Граф Сен-Жермен - Ольга Володарская

— Я, — рассказывал Горацио своему благодарному слушателю, — начал свою службу в Тоскане в поворотный год ее истории. Спустя несколько месяцев после поступления в дипмиссию, 9 июля 1737 года, Великий герцог Джованни Гастоне умер, и не очень-то ладившей с ним сестре перешло все баснословное богатство Медичи, в том числе сокровища искусства, которые династия собирала и копила без малого триста лет своего правления в Тоскане. Но не власть над Тосканой, право на престол которой так хотел передать дочери, своему среднему ребенку в обход младшего сына, Козимо III в написанном за шесть дней до своей кончины 25 октября 1723 года распоряжении. Судьбы Тосканы решали уже не ее Великие герцоги, это был вопрос европейского масштаба. Еще 4 апреля 1718 года Англия, Франция и Голландская республика (а затем и Австрия) выбрали Дона Карлоса, старшего ребенка Элизабет Фарнезе и Филиппа V Испанского, наследником тосканского престола. Когда Великим герцогом Тосканским стал Джованни Гастоне, он признал в качестве своего наследника Дона-Карлоса Испанского. И с 1731 года в подтверждение его намерений в Тоскане стояли испанские войска. Но ведь европейская большая политика так изменчива! Это бесконечные компромиссы, династические браки, интриги, войны, в результате которых одни территории вымениваются на другие, короли и курфюрсты отказываются от своих владений в надежде занять троны более могущественных держав, разрушаются прежние альянсы и создаются новые. А за наследство когда-то сильных, а ныне захиревших держав бьются другие монархии, то воюя и силой оружия вырывая друг у друга лакомые куски, то торгуясь за итоги войны. Вот и в ходе Войны за польское наследство 1733–1735 годов для Великого герцогства Тосканского все опять несколько раз поменялось, пока император Священной Римской империи Карл VI не заявил окончательно и бесповоротно, что Тоскана должна отойти к его дочери — Марии-Терезии. В октябре 1735 года Франция, Англия, Голландия и Австрия по предварительному мирному договору пришли к соглашению, что после смерти Джованни Гастоне Тоскана должна перейти к Марии-Терезии, но при этом ей надлежало стать супругой герцога Франциска (Франца Стефана) Лотарингского, а он должен был отказаться в пользу Франции от наследования Лотарингии (после смерти польского «короля без королевства» и будущего последнего герцога Лотарингского Станислава Лещинского) в обмен на наследование Тосканы. Свадьба состоялась 12 февраля 1736 года. И в январе 1737 года теперь уже называющийся Габсбургско-Лотарингским императорский дом направил в Тоскану армию численностью даже не 50 000, а все 60 000 человек, которых тосканцы ненавидели и с презрением звали «лотарингцами». Джованни Гастоне умер 9 июля 1737 года, и после заключенного в 1738 году между основными противниками по Войне за польское наследство Францией и Австрией окончательного мирного договора, к которому некоторое время спустя в 1739 году присоединились и прочие участвовавшие в войне страны — Сардиния, Испания и Неаполь, тосканцы получили в качестве своего Великого герцога мужа Марии-Терезии. Так началось владычество Австрии над Тосканой.

Последняя из Медичи при новом правителе могла снова спокойно жить в левом крыле дворца Питти, откуда после восшествия на престол своего младшего братца была вынуждена съехать в Виллу La Quiete. Более того, она добилась подписания 31 октября 1737 года «Семейного пакта», благодаря которому все фамильные сокровища Медичи сохранялись нераздельными и навсегда оставались во Флоренции, на радость будущим поколениям почитателей искусства.

Обо всем этом Горацио Манн и рассказывал своим гостям из Лондона: поэту Томасу Грэю и сопровождавшему его младшему сыну премьер-министра Роберта Уолпола, своему тезке Горацио Уолполу. Когда при их знакомстве выяснилось, что 21-летний юноша только что окончил Кембридж, как и дипломат Манн, более того, до этого тоже учился в Итоне, старший Горацио воспылал к смазливому путешественнику еще большей симпатией, которая потом переросла в прочную дружескую связь. Правда, потом злые языки называли ее не совсем дружеской, а несколько более близкой… Как бы там ни было, но когда Уолпол покинул Италию в 1741 году и больше не встречался с Манном лично, они продолжали переписку еще без малого двадцать лет. За это время Горацио Уолпол, который позже получит почетный титул «принца эпистолярного искусства», написал Горацио Манну 170 писем! В этих посланиях, которые на первый взгляд или человеку далекому от политики могут показаться просто собранием светских сплетен и забавных анекдотов, он с неподражаемой легкостью, занимательностью и веселостью пишет об основных событиях, волновавших современную ему Европу. А ведь Горацио Уолпол вслед за своим отцом тоже стал депутатом парламента от партии вигов и занимался политикой всю жизнь. Правда, в отличие от отца политических амбиций не имел, его больше привлекали искусства (и потому он стал известным антикваром и коллекционером) и литература. В письмах Уолпол отточил свой литературный талант настолько, что в 1764 году выпустил (анонимно) роман «Замок Отранто», якобы перевод с итальянского оригинала, вышедшего из-под пера некоего Онуфрио Муральто. Он стал первым образцом готического «романа ужасов». Тут неповторимый стиль Уолпола, который отличали причудливая смесь комичного и возвышенного, раскрылся в полной мере.

Если бы Горацио Уолпол относился к своим письмам Манну настолько же легкомысленно, насколько легкомысленными они казались, то, получив их обратно после смерти своего адресата 6 ноября 1786 года, разве переписал бы он их все с такой образцовой тщательностью, расположив в хронологическом порядке, пронумеровав, снабдив вполне серьезными пояснениями о местах, событиях и действующих лицах и завещав опубликовать только после своей смерти? И разве не стали бы они основой для его мемуаров «Заметки о дворе Георга I и Георга II»?

Вот и теперь, спустя четыре года с того достопамятного визита, положившего начало их многолетней связи, Горацио Манн пишет другу Горацио Уолполу в Лондон письмо о последних событиях во Флоренции, где он к тому времени дослужился до ранга министра: «В ночь с 18 на 19 февраля 1743 года вдовствующая палатина Анна-Мария Луиза де Медичи умерла от «тяжести в груди». Простые люди убеждены, что она опочила, когда поднялся ураганный ветер, один из самых неистовых, какие мне довелось видеть; он начался сегодня утром и продолжался около двух часов, а сейчас солнце светит так ярко, как никогда…» По воле покойной ее тело было помещено в усыпальницу в не совсем еще готовом левом приделе базилики Сан-Лоренцо, строительство которой началось при ее пращуре Фердинандо I в 1604 году и было завершено за счет пожертвований последней из Медичи, поступавших, согласно завещанию, и после ее кончины.