Висрамиани - Тмогвели Саргис

Когда Вис услышала эти слова, она разгневалась и вот что ответила ему:

— Пусть тот пожелтеет, от кого ты прислан. Подумаешь, какое ты чудо и редкость! У вас в стране отвратительный и оскорбительный обычай свататься к замужним женщинам. А ты разве слеп, что не видишь свадебного пира и веселья? Не слышишь, как поют мутрибы, голоса которых достигают небес? Не видишь собравшихся здесь из всей страны вельмож, знатных и воинов? Посмотри, как разукрашен зал и как все люди благословляют нас, говоря: «Да будет счастлив этот брак, ибо невестка — дочь, а зять — сын».

Видя нашу свадьбу, внимая голосам мутрибов и слыша, как восхваляют они жениха и невесту, — почему ты не вернулся? Так вот, отправляйся туда, откуда прибыл, и не появляйся снова, надеясь увезти меня, ибо коротка рука твоей надежды; до меня тебе не добраться! Не запугивай нас письмами и угрозами; ваши угрозы и письма для нас что ветер. Чего же ты ждешь? Мой брат и супруг Виро сейчас вернется с охоты и, увидев тебя, будет недоволен мной и станет твоим врагом. Вернись скорей, чтобы не было места ни недовольству, ни вражде. А Моабаду скажи от моего имени, что никто так не опрометчив, как он. Должно быть, разум его покинул на старости лет, и его день изжит.

Гнилой старик! Если бы он был в здравом уме, то догадался бы, что не подобает изнуренному старцу оспаривать у молодого человека жену. Будь он достойным человеком, он занялся бы делами, открывающими путь в вечность, а не заботой о молодой жене. Мой муж Виро — молодой лев, а Шахро — моя мать. Пока я здесь с ними, пройдет много времени, прежде чем я вспомню о Мораве и Моабаде. Пока Виро около меня, пока он мой повелитель и хозяин, пройдет много времени, прежде чем у меня появится охота видеть Моабада и Морав.

Наставление. Пока у меня есть плодоносный кедр, я не буду искать бузину, отвратительную, гнилую и увядшую.

Странствование по чужбине терпимо для сердца того, чей неблагополучен дом. Я люблю моего Виро, как мою жизнь, и я не могу расстаться с моей Шахро, как не могу расстаться с моими глазами. Я буду повиноваться им; как сахар, буду сладка для них. Я не пожелаю дряхлого Моабада, даже странствуя по чужбине.

Когда Зард услышал эту речь Вис, в тот же миг он повернул лицо к Мораву, ударил своего коня плетью и помчался так быстро, что ветер не мог догнать поднятую им пыль. Он ехал день и ночь. А Моабад, ожидая его, говорил так: «Где теперь мой Зард? Что он сейчас делает?»

Чутко прислушиваясь, Моабад не спускал глаз с дороги, которой должен был приехать Зард.

Внезапно взвилась пыль и показался Зард, взволнованный и усталый. Он был так разгневан, что уже. не различал зла от добра. И тут навстречу ему вышел Моабад. Он спросил брата:

— О Зард, ты лев или лиса?

Зард сошел с коня, пал ниц перед шахом, поцеловал землю и ответил так:

— Да дарует бог тебе долголетие, будь осчастливлен богом и судьбой, и пусть враги твои будут сражены и порабощены мечом твоим! Пусть всегда будет в их земле неурожай и град, пусть будет их ветер — мором, их луна — бедствием, их солнце — смертью, их тучи — без влаги, а земля — бесплодна. Я видел ту страну, убранную и разукрашенную, как рай, видел вельмож всей страны, героев, подобных львам, и их жен, напоминавших солнце и луну. Дворец Карана был пышна украшен, как небо звездами, и Вис восседала царицей, подобно полной луне меж звезд. Во дворце шел свадебный пир. Собравшиеся веселились, и во всей стране не было печального человека, а мутрибы пели приятными высокими голосами. Эта свадьба, клянусь твоим добрым солнцем, мне показалась скорбью, а пение — плачем и причитанием. Тебе осталось лишь утешение называться их зятем. Около Вис сидит другой и радуется ей. Ты рыл канал, ты трудился, а другие пьют воду.

