Джек Звериная Стая I - Евгений Пожидаев

Она презренно посмотрела на меня, фыркнула и ушла, задрав нос. Как я уже сказал, когда был маленьким, она относилась ко мне хорошо. И это единственное, за что я ей благодарен. Было ли мне больно, когда в день изгнания матери она от меня отвернулась? Пф-ф… Больно — это когда на твой фрегат обрушиваются сорокаметровые волны. И безжалостное чёрное море прямо у тебя на глазах пожирает людей, с которыми ты столько всего прошёл! Вот что я называю БОЛЬНО! А люди этого мира — пожалуй, только для Астора я готов сделать лишнее телодвижение, так как он столько раз меня выручал, что и не вспомнить.

Открыл холодильник и увидел в нём, помимо остальных продуктов, совсем свежие бананы. Сам их не люблю, но покупать приходится частенько. Отломил один от кисти и кинул за плечо. Послышался тихий «вших». И всё — банан исчез.

Мне бы в цирке с таким фокусом выступать. Хех! Невольно вспомнил слова горбатого Билла: «Больших клоунов, чем королевский флот, я не видал!». Что он говорил про пиратов, неподготовленным людям лучше не слышать — уши завянут.

Сам он, как и я, был морским исследователем-первооткрывателем, авантюристом и просто тем, кто без моря уже свою жизнь не представляет. А познакомились мы с ним в тот период нашей жизни, когда оба решили, что пиратов развелось слишком много и нужно это исправить.

— Эй, свали!

Веслом бы тебе по морде, придурок. У мелкого Альфонса недавно сломался голос. Поэтому рот он совсем не закрывал, старался говорить громче, более басисто. Надеюсь, сломавшийся голос будет его самым главным достижением в жизни.

— Заткнись, а то охрипнешь! — сказал я.

Врезать бы ему хорошенько, но, — скажу себе в тысячный раз, — нельзя. Он в свои шестнадцать уже Ученик. Неплохо, но и не супер достижение. Я бы запросто его переломал в два удара, вот только тогда бы отец узнал, что я, как минимум, не слабее Ученика.

— Вот и вали, — кинул он мне вслед.

Взял еду и, не обращая на него внимания, ушёл. Я уже давно привык есть в своей комнате. Это единственное место во всём поместье, где я чувствовал себя хорошо. В ней у меня есть всё необходимое для жизни.

* * *

Вот и пришёл день, который я ждал почти восемнадцать лет. На самом деле меньше, ведь осознал я себя в теле Джека Барбье годам к пяти-шести. Вроде бы в этом возрасте у детишек мозги начинают работать как надо.

Самая важная вещь, которую мне нужно взять с собой — это золотые часы. И нет, я не собираюсь продавать их цыганам или сдавать в ломбард. Это необычные часы, и дело совсем не в золоте. На них завязана часть моих магических способностей из прошлого мира. Вот только проверить, остались ли они у меня в полной мере, до сих пор не удавалось. Слишком большой риск спалиться. Артюр бы точно узнал, если бы его, как он думает, бездарный наследник полез в Нору. Возникли бы лишние вопросы. Много вопросов!

Надел часы, ещё раз на них посмотрел. Сколько же у меня с ними связано воспоминаний. Именно они позволили моей магической Силе раскрыться по-новому. Именно с ними я впервые отправился в море. Именно они были на моей руке, когда на одном из островов я познакомился с горячей мулаткой и впервые познал женщину. Именно эти часы — единственная вещь, что осталась у меня из прошлой жизни. Как же я их уберёг? Ни слова про капитана Куца! А остались они со мной потому, что постарался мой…

— Эй, пойдём Астора провожать, — в мою комнату заглянул один из детей Артюра, имени которого я не помнил. Как говорится, нечего трюм хламом забивать.

— Иду, — буркнул я.

Отвлекли меня от сборов. Пофиг. Поезд отходит только вечером, у меня ещё полно времени. А вот самолёт Астора вылетает уже через пару часов, чисто из уважения к нему выйду проводить. А так — чихать я хотел на все эти аристократические традиции.

Толкнул тяжёлую двустворчатую дверь, снаружи показательно укреплённую, а изнутри обшитую кожей — куда же без этого? Уже говорил, пафоса в этом доме больше, чем скрипящих полов.

Яркое солнце ударило по глазам, пение разных птичек приподняло настроение. Голоса пернатых, особенно чаек — это то, что ассоциируется у меня со свободой.

Выйдя на улицу, сразу почувствовал запах весны. А ещё пахло свежескошенным газоном. Тот усатый старик в синем комбинезоне косил его каждый день. И, поверьте, это самый безобидный бзик моего отца.

Поместье далеко от побережья, но я всё равно учуял в воздухе лёгкий ненавязчивый запах морского бриза. Дунул ветер, и в нос ударил аромат десятка духов. Зараза! И даже этот момент испортили. Чуть желудок не вывернуло. Жёны моего отца, кажется, выливали на себя туалетную воду вёдрами. Каждая хотела быть особенной.

Вся большая и «дружная» семья стояла перед поместьем. Семь братьев, три сестры, и это только те, кому ещё не исполнилось восемнадцать лет. За стенами поместья у моего папашки ещё больше детей. И, надо отдать должное, некоторые из них чего-то в жизни да добились. И скорее не благодаря тому, что они выходцы из этого лягушатника наследничков, а вопреки. Конкуренция между детьми здесь такая, что каждый сам за себя. Некоторые, правда, научились договариваться и организовывать «союзы».

Молодец мой хитрый отец, с самого детства создаёт для своих детей такую конкурентную среду, которая их и ждёт во взрослой жизни.

Жёны стояли рядом с Артюром. Три по одну руку, ещё три — по другую. Проводить Астора вышла и вся прислуга. Он и правда достойный человек, единственный, кого я более-менее уважаю, вот только вбил себе в голову, что должен служить отцу. Думаю, это ещё сыграет против него.

— Ты отправляешься во взрослую жизнь! — начал свою речь Артюр.

Я стоял позади всех и пропускал его слова мимо ушей. Как же я устал за прошедшие годы от всех этих пафосных, лживых и лицемерных речей. Так нахваливает Астора, будто бы искренне ценит. Но все ведь прекрасно знают, что стоит молодому наследнику облажаться, и для отца он перестанет существовать в ту же секунду. И хорошо, если после этого на него «совершенно случайно» не упадёт кирпич или не собьёт какой-нибудь большой чёрный внедорожник. Хах, быть сыном Артюра Барбье — то ещё испытание. А к испытаниям у меня иммунитет ещё с прошлой жизни.

Глава рода закончил свою речь,