Днепровский вал - Владислав Савин

Чем лодка вооружена? Торпеды есть и обычные, и управляемые смертниками. Тоже из бывших каторжников, у кого семьи здесь. Эти торпеды используются в основном как противолодочные: есть режим малой скорости, шесть-девять узлов — днем и на небольшой глубине вражеская лодка-цель видна, водитель успевает реагировать. Впрочем, предусмотрен и прожектор для поиска цели.

И так далее. Конкретного материала мало! Что за «компонент Икс»? Если он так летуч, то, может, взять пробы воздуха и воды вблизи? А как русские решили проблему управления под водой таким монстром? Как им удалось добиться бесшумности? И что еще за ракетное оружие в дополнение к торпедам, причем для стрельбы как по маневрирующим кораблям, так и по берегу на большом удалении? И любой, кто представляет, что такое сработавшийся, сплаванный экипаж, не поверит в каторжников-смертников на один поход в команде подлодки — они же утопят ее еще у причала! Но я честно ждал, в надежде, что последуют и ответы на все эти вопросы.

И вдруг я узнаю, что эта лодка, «Morgikha», как ее называют сами русские, пришла на завод. Узнаю, заметьте, сам, и совершенно случайно. И было бы сильным преуменьшением просто сказать, что я разозлен. Обмануть Джеймса Эрла — это даже китаезам безнаказанно не удавалось! Ну, кроме одного раза, когда мне пришлось из Шанхая паленую задницу уносить. Отлавливаю мою «Хильду» и говорю ей так ласково: «Слушай, сучка, через час я жду вашу „королеву Анну“ в том же трактире, что в прошлый раз. И если она не придет, я гарантирую вам всем крупные неприятности — я все же корреспондент не самой последней газеты в Штатах, а не какой-то матрос с задрипанного парохода! Через час не успеете — ладно, давай через два — но это последний срок!» — «Ну и в чем дело, мистер, что за спешка, чего вам еще надо?» — «А отчего я должен интересующие меня новости из слухов узнавать? Товар получили — отработайте. Меня интересует…» — «Нет, мистер, — и говорит, стерва, каким-то скучающим тоном: — это уже риск большой. Вы про законы СССР знаете?» — «Да плевать мне на ваши проблемы! Вы подписались, и теперь я решаю, ну а основное правило торговли — покупатель всегда прав. Вы правильно заметили, ваши дела со мной ваш же НКВД очень не одобрит, если узнает. Ну так меня всего лишь вышлют, мы же все-таки союзники, а вот вас по всей строгости закона, и замолчать не получится, уж я позабочусь, кто бы вас сверху ни прикрывал».

Тут я, признаться, блефовал. Если меня вышлют, то следующая моя миссия после третьего провала, «трижды ноль», будет с парашютом в оккупированную Францию или еще какую-нибудь Бельгию. А это совсем другой риск: если провалиться, высылкой точно не отделаешься. Но вот понимает ли это чертова стерва? То, что у русских коррупция страшная, я уже усвоил: «не подмажешь — не поедешь», и основная плата наших морячков русским барышням была совсем не за эти самые услуги, а за быстрое и удобное проталкивание самых повседневных дел. Но вот в главном, что касалось собственно войны и политики, русские были непреклонны. Ну, как у нас: какой-нибудь гангстер может плевать на ФБР, пока ходит в друзьях у Большой Шишки, но вот если он вляпался в громкое дело и им занялись всерьез, я искренне не завидую! Так и у русских есть выражение «когда вашу папочку достанут из сейфа и сдунут с нее пыль».

Ну а что с этими русскими девушками станет после — когда я отчитаюсь и буду на коне — мне глубоко плевать. Бизнес, ничего личного — кто-то должен и проиграть, и уметь проигрывать, если расклад не его.

«Вы мне угрожаете? — спрашивает стерва тем же надменным тоном. — Ну что ж…» — и делает кому-то знак. Подходят двое в русской морской форме, один габаритом похож на гориллу, второй помельче. «Вышвырните этого, пусть охладится!»

Мне бы выйти. Но я-то знал, что если донесу на «стерв» в НКВД, поставлю крест и на своей миссии. И, конечно же, сыграло самолюбие, и наша исконно американская привычка решать все проблемы кулаком. Как незабвенный Брен Элкинс из книжонок Роберта Говарда: «Я дал ему в рыло, и он отлетел ровно на девятнадцать с половиной футов. Тут набежали толпой его дружки, и я аккуратно выкинул их всех в окно, кроме двух последних, которыми я вытер окровавленный пол». Когда-то я всерьез занимался боксом, хотя до Джека Демпси мне далеко, но китаезам хватало, со всеми их кунг-фу. А еще в зале была моя «группа поддержки» — полтора десятка матросов с «Эмпайр Баффина», и отступить у них на виду значило потерять лицо.

