О памяти и мнемонике - Георгий Челпанов

В самом деле, что можно сказать о тех процессах, которые происходят в нервных частицах? Мы можем сказать в самых общих чертах, что частицы нервного вещества, раз мы вывели их из какого-нибудь состояния, с трудом возвращаются в прежнее состояние, и наоборот стремятся сохранить свое новое положение; следовательно, они, если мы будем производить одно и то же действие, стараются принять такое положение, какое нужно для того, чтобы производить это действие. А отсюда легко понять, отчего повторение одного и того же действия делает возможным более легкое совершение того же действия.

То, что в этом случае происходит, можно сравнить с тем, что происходит на земной поверхности при образовании русла реки: раз в каком-нибудь углублении протекло известное количество воды, то вещество земной поверхности так располагается, что для следующего потока движение уже будет значительно легче. Все наши привычные движения совершаются с большею легкостью именно вследствие того, что в нервных и мускульных элементах вырабатывается предрасположение к совершению этого движения. Возьмем для примера игру на фортепиано; мы знаем, что это очень сложное движение; оно состоит из бесконечного количества различных сочетаний движений пальцев и зрительных впечатлений; сначала эти движения совершаются крайне медленно. А мы уже знаем, что всякие движения происходят оттого, что возбуждения проходят по тем или другим нервам; медленность движения, следовательно, происходит от того, что возбуждение медленно передается от одной части нервной системы в другую; но от частого повторения возбуждений пути, по которым проходит возбуждение, становятся проторенными, и возбуждение начинает проходить с большей легкостью.

Чтобы ближе разъяснить сущность сложных привычных движений, представим себе следующее. Возьмем простейший случай движения, именно рефлективного движения. В нем, как мы знаем, возбуждение от конца чувствующего нерва через нервную клетку передается к другому, движущему нерву. Положим мы имеем еще одну рефлекторную дугу. Здесь возбуждение совершается по той же схеме. Но представим себе, что эти два движения, которые до сих пор совершались отдельно друг от друга, теперь должны совершаться вместе. Это может быть только тогда, когда между одним передаточным центром и другим образуется путь, по которому возбуждение будет проходить так же, как оно проходит в рефлекторной дуге. Каким образом этот путь созидается, мы не знаем, но мы можем предположить, что такой путь должен образоваться для того, чтобы могла установиться связь между этими двумя движениями. Этот путь вырабатывается не сразу. Возбуждение сначала проходит весьма медленно, и это соответствует той стадии, когда мы соединенные движения совершаем медленно. Но если это соединенное движение повторяется, т.е. возбуждение много раз проходит по одному и тому же пути, то мало-помалу происходит то, что возбуждение начинает проходить с большей и большей скоростью, и вместе с тем и соединенное движение совершается быстрее и быстрее. Вот физиологические причины того, что в привычных действиях, которые представляют из себя соединения групп движений, сначала это соединение групп движений происходит медленно, а затем, когда связь между ними установится, то и самое соединенное движение совершается быстро.

Мы знаем, что опытный пианист, например, может играть безошибочно, разговаривая в то же время с окружающими. Это происходит оттого, что у него между отдельными нервными центрами устанавливается такая связь, что движение возбуждения от одного центра к другому совершается с большей легкостью. То же самое мы имеем во всех наших привычных движениях, например, в процессе писания, вязания и т.п.

Это объяснение привычных движений делает для нас понятным то, что после воздействия возбуждения в нервной ткани происходят какие-то изменения, которые образуют в ней предрасположение для более легкого совершения какого-либо действия. Благодаря изменениям такого рода становится возможным и возобновление ощущений.

Эти изменения можно, пожалуй, назвать следами, вовсе, разумеется, не думая этим обозначить, что в этих изменениях есть что-нибудь аналогичное следу в обыкновенном смысле этого слова.

Глава вторая.

Память с точки зрения психологии

Понятие образа. - Об ассоциации идей. - Физиологическое объяснение ассоциаций. - О степени воспроизводительной способности. - О типах памяти: безразличный, зрительный, слуховой, двигательный или моторный. - О множественности памяти. - Об индивидуальных различиях памяти и их причины. - Зависимость памяти от нервной деятельности.

И так, мы уже знаем, что ощущение, которое мы испытывали благодаря какому-либо возбуждению, может возобновиться, и тогда мы имеем то, что называется воспоминанием. То, что является в нашем сознании, когда мы что-нибудь вспоминаем, называется представлением, образом, идеей. Чаще всего в этом случае употребляется термин «образ».