Притча. Невежде великое и малое кажутся равными, подобно тому, как оку слепого день и ночь кажутся одинаковыми.

Они совершили этот необдуманный поступок, не чувствуя страха перед тобой. До тех пор, пока ты не покараешь их и не взыщешь с них, мы будем обречены на позор и бесчестье.

Самый высокомерный и глупый среди них — Виро. Он думает, что горы созданы им, и сам себя величает шахом, а шах — всесилен. Некоторые среди тамошних людей даже не знают тебя и считают, что Виро — повелитель всей земли и что нет другого властелина, кроме него. Некоторые оскорбляют тебя, называя «гнилым», а другие отзываются о тебе так, словно ты потерял трон.

Когда Зард пересказал все это Моабаду, лицо шаха пожелтело и он сильно рассердился. Его кораллоподобный лик стал шафранного [10] цвета от гнева и огорчения. От враждебных чувств и злости он задрожал, как ива на ветру или как солнечный луч в воде.

И шах спросил брата:

— Все то, что ты рассказал мне, видел ли ты своими глазами или же слышал об этом от других? Скажи мне, что ты видел, а не то, что слышал.

Поучение. Слышанное — не всегда истина, а виденное не всегда оказывается таким, как ты предполагал.

Не рассказывай мне ничего из слышанного, а поведай мне то, что ты видел воочию.

И Зард так ответил шаху:

— Великий владыка! Я не из тех, которые рассказывают то, чего они не видели, и говорят лишнее. Я собственными глазами видел все то, о чем я тебе рассказал, а многое из того, что я слышал своими ушами, я утаил от тебя.

Доныне Шахро казалась мне матерью, а Виро — братом. Теперь же я отворачиваюсь от них, ибо я враждую с ними из-за тебя. Пусть лишусь я души, если в сердце моем уменьшится любовь к тебе и преданность. Если ты прикажешь, я поклянусь тебе богом и твоим солнцем, что я видел свадьбу своими глазами; но я ничего не ел и не пил на пиршестве, а их радость и веселье были мне ненавистны. Дворец, украшенный, как рай, — клянусь твоим солнцем и добром, — казался мне мрачной темницей, а голоса мутрибов звучали для меня как оскорбление. Что я видел, о том и поведал тебе. А что ты прикажешь, мы — рабы твои и прах у ног твоих — беспрекословно выполним.

Когда шах Моабад вторично убедился в истинности этого повествования, горе обрушилось на него всей тяжестью. Он извивался, как змей с размозженной головой, и сердце его стало пениться, как кувшин, полный молодого вина. Все стоявшие перед ним вельможи скрежетали зубами и говорили друг другу шепотом:

— Как осмелилась Шахро сочетать невесту столь великого с другим человеком?! И как осмелился сам Виро жениться на ней?!

Об этом говорили и воины:

— Отныне опустошен дом Шахро, Карана и Виро. Отныне солнце и луна не светят более над их страной. Теперь Шахро так возненавидит Виро, что он станет ей казаться кровным врагом, а не сыном. Сглазили дом и обиталище Карана и Шахро.

Вельможи шаха Моабада знали его тайну и говорили:

— Будет опустошен не только их дом и обиталище, но овдовеют и многие другие женщины. Гнев шаха Моабада так сожжет их, что от них не останется ни пыли, ни пепла. Такая туча нависнет над их страной, что дождь, падающий из нее, будет смертью. Там глашатай объявит по божьему повелению, что имущество такого-то отныне принадлежит такому-то. Дождь несчастья прольется над их страной. Благословен тот, кто не близок им. Кровь кипит в их телах, и сердце многих бьется последний час.

Так говорили друг другу вельможи и воины Моабада.

Сердце Моабада горело огнем желания, и он не мог стоять на одном месте. Он позвал писцов и излил из сердца слова, подобные желчи. И он написал повсюду — ко всем царям и вельможам письма и сетовал на Шахро, отступившую от веры и нарушившую клятву.

Посланные помчались во все стороны быстрее ветра и оповестили всю страну:

— Собирайтесь и отправляйтесь в поход, воины из Табаристана, Джорджана, из Дейстана, из Хваразма. из Хорасана, из Синда, из Индии, из Тибета, из Чина, из Мачина, из Согдии и Турана.