Живая вода - Неустановленный автор

– Бывают, еще как бывают, – улыбнулся Геннадий, – есть редкие сорта сосен. Вот это, – он дотронулся рукой до шероховатого ствола одного дерева, – Пицундская сосна. Она растет на юге. Чаще всего встречается на Черноморском побережье Кавказа и на Пицундском мысу, но отдельные деревья можно найти даже в Краснодарском крае. Видите, у сосны длинная хвоя. Она гораздо светлее, чем у сосны обыкновенной. А вот шишки у нее крупнее и немного красноватые.

Тут Гена запнулся, вспомнив, что он не на лекции и слушают его дети.

– Я понятно говорю? – спросил он.

– Понятно, – ответил Кирилл, – наш папа, когда начинает что-то объяснять, говорит точно также.

– И мне понятно, – вмешалась Вика, – а если я что-то не пойму, то я у Кирилла спрошу, и он мне все объяснит.

– Хорошо, – сказал Гена, – ну что, идем дальше?

Ребята со своим провожатым уходили все дальше и дальше в заповедник. Геннадий с увлечением рассказывал и показывал им сосны Грифита, меловые сосны и крымскую сосну. Затем ребята увидели величественные кедры – сибирский кедр, гималайский, короткохвойный, атласский. Новоиспеченный гид показал также и редкий европейский кедр. Геннадий безошибочно ориентировался среди деревьев. Он подвел ребят к одному дереву и спросил: «Угадайте-ка, что за чудо-юдо?»

Кирилл коснулся темного ствола, потрогал веточки. Хвоя была очень темной, короткой и мягкой.

– Это не ель, хотя и короткая хвоя, – сказал он, – может быть, лиственница? – вопросительно посмотрел он на Геннадия.

– Это туя, – ответил молодой ботаник. – А дерево было когда-то семечком, которое привез из экспедиции по Дальнему Востоку профессор Коржинский. Из семечка появился росток и выросла настоящая дальневосточная туя. Во всей Европе вы нигде больше не найдете такого дерева.

Кроме хвойных юные наблюдатели увидели множество лиственных деревьев. Были среди них и те, что растут только на юге, в Крыму и на Каказе. Но в заповеднике выращивали их холодоустойчивые сорта. Гена показал эвкалипт, кипарис, тис, граб. Многие деревья были ребятам знакомы. Они видели их в Крыму, куда ездили с Андреем Павловичем. Как интересно ходить по самому настоящему заповеднику и слушать пояснение самого настоящего ботаника. Кирилл думал о том, что когда он вырастет, у него будет такая же интересная работа.

– Стойте, – вдруг сказала Вика, – что это?

По стволу одного из деревьев ползла птица.

– Поползень, – пояснил Геннадий.

– Это редкая птица? – просил Кирилл.

– Нет, – засмеялся Геннадий, – в заповеднике живут не только редкие звери и птицы. Этот поползень самый обыкновенный, здесь их много. А прозвали ее так потому, что она ползает по деревьям. И смотрите, может ползти головой вниз. Поползень – полезная птица, так как своим острым, как шило, клювом ловко достает из трещин в коре различных жуков-вредителей.

Вика не могла удержаться, чтобы не запечатлеть чудесную птицу (девочка теперь не расставалась с фотоаппаратом). Кирилл также постоянно носил с собой видеокамеру: вдруг попадется что-то интересное. Он успел снять в заповеднике несколько интересных уголков. И теперь он снимал движение поползня по стволу дерева. Но птичка была к тому же еще и очень осторожна. Едва заметив какую-нибудь опасность, она быстро, цепляясь коготками, взбиралась по стволу дерева вверх и скрывалась в листве.

Геннадий привел их также и к старому буку, чтобы показать огромное дупло. Бук был очень старым, а дупло таким огромным, что не только Вика могла бы залезть в него, но даже и Кирилл. Над огромным дуплом находилось другое – чуть поменьше. Геннадий сказал, что там живет сова-сплюшка. А свое название она получила за то, что издает странные звуки. Кажется, что она кричит «сплю-сплю-сплю». Кроме этого, в заповеднике водится малый ушастый филин и совка-белохвостка. Есть также и другие птицы: дрозды, синицы, славки, малиновки, иволги. Можно также встретить тетеревов и куропаток. Заповедник оказался пристанищем для многих диких зверей: зайцев, лисиц, лосей. Эти обитатели леса довольно вольготно чувствуют себя на оберегаемой территории.

– Ой, – воскликнула Вика, собираясь сделать очередной потрясающий кадр, – пленка кончилась.

– Давай другую вставлю, – отозвался брат, который слушал в этот момент о повадках куропаток.

