Древний Кавказ. От доисторических поселений Анатолии до христианских царств раннего Средневековья - Дэвид Лэнг

Помимо минеральных ресурсов Анатолия и Закавказье богаты растительностью. В Анатолии встречаются три главные зоны флористического районирования: евро-сибирская (Европа, Россия, Сибирь), ирано-туранская (степи Центральной Азии, Иран и Центральная Анатолия), средиземноморская. Черноморское побережье входит в первую зону, Анатолийское плато – во вторую, а южное побережье Турции – в третью. Недавние работы показали большое количество эндемических растений, то есть произрастающих только в Турции: это в первую очередь относится к Тавру, где встречаются ирано-туранская и средиземноморская ботанические зоны[18]. Распределение деревьев тоже имеет отношение к доисторическому периоду. Лиственные леса – дубы, ясени, буки – покрывали большие территории на понтийском побережье, в том числе Абхазию, и нижние части горных склонов. Выше их сменяли хвойные леса. Линия границы лесов находилась на высоте 6000 футов (1800–1900 м). Еще выше находились открытые горные пастбища. Склоны Кавказских гор тоже богаты древесиной. Однако бассейн Урмии сравнительно безлесный. Примерно та же картина наблюдается в другом регионе – вокруг Соленого озера. На юге, в районе Коньи, уже во время неолитического города Чатал-Хююк строили дома из глинобитных кирпичей, но имитируя деревянные каркасные конструкции. В этой части Анатолии лесов уже могло стать меньше. На северной части Понтийского хребта лесной покров не такой густой, как на стороне, выходящей к Черному морю, и местности присущи особенности плато. Здесь среди немногочисленных деревьев дубы, заросли кустарников и можжевельник, хотя в наши дни вдоль берегов рек и ирригационных каналов посадили тополя. Они используются для потолочных балок при строительстве деревенских домов. Главное преимущество тополей – быстрый рост. В средиземноморской зоне распространены кедры, черные сосны и серебристые ели.

Еще важнее, чем деревья, пригодные для строительства, – разные виды съедобных растений. Из них, естественно, самые существенные – злаки. Они же олицетворяют главные проблемы, поскольку не решены вопросы их происхождения. Дикий прототип пшеницы-однозернянки встречается в районе Мармары и на большей части территории Турции и Леванта, но не в горных районах Восточной Анатолии и не на Кавказе. Дикий прототип пшеницы-двузернянки встречается в Леванте и у подножия гор Загрос, а ячменя – в гористой местности, за исключением долины Аракса и севернее[19]. Однако вряд ли стоит уделять особое внимание ареалам обитания дикорастущих прототипов культурных растений сегодня.

В горах было и есть много бобовых, а также плодовых растений и деревьев – за исключением полузасушливых районов. Цитрусовые растут только на побережье Средиземного и Эгейского морей. Но яблоки, сливы, абрикосы, персики и шелковица распространены в восточных горных районах, в том числе вокруг озера Ван, где они достаточно морозоустойчивые, чтобы пережить суровые зимы. Сегодня их много и в Понтийском регионе. Лесные растения, как правило, произрастают на Ближнем Востоке быстрее, чем в Европе, так что садоводство здесь намного прибыльнее.

Такое выносливое растение, как виноград, распространено на Анатолийском плато, в Закавказье и районе озера Урмия. Считается, что тип vitis vinifera возник на землях, примыкавших к Каспийскому морю. Этому типу требуется долгое сухое лето, умеренное или жаркое, и прохладная зима. Он не выживает в условиях влажного лета, которое приносит с собой плесень, или очень холодной зимы с температурой ниже 18 градусов по Цельсию. Виноградарство могло зародиться или здесь же, на берегах Каспийского моря, или в районе вокруг Колхиды. Там в двух местах раскопок поселений, датированных 4-м тыс. до н. э., были найдены самые ранние материальные свидетельства в виде зернышек виноградных ягод, причем в скоплениях, связанных с запасами орехов и желудей, которые тоже использовались для еды[20]. Плиний в «Естественной истории» уделил большое внимание вьющимся и ползучим растениям, перечислил 91 разновидность винограда и 50 других аналогичных растений, описал способы выращивания лоз. Подобные скопления на самом деле могли быть результатом собирательства, а не виноградарства, но это представляется маловероятным. Модификация теории о происхождении последнего на Кавказе или в защищенных районах Восточной Анатолии заключается в следующем: бок о бок с распространением диких виноградников оно зародилось у подножия Загроса в Северной Месопотамии, Сирии и Палестине. Оттуда оно пришло вместе с культивацией злаков в Восточное Средиземноморье и на побережье Эгейского моря[21]. Последующая история продвижения виноградарства на запад не отдает предпочтение ни одной из предположительных территорий его зарождения, хотя археологические и лингвистические свидетельства склоняют чашу весов в пользу Кавказа.