Термин «образ» в психологии употребляется не так, как в обиходной жизни, именно он применяется ко всем воспроизведенным ощущениям, между тем как в обиходной жизни он применяется только к зрительным ощущениям. Вчера я видел Храм Спасителя, сегодня я воспроизвожу виденное мною; в этом случае можно сказать: «у меня в данную минуту в сознании есть образ Храма Спасителя». Такое употребление слова «образ» отвечает его употреблению и в обиходной жизни. Если я вчера слышал какую-нибудь мелодию и в данную минуту ее воспроизвожу, то с психологической точки зрения можно сказать, что у меня в данную минуту есть «образ» мелодии. Вчера я ел ананасы, сегодня я вспоминаю вкус их, можно сказать, что у меня есть вкусовой «образ» ананасов. Если у меня воспроизводится осязательное ощущение от прикосновения к бархату, то это будет осязательный образ. Есть еще так называемые «двигательные» образы, которые являются воспроизведением ощущений, связанных с деятельностью наших мускулов.

Мы видели, что впечатления, которые мы один раз восприняли, могут вновь появиться в нашем сознании. Это - психологическая сторона явления, потому что мы в этом случае говорим о впечатлении и о появлении его в сознании. Но явление воспроизведения имеет еще и физиологическую сторону - это именно, когда мы имеем в виду физиологические следы, оставшиеся в мозгу и возобновляющиеся впоследствии.

Заметив это различие, мы можем поставить вопрос: «отчего впечатление, которое мы один раз восприняли, может вновь появиться в сознании?» Само собою разумеется, что этот вопрос по отношению к явлению, имеющему две стороны, допускает двоякий ответ.

Некоторые на этот вопрос отвечают так: в нашем мозгу после действия впечатления остается физический след, который состоит в известном изменении мозгового вещества; когда мельчащие частицы мозгового вещества начинают действовать так, как они действовали в момент восприятия впечатления, то у нас рождается соответствующий психический образ; эти ученые приводят в доказательство этого положения сновидения и галлюцинации, которые, по их мнению, происходят оттого, что мозговое вещество само по себе начинает возбуждаться. В самом деле, кажется, что в сновидениях психические образы появляются сами по себе, хотя никакие возбуждения не действуют на наши органы чувств. То же самое и в галлюцинациях, когда появляются образы, которым ничего не соответствует в действительности.

Но эту теорию нельзя считать безусловно доказанной и во всяком случае она односторонняя, ибо и в сновидениях для того, чтобы появился тот или другой образ, нужно известное воздействие внешних впечатлений, как то доказывают опыты французского ученого Мори. Он производил опыты над самим собой, чтобы определить, в какой мере внешние впечатления принимают участие в появлении тех или других сновидений.

Он просил вызывать в нем вечером, когда он начинал засыпать в своем кресле, какое-либо ощущение и разбудить его через некоторое время, достаточное для того, чтобы видеть сон. Ему щекочут пером губы и кончик носа: он видит во сне, что его подвергают ужасным мучениям, что смоляная маска прикладывается к его лицу; потом, при срывании этой маски, у него содрали кожу с губ, с носа, с лица. На некотором расстоянии от его уха заставляют звучать пинцет, о который ударяют ножницами; он слышит во сне звон колоколов; этот звон скоро переходит в набат; ему кажется, что теперь июнь 1848 года. Когда его заставляют вдыхать одеколон, ему снится, что он находится в парфюмерном магазине, а от этой мысли он переносится на восток, он в Каире, он в магазине Jean Farina. При приближении к его лицу горячего железа ему снятся кочегары.

Эти примеры показывают вот что. Нам кажется, что в сновидениях те или другие образы появляются без какой-либо связи с внешними впечатлениями, что они возникают как бы сами по себе. Между тем примеры, приводимые Мори, показывают, что и в сновидениях появление тех или иных образов находится в зависимости от воздействия тех или иных внешних впечатлений. Человек засыпающий, может быть, в продолжение дня совсем не думал о кочегарах, он засыпает и видит во сне кочегаров. Ему кажется, что образ кочегаров появился без всякой связи с каким-либо иными представлениями, а между тем пример Мори показывает, что здесь была совершенно определенная связь с другими представлениями - именно приближение к лицу горячего железа вызывало представление о той теплоте, которую приходится испытывать, когда мы стоим перед печью, а это приводит к представлению о кочегарах.