– Вся кончилась, больше нет, – Вика чуть не плакала, – совсем ничего не осталось.

– Не грусти, Вичка-невеличка, – Гена присел на корточки перед Викой, – ты и так сегодня очень много сделала интересных кадров.

Он посмотрел на часы и озабоченно наморщил лоб.

– Эх, и попадет нам, наверное, времени уже много, давно пора возвращаться. Жаль, что я не успел показать вам самое интересное. Быть в заповеднике и не увидеть Кивач...

– Кивач? – переспросил Кирилл. – Но ведь так называется заповедник.

– Правильно, но так называется и водопад.

– Настоящий водопад? Прямо здесь?

– Да, в заповеднике есть несколько водопадов, но самый большой и красивый – Кивач. Думаю, что в следующий раз вы его обязательно увидите. А сейчас пора возвращаться, а то ваши родители, наверное, сильно волнуются.

– Ничего, – рассудительно заметил Кирилл, – родители знают, куда мы ушли, тем более, не одни, так что заблудиться не сможем.

– Хорошо, – согласился Гена, – я отведу вас короткой дорогой.

– Понравилось тебе в заповеднике? – спросил он Вику.

– Еще бы, – девочка засмеялась, – здесь все такое удивительное, прямо сказочное.

Спустя полчаса юные исследователи природы уже были у домика Павла Андреевича. Екатерина Николаевна поджидала их, сидя на крылечке. Уставшие дети бросились к матери. Екатерина Николаевна пригласила Гену поужинать с ними, но тот засмущался и сославшись на дела, быстро ушел.

Поздно вечером из лаборатории вернулись Павел Андреевич и Андрей Павлович. «Тезки наоборот» обсуждали какую-то проблему, активно отстаивая каждый свою точку зрения. Но ребята этого уже не слышали, так как уже спали, переполненные впечатлениями чудесного дня.

Утром семья Нефедовых выехала в Воскресенск. Ехать пришлось несколько часов и за это время можно было почувствовать как постепенно меняется все вокруг. Сама природа становилась другой. Все меньше рощиц высоких деревьев, их сменяли небольшие перелески невысоких деревьев. А стоило машине въехать на возвышенность, как вдалеке начинали мелькать полоски воды. А около горизонта что-то непонятно синело. Даже воздух стал более влажным, чувствовалось присутствие воды.

– Это море? – спросила Вика.

– Озеро, – веселый темноволосый парень с живыми карими глазами повернулся к пассажирам. – Онега.

– Далеко до него? – поинтересовался Кирилл.

– Порядочно, – улыбнулся парень. – Но кроме Онеги у нас много и других озер. Они поменьше, но тоже красивые. А вода в озерах удивительная... Да вы и сами увидите, – добавил он.

В Воскресенске Нефедовых уже ждали. Художник Киримов – пожилой седоволосый мужчина обрадовался их приезду. Он жил один, поэтому предложил Андрею Павловичу не мучаться в поисках квартиры, а поселиться у него. Не принимая никаких возражений, он уже распоряжался с вещами, и скоро вся семья оказалась у уютной квартире художника. Вопреки расхожим представлениям о художниках, Владимир Александрович отличался аккуратностью, и в доме царил порядок. Хозяин показал гостям, где они могут расположиться и не стал мешать.

Вечером все собрались за чаем. Хозяин приготовил для гостей настоящий самовар, который гордо красовался в центре стола. Его окружали подданные: вазочки с вареньем, плетенка с ватрушками, коробка конфет, масло на блюдце. Поглаживая русую бородку, Киримов рассказывал о том, что творится в их крае. Многое было уже известно Нефедовым из письма, что пришло в институт. Владимир Александрович был одним из тех, кто предложил написать письмо в Москву. Местные власти были заинтересованы в строительстве и не мешали западной компании. Но жители Воскресенска понимали, что стоит только начать строительные работы, как уникальная природа края пострадает. Владимир Александрович рассказывал, что немного найдется в стране мест, где природа была бы такой уникальной. В Карелии огромное количество небольших озер. Для того, чтобы начать строительство, их придется осушать. Но озера связаны между собой, что и делает данную экосистему уникальной. Стоит только осушить несколько озер, как пострадают и другие водоемы, живность, что обитает в них.

В виде примера Владимир Александрович говорил о пагубных последствиях загрязнения Ладоги. Было видно, что художник искренне переживает за судьбу природы края.

– А если заводы все-таки построят? – спросил Кирилл.

– Постараемся этого не допустить, – ответил хозяин, теребя кончик бороды. – Иначе вместо озер здесь останется только заболоченная земля, а восстанавливать все это придется таким, как ты, когда подрастешь.