грацией хищника и врожденной элегантностью. У покойного Джона Сокати был хороший вкус: у Джейды было чем примирить худших сторонников сегрегации с черной расой.

Малко вышел из будки, как только убедился, что она вернулась в бар. Он занял свое место и заказал «Джи энд Би», чтобы подумать. Реакция Джейды ничего не значила. Нужно было припереть ее к стенке. Если она позволит это сделать.

Зал наполнялся людьми, которые почти все знали друг друга. Девушки большей частью были красивые и хорошо одетые. Но Малко не видел ничего, кроме бара. Тот факт, что Джейда была чернокожей, был весьма незначительным показателем. Те, кто погиб при взрыве на 11-ой улице, тоже были неграми. Он подождал минут двадцать, затем оставил на столе пятнадцать долларов и вышел. На него не обратили внимания. Он взял свое пальто и покинул бар. Воздух был теплым, и он отправился к Парк-авеню. Обойдя квартал, он почувствовал себя лучше.

Когда он вернулся в «Гиппопотамус», народу привалило еще больше. В основном негры, одетые в яркие кричащие одежды, громко разговаривающие, танцующие повсюду, даже в вестибюле.

Он направился прямо в бар.

Джейда была на месте. Она сидела на табурете, занятая беседой с каким-то негром в синем костюме, который выделялся своей строгостью. Серебристое мини-платье почти полностью открывало ее нескончаемые ноги. Малко подошел и незаметно прокашлялся. Около Джейды не оказалось свободного табурета.

– Добрый вечер, Джейда, – мягко сказал он.

Она перестала говорить и повернула к нему свои огромные и очень темные глаза.

– Кто вы?

– Я вам звонил недавно.

– А!

В ее голосе не слышалось ни малейшего энтузиазма. Она разглядывала Малко так, будто он прибыл с другой планеты. Он попытался придать своим золотистым глазам такое околдовывающее выражение, на которое только был способен, но без особого успеха.

– Рад, что застал вас здесь, – сказал он. – Это ужасно, то, что произошло с бедным Джоном.

В глазах негритянки мелькнул интерес. Она прикурила сигарету и протянула пачку Малко. «Шермап», очень приторные. Ее голос был очень низким, немного сиплым, степенным. Малко галантно поклонился.

– Я князь Малко Линге, из австрийского представительства. К вашим услугам.

Джейда неопределенно улыбнулась и представила негра, сидевшего рядом с ней:

– Господин Виктор Кюрфор.

Малко пожал черную тонкую руку. Негр подвинулся, чтобы он смог встать между ними. Он почувствовал запах духов от негритянки, а ее голое плечо терлось о его костюм из альпака.

– Вы хорошо знали Джона? – спросила Джейда.

Малко болезненно покачал головой.

– Он был очень хорошим другом. Его смерть потрясла меня. Он много рассказывал мне о вас, и я поторопился вас повидать. Именно поэтому сегодня вечером я позволил себе...

– Это очень любезно, – сказала она натянутым голосом. – Но как вы меня узнали?

– Портье, – объяснил Малко. – Он сказал мне, что вы здесь самая красивая.

Снова натянутая улыбка. Малко почувствовал себя неловко. Обычно его русые волосы и золотистые глаза имели больше успеха у темнокожих. Если только Джейда не элитная девочка по вызову, не доверяющая иностранцам. Малко бросился в воду для нового заплыва.

– Не хотите ли потанцевать, – спросил он, – если джентльмен не возражает?

Джентльмен наклонил голову, и Джейда соскользнула со своего табурета. С королевской грацией она прошествовала перед Малко в дискотеку. Музыка сменилась, поставили пластинку Джеймса Брауна. В глазах Джейды промелькнул огонек, и она неуловимо расслабилась.

Она позволила Малко обнять себя и положила одну руку ему на плечо. Ее руки были такие же чарующие, как и вся фигура. Менее темные, чем лицо, очень длинные, ухоженные, с ногтями, покрашенными в серебристый цвет, и по кольцу на каждом пальце. Все же Малко не знал, с какого конца к ней подступиться, и ему никак не удавалось определить, кто же она такая.