Товарищ Ссешес - Леонид Кондратьев

Тем более обещал Сергею. Да и сам развеюсь, ночная пробежка, пара трупов, какая-нибудь подстроенная врагам пакость в завершение. Да у меня после такого моциона дня два настроение будет отличное — уже подметил за собой. Кстати, в заначке есть четыре немецкие 'лягухи', я их около моста снял, у меня тогда приступ хомячности разыгрался — куда там старшине. Вот одну из них и пристроим. Только надо придумать что-нибудь поинтереснее и с мощным психологическим эффектом. Насвистывая под нос песенку величайшего ходока по гостям и просто скромного любителя мёда, я с улучшающимся с каждым шагом настроением двинулся вглубь леса в поисках будущего обеда для всей нашей разношерстной компании.

20.07.1941 г.

Рядовой Гельмут Крюгер совершая утренний моцион, неожиданно обнаружил летящую на него «Sprengmine 35» кем-то любовно установленную в туалете. Взрывом рядового откинуло на стену караулки и буквально изрешетило осколками. Как выяснилось, ночью кто-то проник к объекту, который даже не подумали охранять — к туалету и установил там мину-лягушку. Причём установил довольно остроумным способом — закрепил под небольшим углом на досках настила, уперев в угол стены. Кто бы мог подумать, что для изготовления этой смертоносной ловушки достаточно иметь всего лишь два колышка и кусок тонкой проволоки. С помощью двух колышков вставленных в щели дощатого покрытия пола мина была жестко закреплена. А выведенная от взрывателя проволочка была аккуратно продета через щель закрытой двери и намотана на выступающую шляпку гвоздя. В принципе, как выяснилось по окончании расследования — жертв могло быть и больше, на расстоянии примерно десять метров от злосчастного туалета осколками было посечено практически всё. Глухая стена сторожки путевого обходчика, использовавшейся в качестве караулки, выходящая на место трагического события радостно щерилась на окружающее безобразие свежей щепой на месте попадания осколков. Большое спасибо, за малое количество трупов, можно было сказать раннему утреннему недержанию мочи у рядового Крюгера — он встал раньше всех и у туалета не было привычной утренней очереди. Опрос солдат поста, находящегося ближе всех к этому злосчастному чуду санитарии, ничего не дал — по их докладу за прошедшую ночь со стороны леса в их секторе ответственности никто не появлялся. Какой-то злой шутник появился из пустоты и в пустоте пропал. Данный случай, потом впрочем, неоднократно повторившийся в различных вариациях минирования на различных участках фронта в течение всей войны, привел к появлению у некоторых ветеранов, с немецкой стороны, так называемого 'сортирного синдрома'.

Примечание: апопатофобия — (apopatopho-Ыа; греч. apopa-tos — испражнения, отхожее место + фобия) — навязчивыи страх, боязнь уборных, она же сортирный синдром. Одна из многочисленных фобий военного времени вызванных страхом смерти. Предположительно возникла на восточном фронте после нескольких случаев минирования полевых уборных советскими диверсионными подразделениями. Выражалась в страхе оправления естественных надобностей в замкнутом помещении и в некоторых случаях приводила к буйству и шизофрении.

Глава 2

Особенности кормления драконов и как дальше жить.

Солнышко, яркое утреннее солнышко, заставляющее радостнее чирикать лесных пташек и ласкающее своими лучиками листья деревьев — как ты меня достало!!! В очередной раз чуть не споткнувшись от не вовремя попавшего мне в зрачок яростного копья солнечного света, я полностью и почти даже без акцента повторил тираду старшины, недавно выданную им при наступлении голой пяткой на выпавший из костра уголёк. Этим я заработал уважающие взгляды от рассевшихся у костра хумансов, немного смущенный — старшины и явно одобрительное стрекотание трёх чешуйчатых сорванцов обсевших бедного Сергеича. Ну как еще назвать иначе процесс быстрого переползания по человеку трёх извивающихся мелких драконьих тушек?