Природные зоны были выделены для периода 8000–5000 гг. до н. э., то есть для условий послеледникового периода и до начала серьезного влияния на природу человеческих поселений[22]. Тогда самые большие территории покрывали лиственные или смешанные леса. Их классифицировали как умеренно теплую зону. Хвойные (преимущественно) леса, покрывавшие склоны Понтийского и Кавказского хребтов, находились в умеренно холодной зоне. Вдоль понтийского и каспийского побережий, а также на узком предгорном участке Плодородного Полумесяца растительность была субтропическая. Вокруг эстуария Аракса имелась территория галерейного леса, тоже субтропическая, но немного дальше вверх по течению уже начиналась полупустыня, заросшая кустарниками и травой. Условия в бассейне Урмии, вероятно, были такими же, как в центральной части Анатолии, с полузасушливыми пастбищами и степями. Если эта реконструкция растительного покрова верна, то в сравнении с современным периодом она предполагает чрезмерное количество выпадаемых осадков, поскольку исчезновение деревьев с большей части нагорий и из Центральной Анатолии нельзя приписать исключительно деятельности человека. При обобщениях, касающихся всех основных регионов, необходимо принимать во внимание местные особенности.

Фауна нагорий остается весьма разнообразной даже сегодня. В горах живут леопарды и медведи, а также волки, в уцелевших болотистых местностях – кабаны. В реках и пресноводных озерах много рыбы. Среди более крупных птиц можно отметить аистов, пеликанов и журавлей. Последние довольно боязливы и предпочитают селиться в удаленных районах. Здесь также много хищных птиц. Тем не менее не приходится сомневаться, что в ранний послеледниковый период фауна была разнообразнее. Обитатели Ча-тал-Хююка охотились на туров, диких свиней, оленей, диких овец, косуль, диких ослов и ланей, реже – на газелей, лис, волков и леопардов[23]. Такое изобилие дичи в те времена являлось повсеместным, даже в районах, расположенных в непосредственной близости к Конье, где находился Ча-тал-Хююк[24]. Для Джармо, что у подножия Загроса, составлен длинный список фауны[25]. Пока не будет аналогичных списков относительно всех ранних поселений в горной зоне, реконструировать фауну Анатолии и Закавказья в целом для раннего послеледникового периода оказывается невозможным.

Одомашнивание животных – слишком масштабная тема, чтобы ее обсуждать в рамках этой книги[26]. Овцы и козы, кости которых в основном неотличимы, давали ранним людям мясо, а также шерсть и кожу для одежды. Ткани изначально были шерстяными, но дикий лен, хотя и не обнаруженный в районе Чатал-Хююка, рос в районе Загроса, и его начали культивировать довольно рано.

Использованию богатых природных ресурсов нагорий временами препятствовали их труднодоступность и суровые климатические условия, хотя в те времена в целом окружающая среда была значительно лучше и лесной покров – больше. Медленное ухудшение климата в сочетании с недальновидностью человека превратило огромные регионы в лишенные леса засушливые степи. Только сейчас правительства стараются сдержать этот процесс и восстановить леса. У сегодняшних нагорий больше сходства с Центральной Азией, чем с русскими равнинами или средиземноморским побережьем. Но так было не всегда.

Приведем короткий комментарий, касающийся терминологии, – невозможно избежать употребления ряда специальных терминов, применяемых археологами, особенно тех, которые используются для дифференциации последовательных периодов культурного развития. Произведенная в XIX в. классификация по форме, способам производства и материалам (камня и металла) предметов материальной культуры привела к появлению знакомых нам терминов: палеолит, неолит, бронзовый век, железный век, к которым впоследствии добавились новые: мезолит и халколит. Последний часто называют энеолитом – как в советской литературе. Термин медный век также используется применительно к частям Анатолии, особенно если речь идет о Центральном плато. Одни из перечисленных терминов имеют больше смысла, чем другие. Так, неолит и палеолит – узнаваемые стадии культурного развития. Неудовлетворительный характер терминологии общеизвестен, и временами предлагались разные альтернативы. Одни понятия довольно длинные и трудно запоминающиеся, другие – синонимы традиционных терминов. Например, Р. Брэйдвуд всегда предпочитал палеолитический и неолитический этапы называть периодами собирательства еды и производства еды соответственно. Такие термины, как эпипалеолитический, протонеолитический, протогородской, также встречаются в литературе, посвященной разным регионам Ближнего Востока.