Принцессы Романовы: царские дочери - Марьяна Скуратовская

10 февраля 1728 года Анна родила сына – Карла-Петера-Ульриха, будущего российского императора Петра III. Городской магистрат преподнес новорожденному серебряную колыбель, обитую изнутри синим бархатом. Но, глядя на младенца, агукающего в роскошной колыбельке, мать печалилась: «Бедный малютка, не на радость ты родился». Однако ей не суждено было узнать, насколько верным оказалось ее пророчество.

Смерть Анны Петровны, герцогини Гольштейн-Готторпской, описывают по-разному.

По одним сведениям, она простудилась, открыв окно, чтобы полюбоваться фейерверком, устроенным в честь рождения малыша. Анна посмеивалась над всполошившимися фрейлинами: «Мы, русские, не так изнежены, как вы!..» Но слегла в горячке и на десятый день скончалась.

По другим – она мучительно умирала три месяца, не оправившись после родов.

Дочь Петра попросила похоронить ее «подле батюшки». И последнее желание ее исполнили.

Из Москвы, куда перебрался Петр II со своим двором, на похороны в Петербург не приехал никто из родственников и вельмож. Даже Елизавета. Правда, она тяжело переживала смерть сестры: плакала и молилась, на несколько дней запершись в своих покоях.

По свидетельствам современников, Карл-Фридрих тоже искренне горевал, видимо, поняв, какое сокровище потерял. Он больше не женился и отныне предпочитал уединение компаниям и попойкам. Умер герцог в поместье Рольфсхаген в 1739 году в возрасте сорока лет. Незадолго до кончины он написал в своих заметках: «Я искал покой и не находил его».

В 1735-м герцог учредил в память о своей юной русской жене орден Святой Анны. Со временем эта награда стала российской и присуждалась вплоть до революции 1917 года.

Будущая императрица Елизавета Петровна продолжала вести внешне беззаботную жизнь. Она упивалась балами и охотой – и совершенствовалась в даре очаровывать. Пленился ею (пусть и не без влияния хитрого царедворца Остермана) даже родной племянник, Петр II. Но Петр был подростком, а Елизавета – взрослой девицей. Как кавалер он ее не интересовал. И хотя о перспективе брака двух ближайших потомков Петра Великого поговаривали всерьез, отношения тетки и племянника ограничились нежной родственной дружбой.

Неизвестный художник. Портрет царевны Елизаветы Петровны в юности

Эта дружба на время охладела, когда мальчик-царь, приревновав тетушку к приглянувшемуся ей камергеру Бутурлину, отослал последнего воевать с татарами на Украину. Племянник вообще старался отвадить от Елизаветы всех мужчин – например, сорвал проект ее брака с бранденбургским курфюрстом и отправил за границу очередной объект симпатии цесаревны, обер-гофмейстера Нарышкина.

После безвременной смерти юного императора в 1730 году Елизавета, согласно завещанию Екатерины I, должна была стать его преемницей. Но Верховный тайный совет, объявив цесаревну незаконнорожденной, призвал на царствование Анну Иоанновну.

Елизавета одной из первых при дворе присягнула на верность кузине. И хотя между новой императрицей и ее родственницей, такой красивой и такой опасной, нередко случались ссоры – казалось, дочь Петра I вовсе не думает о троне и не питает никаких политических амбиций.

Совершив 25 ноября 1741 года дворцовый переворот, возведший ее на престол, Елизавета Петровна наглядно продемонстрировала, сколь ошибочным было это мнение.

До самой смерти «блистательная Елисавет» не забывала свою сестру. Воспользовавшись упоминавшимся выше Указом о престолонаследии, она, как мы знаем, сделала своим наследником сына Анны Карла-Петера-Ульриха.

На выбор Елизаветой невесты для наследника тоже повлияла память о прошлом – ее покойный жених Карл-Август доводился дядей принцессе Фике, впоследствии известной как Екатерина II.

Глава 2. Цветник Павла I

Первым браком цесаревича Павла Петровича мать, императрица Екатерина Великая, женила на принцессе Гессен-Дармштадской Августе-Вильгельмине, в православии крещенной Натальей Алексеевной. Павел страстно любил свою изящную и остроумную супругу, но она не платила ему взаимностью, и даже напротив – изменяла ему с его же лучшим другом Андреем Разумовским. Поговаривали, что Августа-Вильгельмина отдалась Разумовскому еще до венчания с Павлом, на корабле, который вез ее в Россию. При дворе все знали об их связи – и только цесаревич наивно полагал, что жена и друг его связаны только общей симпатией к нему, к Павлу!

Финал истории оказался печален: Наталья Алексеевна забеременела, но не смогла разродиться и умерла вместе с младенцем после пяти суток чудовищных мучений. Оказалось, что она вообще была неспособна рожать: травма позвоночника в детстве не позволяла плоду самостоятельно передвигаться по родовым путям, а родовспоможение тех времен не позволяло извлечь ребенка каким-то другим способом, кроме естественного.

