Семь царских камней - Турмуд Хауген

— Никто не заставит меня говорить о них. Я лучше умру.

Светловолосый тяжело вздохнул.

— Так говорит герой. А теперь послушаем, что скажет нам человек.

Он хлопнул в ладони. Шкуру, которой был занавешен вход, откинули в сторону и в палатку грубо втолкнули невысокую девушку. Она споткнулась и упала на колени, уткнувшись лицом в пленника со связанными руками.

— Дай-Ши! — в ужасе воскликнула она.

Пленник испуганно поднял голову и уставился на девушку, стоявшую перед ним на коленях. Она осторожно потрогала веревку, которой были связаны его ноги.

— Что случилось? — всхлипнула она. — Ты ранен?

— Лай-Су, — прошептал пленник и весь напрягся. На, лбу него выступил пот, но освободиться от пут ему не удалось.

Светловолосый кивнул слуге, который ждал у входа в палатку. Слуга рывком поднял девушку и вытащил ее наружу. Она громко рыдала.

— Я вижу, ты узнал свою племянницу.

— Ты — змеиное отродье.

— Должен разочаровать тебя. Я такой же человек, как и ты. Просто в настоящее время у меня больше власти и я хочу воспользоваться ею для достижения своей цели.

— Кто ты? — снова спросил пленник.

— Этого тебе лучше не знать.

Пленник помолчал.

— Хорошо, я расскажу, — проговорил он наконец.

— Я жду. — Светловолосый удобно откинулся на спинку кресла, но прежде он снова налил себе темно-красного вина и залпом выпил полрюмки.

— Только сначала дай мне напиться.

— Ну нет! — Светловолосый погрозил ему пальцем. — На этот крючок ты меня не поймаешь! Напьешься, когда начнешь рассказывать, и я пойму, что ты не водишь меня за нос.

— Позволь мне хотя бы взглянуть на луну, — попросил пленник.

— Я не выполню ни одного твоего желания, пока ты не начнешь рассказывать.

Пленник поднял голову и посмотрел ему в глаза.

— Раз уж до тебя дошли слухи о лунных камнях и о том, что мне кое-что известно про них, ты должен знать и об их таинственной силе. Неужели ты не понимаешь, что без лунного света я не смогу рассказать тебе того, что ты от меня ждешь?

Светловолосый отвел глаза и встал. Вытащил из стоявшего в темноте сундука кривую саблю. Растерянно огляделся по сторонам.

— Где сейчас находится луна? — спросил он.

— Позади твоего кресла. Твое лицо останется в тени, а мое будет освещено луной.

Светловолосый вернулся к своему креслу. Стоя спиной к пленнику, он двумя быстрыми взмахами прорезал большое отверстие в крыше палатки, сделанной из козьих шкур.

В палатку заглянула луна.

Светловолосый снова сел и положил саблю рядом с собой. Пленник поднял лицо к луне. Мгновение он сидел неподвижно. Светловолосому даже показалось, что он не дышит. Потом он начал напевать. Светловолосый никогда не слышал подобной песни — это была не мелодия, а шорох ветра в тростнике на берегу озера лунной ночью.

Пленник умолк. В палатке воцарилась тишина. Ветер замер. Затихли козы и собаки. Не выли на луну волки.

— Первый камень — это жемчужина, верно? — спросил светловолосый. — Так я во всяком случае слышал. Но кое-кто утверждает, что первый камень происходит…

— Подожди, — прервал его пленник, и светловолосый замолчал. — По-моему, ты уже знаешь историю камней. Зачем тебе слушать ее еще раз?

— Говорят, есть разные варианты, и теперь уже никто не знает, какому из них верить. — Светловолосый помолчал, глядя на пленника. — Мне известно, что ты знаешь подлинную историю камней. Вот и расскажи ее мне. Я хочу найти в ней ответ на вопрос, где сейчас находятся эти камни. Итак, первый камень — жемчужина…

— Да, первый камень — жемчужина. — Голос пленника окреп, он смотрел на луну, и его слова, как песня, обращались к ней через прорезанное отверстие. — Первый камень — жемчужина, но он мог быть и седьмым. Последовательность, конечно, важна, но кто скажет, где начало и где конец, пока не соберет все семь легенд. Однако с какой-то легенды надо начать и потому начнем с жемчужины. Она родилась в Эдемском саду в тот день, когда оттуда изгнали Адама и Еву. Это был дар змея… Ты вынудил меня к этому, чужеземец, у меня нет другого способа спасти дочь моей сестры… Прости мне, о Луна, дарящая ночи свет, а людям — мечту. Я всего лишь человек, и для меня человек дороже любой легенды…

— Я жду, — тихо напомнил светловолосый и снова налил себе вина.

Глава 4

Николай проснулся от того, что кто-то позвал его. Он поднял голову, лежавшую на письменном столе, и недоуменно прислушался.