— Извини, приятель, — отвечаю я. И бью сначала мелкого, чтобы не путался под ногами. Вернее, пытаюсь ударить. Он как-то плавно перетекает в сторону, подобно капле ртути. И мой кулак, провалившись в пустоту, попадает словно в капкан. Стол бьет меня с размаху в лицо — или моя голова об стол? Успеваю заметить, как морячки с «Баффина» дружно вскакивают мне на выручку — и как решительно все русские, бывшие в зале, тоже вдруг оказываются на ногах. Затем мне на затылок будто обрушивается кувалда. И темнота.

В итоге у меня состоялось несколько неприятных разговоров: в русской военной полиции и на борту «Баффина».

— Мистер Эрл, у нас есть встречное заявление, подкрепленное свидетельскими показаниями, что вы приставали к советской гражданке, военнослужащей, с крайне непристойным предложением. Также доказано, что драку начали именно вы — получив отказ. Нет, если вы настаиваете, возбудим дело. Но только учтите, по советским законам, содеянное вами считается злостным хулиганством, за которое, будь вы нашим гражданином, положен тюремный срок. Вы же, поскольку иностранец и союзник, скорее всего, подвергнетесь высылке. Это, повторяю, если вы настаиваете, отказываясь от примирения сторон и предания забвению этого печального инцидента. В случае же мировой советская сторона готова безвозмездно оказать медицинскую помощь шестнадцати пострадавшим американским гражданам, включая зубные протезы.

— Ты во что нас втравил, Джеймс, гадина? Не видел, что там знак на рукаве — «песцы»? Это русские морские коммандос! С ними драться даже двое на одного — это самоубийство, уже проверено! Они же ни черта не боятся, безбашенные совсем. Нам сказали, их и так завтра под Нарвик, в огонь, где половина ляжет — смысл их наказывать? Мне плевать, из какой ты конторы, ты всем парням заплатишь за увечья персонально, и втрое больше обещанного, или крупные проблемы мы все тебе обещаем!

Даже фельдшер медсанчасти счел нужным сделать мне выговор:

— Эх, мистер, ну угораздило же вас! Вы что, не знали, что эта особа, с которой вы там, близкая знакомая самого адмирала? Как это, какого, командир в/ч здесь, под ним «песцы» и ходят. Не для протокола, но вот если бы вы на его месте, и к вашей девушке кто-то пристанет, вы бы своих доверенных людей не послали, руки-ноги поотрывать? Адмиралу морды бить не по чину, особенно если у него такие головорезы есть, которым убить что чихнуть. Так что, когда из госпиталя выйдете, держались бы вы от этой особы подальше, а если встретите, боже упаси на нее даже взглянуть косо, не то, что голос повышать!

Капитан Юрий Смоленцев, позывной «Брюс».

Северодвинск, 20 мая 1943

Так, товарищ комиссар третьего ранга, кому тут морду бить?

Вообще, чудное звание у нашего «жандарма». В этой истории, в отличие от нашей, с введением погон так же привели к единообразию всяких там воентехников, военфельдшеров, военюристов, но политработников и госбезопасность отчего-то оставили по-прежнему. И если раньше майор ГБ был равен армейскому полковнику, старший майор ГБ — генерал-майору, то комиссар госбезопасности третьего ранга — это генерал-лейтенант?

Встретил он нас еще в Полярном, на причале. Мы наверх выползаем — эх, свежий воздух, ну не сравнить с искусственным! Смотрим, как наш Михаил Петрович свет Лазарев с самим комфлота Головко общается, после официальной части думаем: вот и нам пора, конец мая уже, скоро начнется, как там будет на Днепре? Но нет, пары часов не прошло, едва ноги размять успели на твердой земле, как приказ: всем на борт, идти в Северодвинск. И «жандарм» с нами.

Заставил нас всех рапорты писать: что, как, где — едва не поминутно. И еще вызывал, расспрашивал, уточнял. Но больше, конечно, с товарищем Лазаревым что-то обсуждали. В Северодвинск пришли на свое, привычное уже место; встали, где всё под нас специально оборудовано; выгружаемся со всем своим подводно-диверсионным имуществом для следования пока в казармы отдельной роты ПДСС Северного Флота — база наша главная в Северодвинске так и осталась. А «жандарм» сразу исчез куда-то со всеми бумагами — ну значит, так надо.

Таскают имущество наши же, из роты — поскольку вещи и секретные, и деликатного обращения требуют. Мы стоим, смотрим — во-первых, мы, по здешним меркам, «деды», офицеры, спецы, а не сержанты, взятые из флотской разведки и ни разу еще по-боевому на глубину не ходившие; во-вторых, мы с боевого выхода, так что сами должны понимать. Солнышко печет — север же, скоро белые ночи начнутся. И тут прибегает матрос-посыльный: к «жандарму» всех нас. Мы, естественно, за ним, не ожидая ничего хорошего. С Кирилловым Аня, тоже в каком-то расстройстве. Ждем указаний.