Государыня Екатерина Алексеевна была очень разгневана открывшейся правдой о состоянии репродуктивного здоровья Натальи Алексеевны. Ее, Екатерину Великую, провели! И как провели! Перед свадьбой Августа-Вильгельмина отказалась от обследования под предлогом девичьей стыдливости! Екатерина тогда не стала настаивать, поскольку была уверена: истинная подоплека отказа – в том, что невеста уже утратила непорочность. Но не непорочность Августы-Вильгельмины волновала ее будущую свекровь, тоже не отличавшуюся особым целомудрием. Екатерину Великую интересовала плодовитость девушки, которую она специально выбрала в одной из самых многодетных королевских семей Европы.

Екатерина мечтала о внуке. Она хотела воспитать его сама, вложив в его ум и душу все, что не смогла вложить в ум и душу сына, с которым была разлучена с первого дня его рождения и до самой смерти своего ненавистного супруга. Когда она воссоединилась с Павлом, он был уже подростком и влиять на него было поздно. А внук мог бы стать ее истинным наследником и преемником! Ведь уже тогда Екатерина планировала передать власть внуку – минуя сына. Она понимала: если Павел придет к власти – Россия окажется в плену кошмара. Как, собственно, и случилось, вопреки всем ее стараниям.

И сейчас ее настигло первое, такое ужасное разочарование: ведь ребенок, здоровый мальчик, так и скончался во чреве своей матери! Императрица легко пережила смерть невестки. Но вот ребенок крови Романовых был поистине серьезной утратой.

Говорили, будто Екатерина начала искать сыну новую жену едва ли не в самый день кончины Натальи Алексеевны. И нашла подходящую кандидатуру очень быстро. София-Доротея Вюртембергская, четырнадцатилетняя красавица, рослая, полнокровная, отпрыск бедной, но плодовитой, а главное – очень здоровой семьи. Кандидатура Софии-Доротеи привлекла Екатерину еще во время предыдущих поисков невестки, но тогда принцесса Вюртембергская была еще девочкой, а Екатерина не желала ждать.

Когда Екатерина сообщила о своем решении сыну, тот взбунтовался и ответил решительным отказом. Сентиментальный, как и большинство жестоких людей, Павел не хотел жениться больше никогда! Он собирался блюсти вечную верность усопшей Наталье Алексеевне. Екатерина не могла этого допустить и, чтобы отрезвить сына, вручила ему любовную переписку Натальи Алексеевны с Андреем Разумовским, которую она получила сразу после смерти невестки, после того как вскрыли секретер покойной. Если бы не упрямство Павла, мать, быть может, и скрыла бы от него эту ужасную правду. Павел прочел письма, впал в истерику, сначала собирался покончить с собой, потом – найти и казнить Разумовского (предусмотрительно отправленного Екатериной послом в Неаполь), а потом – согласился-таки на новую женитьбу, понимая необходимость этого шага для политики. Но мать после истории с письмами возненавидел еще сильнее – словно это она была виновата в измене его обожаемой Натали и в его собственной доверчивости!

Прочтя письма жены, Павел поклялся, что не влюбится больше никогда. Но едва он увидел свою нареченную – как в мгновение ока позабыл о клятве и влюбился самым отчаянным образом. Девушка была очень красива, являя собой самый модный для тех времен «кукольный» типаж, напоминая фарфоровую саксонскую куклу, с округлым детским личиком, с огромными голубыми глазами, с бело-розовой кожей и роскошными золотисто-русыми волосами, – да еще прибавить к этому совершенно не кукольную, а скорее скульптурную фигуру Юноны! К тому же природа одарила эту принцессу не только красотой, она была еще и умна, талантлива, деликатна, добра… В общем – совершенство.

И что самое удивительное, юная София-Доротея вскоре ответила мрачному, застенчивому Павлу взаимностью и не стыдилась признаваться в своих чувствах, которые, как показало время, были совершенно искренни, возвышенны и глубоки. Вскоре после того, как Павел просил ее руки и получил согласие, София-Доротея писала ему: «Я не могу лечь, мой дорогой и обожаемый князь, не сказавши Вам еще раз, что я до безумия люблю Вас; моя дружба к Вам, моя любовь, моя привязанность к Вам еще более возросла после разговора, который был у нас сегодня вечером. Богу известно, каким счастьем представляется для меня вскоре принадлежать Вам; вся моя жизнь будет служить лишь для того, чтобы явить Вам доказательства той нежной привязанности и любви, которые мое сердце будет постоянно питать к Вам. Покойной ночи, обожаемый и дорогой князь, спите хорошо, не беспокойтесь призраками, но вспоминайте немного о той, которая обожает Вас».