Глянул в окно. Яблони тянули к освещенному небу темные корявые ветви. Луны видно не было, но ее свет окрашивал небо в темно-синий цвет.

По улице проехала машина — лучи от фар скользнули по яблоням. Шума мотора Николай не слышал.

В доме было тихо. Но ведь кто-то позвал его! В ушах у него еще звучали слова: «Николай, помоги…» Что было сказано, кроме этого, Николай не помнил.

Будильник остановился на четверти третьего. Николаю захотелось есть, он направился в кухню, но с удивлением застыл на пороге своей комнаты. В просторном холле, высотой в два этажа, было темно. Не горели даже две лампы на галерее возле лестницы. Должно быть, мать погасила их по забывчивости. Однако раньше она никогда этого не делала. Николай подкрался к комнате матери и осторожно толкнул приоткрытую дверь.

Кровать была пуста.

Николай не испугался, но удивился. Странно, что мать не пришла домой… Странно, что она не оставила ему записки, не позвонила… Странно…

Он спустился вниз и зажег в холле свет. Большая люстра мягко пылала в темноте. Окно в потолке стало черным, теперь уже Николай не видел лунного света.

Он сделал себе бутерброд с бараньей колбасой. И вдруг ему стало страшно: а если с матерью что-нибудь случилось? Николай выплюнул то, что у него было во рту — сейчас он не мог проглотить ни кусочка.

Он снова поднялся к себе, колени у него дрожали. Зажег настольную лампу, лег на постель и стал ждать. Больше ему ничего не оставалось.

Он чувствовал, что в его жизни происходят какие-то перемены.

Тревога не покидала Флоринду.

Перед сном Флоринда выпила две чашки чая — обычно она пила только одну. Но заснуть не могла. Сразу после полуночи она встала, надела туфли и пошла в «книжную комнату». Света она не зажигала. Уличный фонарь бросал на потолок бледный отблеск, в темноте искрилась бронза.

Флоринда остановилась перед большим зеркалом, доставшимся ей от матери. По нескольку раз в день она постоянно смотрелась в него, но ничего, кроме собственного отражения, она в нем не видела. «Однажды ты увидишь, что в нем скрывается», — сказала ей мать, однако до сих пор зеркало не открыло Флоринде своих тайн. — Поговори со мной, — попросила она зеркало и снова вспомнила слова матери о тайнах зеркала, которые ждут своего часа. Она положила руки на резную деревянную раму, и ей показалось, что она слышит слабое биение пульса. — Поговори со мной, — снова попросила она.

Флоринда приблизила лицо к зеркалу и заглянула в собственные глаза. Ее отражение как бы парило, но это было ее лицо. Сумрак разгладил морщины, почернил распущенные по плечам седые волосы. Флоринда словно помолодела.

— Мама, о каких тайнах ты говорила? Я до сих пор не могу разгадать их.

Флоринда отступила назад, и ее отражение скользнуло в темноту. В глубине зеркала загорелись несколько точек. Должно быть, это свет уличного фонаря играл на бронзовых подсвечниках и висевшем на стене латунном блюде.

Вдруг темнота, заполнившая зеркало, колыхнулась. Флоринда замерла.

Чуть выше и сбоку от ее лица проступили чьи-то черты. Незнакомые глаза смотрели прямо на Флоринду.

Она моргнула, и глаза в зеркале исчезли. Когда она наконец отважилась оглянуться, в комнате никого не было.

Настроение у Максима немного поднялось.

Между ним и Гусом ван Дааном не было ни малейших недоразумений, а если б они и возникли, устранить их ничего бы не стоило.

Максим больше не страшился приезда в Йоханнесбург. Не исключено, что после объяснения с Гусом ван Дааном его ждет небольшая сделка. Если сейчас что-то и смущало его, так это сам провоз контрабанды. До сих пор он ни разу не попался. Его раздражало, что он постоянно употребляет слова «до сих пор», точно его везению непременно наступит конец.

Максим никогда не прятал алмазы среди вещей, которые посылал в Норвегию из Найроби. Предпочитал провозить их на себе или в своем ручном багаже. Мысль об алмазах была как наваждение. Он словно испытывал себя. Провозил алмазы на себе или в сумке, намеренно подвергая себя риску.

Его тайники не отличались особой оригинальностью: полый каблук, пуговица на пальто, ручка портфеля, будильник, щетка для волос, шахматы, которые он всегда возил с собой, бутылка шерри темного стекла… Выбор был не велик.

Максим понимал, что ему не достает изобретательности. Лидия неоднократно с раздражением напоминала ему об этом. Вот и теперь он не успел придумать новый тайник. И счел это дурным знаком. Может, это его последняя поездка и полиция в Форнебю уже готовит ему встречу?