Судя по радостному виду старшины и не менее веселому — бойцов, процесс знакомства с новыми членами нашего небольшого отряда был давно уже начат и находился в самом разгаре. Достав из разгрузки очки я с радостным вздохом водрузил их на свою многострадальную голову и накинул капюшон поглубже. Присев рядом со старшиной, я с большим интересом принялся рассматривать веселящихся на нём сорванцов и самое главное реакцию на них окружающих. Фактически на всех лицах было написано радостное — 'Ути-пути', отличались только оттенки. Сергеево — 'Какой красивенький дракончик, а где такие водятся?', Олегово- 'Какие интересные крылышки — интересно какова площадь и как они летают?' и радостно-меркантильное Юрино и Генино — 'Какая прикольная зверушка, а как ее разводить, а мышей она ловит?'. В глазах же старшины кроме бездонного отеческого счастья поблескивало только не менее глубокое отеческое же беспокойство, вырвавшееся наружу первой же фразой:

— Что ж ты командир меня не предупредил, что такую обузу на себя вешаю? Я-то думал как голуби, а оно вона как выходит. Как их то кормить хоть правильно? Корову да и то не той травой покормишь, она и сдохнуть может. А тут вот вообще только вчера вылупились.

— Старшина, не беспокойся, недостающие вещества они сами найдут. Это же не беспомощные птенцы. Драконы, в отличие от других существ, сразу после рождения уже вполне самостоятельные особи. Давай вот, например, опыт поставим. Попробуй спроси у сорванцов — чего им сейчас больше всего хочется. Мне, кстати, самому интересно.

Напыжившийся в попытке телепатического общения старшина — это довольно прикольное зрелище. Вот почему ему непонятно, что для этого вида общения необходим как раз другой способ концентрации? Ему нужно лишь расслабиться и попытаться в воображении про себя задать вопрос какому- нибудь дракончику или всем сразу. Ну, ничего — скоро научится.

Как раз к окончанию этой моей мысли на лице старшины появилось выражение величайшего изумления, и он полез левой рукой себе в карман гимнастёрки, выжидательно обнюхиваемый узкими чешуйчатыми мордочками. Достав из него латунный цилиндрик гильзы, он с большим подозрением поднёс ее к носу и, понюхав несколько раз, лизнул, вызвав этим дружное возмущенный писк и подпрыгивание разместившихся на нем змеюшек. Самец, которого, кстати, выдавали маленькие рожки, так вообще умудрился сверзиться с плеча Сергича ему на колени.

— И что они в ней такого вкусного нашли? Медяшка — она и есть медяшка. Ни вкуса какого особого, ни запаха. А когда они на нее смотрят, у меня ажно слюнки текут. Ссешес, объясни в чем тут дело.

— Ну, тут даже ребенок догадается. Сам посуди, они еще пока маленькие. А для роста в пище должны быть все необходимые вещества. Вот они и находят такие вещества. В природе ведь всё по-умному устроено — если это вещество нужно твоему организму, значит для тебя оно будет казаться очень вкусным. Если нет — то гадость, гадостью. А вот за слюнки при виде латунной гильзы можешь винить этих сорванцов — уж очень она для них вкусная. Кстати, не мучай детишек, дай по конфетке.

В протянутую Сергеичем гильзу моментально вцепилась челюстью одна из самочек и с тихим рычанием, смешно повиливая напряженным чешуйчатым хвостиком, поспешила забуриться старшине под гимнастерку — пока вкусность другие не отобрали. Чем вызвала возмущенный писк и сдвоенный укус за кончик хвоста. Начавшуюся драку остановил Олег, с любопытством протянувший в сторону малышей еще две пустые гильзы. Через некоторое время, из-под смешно вспучившейся на пузе гимнастерки старшины, донеслось счастливое чавканье и шуршание.

— Ничего, вот сейчас немного освоятся, прекратят за тебя держаться и вопрос с питанием пропадет как таковой. Чтобы дракон, да еще в лесу с голоду умер — да не бывать такому.

В этот момент из-под края гимнастерки старшины выпали несколько искривленных кусочков латуни и выкатилось что-то маленькое и изрядно покоцанное чьими-то треугольными зубками. Поднявший этот предмет Сергей с большим удивлением посмотрел на изуродованное крепкими молодыми драконьими зубами донышко латунной гильзы калибра семь запятая шестьдесят две сотых миллиметра и высказал вопрос написанных на лицах всех присутствующих:

— Командир, а они себе зубки-то не попортят? Может отобрать?

— Угу — попортят… Жди! Это они у них еще яичные. А вот когда через годик первая линька пройдет и они меняться начнут на постоянные — вот тогда держись. Никакой сумасшедший бобер не в состоянии перегрызть в трёх местах древко дварфской секиры, да еще лезвие обглодать не хуже саранчи. Так что на следующий год, когда у них зубки чесаться начнут, вот тогда придется прятать всё металлическое, особенно пулемёты. Чувствую, что за кожух слишком удобно будет цепляться когтями, когда ствол обгладываешь. Или показать им где тут железная дорога проходит, пусть приятное с полезным совмещают. Всё равно — еще день-два, и на крыло встанут.