Месть - Александр Тюрин

Теперь вперед. Ага, пришло две очереди с севера, но значительно левее, значит не просекли свидомые моего маневра.

Устье оврага было замаскировано с боков густыми кустами дерезы, а спереди группой кривых березок, проросших на «конусе выноса», где водотоки нанесли песочек.

Когда чесал по дну оврага, казалось, что по траншее. И ощущение было: что-то такое я уже делал. Минуты через три понял, те зашли в овраг с того же самого конца. Не почувствовал, а именно понял – именно так они должны поступить, если не дураки. И, скорее всего, кое-кто из их группы попытается спуститься в овраг сверху; впрочем, там сложнее, потому что подступы к нему заросли рябинником и прутьевидной ивой.

Нахожу сухой ствол упавшего сверху дерева, тут на дне весьма мусорно – втыкаю его как распорку между двух склонов, закидываю охапками гнилой листвы.

Примечаю ракиту, выросшую под склоном, отклоняю ее верхушку вниз и вперед, и закрепляю гибкой веткой за торчащий из почвы корень. Разбиваю пивную бутылку о пряжку своего ремня и рассыпаю осколки перед этим самым корнем.

Остановился за изгибом склона, какое-то время надо побыть незаметным зрителем.

Вот по оврагу чешут двое. Первый бандит спотыкается о поперечный ствол и летит оземь; пошатываясь, встает, догоняет товарища. А второй цепляется ногой за скрученную ракиту и она, распрямившись, лупит первого наотмашь – нокаут. Второй тоже падает и въезжает руками в осколки, несколько секунд ошалело смотрит на свои окровавленные ладони – этой паузы мне хватает, чтобы добраться до него. Он пытается то ли увернуться, то ли направить свой автомат на меня. Нельзя два дела делать одновременно. Приголубил его саперной лопаткой по шее – что есть мочи, будто скиф секирой – фонтан крови и тому типу конец. Первый бандит как раз вышел из нокаута, но ненадолго – тычок саперной лопаткой и он улегся насовсем с перерубленным горлом. Странно, я еще недавно дико сочувствовал мышке, которую пришлось ликвидировать на кухне за преступления против моей крупы, а этим сопереживаю не больше, чем шницелю на разделочной доске. Потому что такова честная им плата за Петровича, Лёшу, Матильду. У очередной пары бандитов тоже беру пальцы с Вольфсангель; похоже, всех этих хлопцев связывает тайна происхождения.

Струюсь дальше вдоль склона оврага, который почти вертикальный, как стена и представляет геологическую историю – в голове всплыл рассказ Матильды насчет того, что он сложен меловыми отложениями на известняках, которые метрах в ста от устья сменяются ожелезнёнными песчаниками мелового периода. Тут наверняка лежат самые поздние динозавры, пестрые, пернатые, быстрые, но все еще лишенные морали, в том числе и заботы о детях. Меня прикрывают свисающие сверху пучки цветущей сныти. Останавливаюсь – наверху, на краю обрыва, кто-то есть. Наверняка, собирается спуститься или спрыгнуть. Внедряюсь спиной в «стену», чтобы стать незаметнее.

Когда тот прыгает, отжимаю гибкий ствол ивы, укоренившейся в склон, к середине оврага. При пересечении с ивой этого бандита разворачивает, он уже падает не на ноги, а боком, левой рукой и головой. Не нокаут, так нокдаун. Успеваю сорвать гранату с его разгрузки, чеку долой, отправляю боеприпас наверх, где подходит ещё один. Там взрыв, осколки разносятся пятью метрами выше, оттуда валится окровавленный мертвец. Он придавливает руку своего товарища, находящегося внизу. Руку, держащую автомат. Вытаскивая свою конечность, бандит покалывает меня острыми глазками. Не успевает, потому что получает лопаткой по голове – отлетает ухо. Странно, даже сейчас у него в глазах страха нет, под наркотой что ли?

А всё-таки вытащил он оружие и череп у него крепкий оказался. Прежде чем он навёл на меня ствол, я прыгаю к нему, вернее на него, как в реслинге, стараясь смять корпусом. Ствол автомата я снова придавливаю, в моих руках саперная лопатка. На секунду возникла мысль – может, в плен взять, по благородному, пусть сидит в тюряге, пусть совесть его мучает. Но тут я замечаю женские трусики, завязанные браслетом на его запястье.

Еще два ему удара саперной лопаткой, в живот и в пах. Теперь ему достаточно, чтобы отправиться в ад, но не сразу. Меньше благородства, больше справедливости. Это вам за Нину.

Беру от этих пальцы с характерной наколкой – в виде военного сувенира. Не знаю почему, но я считаю это необходимым. Забираю магазины, заимствую разгрузку, чтоб было удобнее тащить боеприпасы, еще одной гранатой разжился.

А теперь в том месте, где я оставил засохшее деревце, выбираюсь из оврага, сейчас использую его ствол как лесенку, сучки как ступеньки.

На той стороне оврага лесок становится более редким, чувствую себя неуютно. Хотя и мне уже удобнее осматривать окрестности. Еще шагов сто и я замечаю одного из тех . А он меня – пока нет. Потому что, там где он находится, лес более светлый, сосновый, совсем без кустарника. Враг идет фактически встречным курсом. Снова шиза со мной творится, чувствую пространство как вязкую жидкость, отчего всё вокруг замедляется; тот тип словно гонит волну перед собой, не только его направление ощущается, но и яростное желание содрать с меня шкуру. Несколько секунд и он меня с гарантией засечет. Надо срочно шхериться… откуда только флотские словечки в моем лексиконе?

Вся местность – то, что я видел и что я отслеживал на карте, то, что я загонял в ГИС-программы, сейчас разом вошла в мой мозг и расположилась там трехмерной картой, только не по горизонтали, а как бы обернув меня. На ней я легко нашел, что мне нужно….

Скромный холмик, покрытый зеленчуком и брусникой, и в самом деле не подвел – прямо под вылезшими корнями не слишком здорового и изрядно покосившегося дубка имелась щель. Может, лисья нора, может волчок нарыл. Автомат придётся положить в густую траву чуть поодаль. Я кое-как протиснулся в нору и уже ощущение начал испытывать, что кто-то цапнет меня за пятку. Впрочем, не до пятки вскоре стало. По земле начало проходить легкое колебание – этот тип неподалеку. Если обнаружит меня раньше, чем я его, расстреляет как мишень в тире – я даже пошевелиться не смогу, заодно помочится мне на голову и сделает селфи с моей тушкой. Свидомиты любят покуражиться-поиздеваться над «москалём», это у них так подсознание работает, дабы забыть, что их сделали польским пальцем в австрийском сапоге.

Вражина где-то совсем рядом… вот зараза, на холмике, прямо над мной, брусничку что ль решил пособирать?

Он всё ж прошел чуть вперед; лишь бы не обернулся. Я стал потихоньку выбираться. Но враг что-то уловил и двинул назад. Его ноги уже топчутся неподалеку от норы, на ботинках я вижу характерную красноватую пыль из нашего раскопа. Я бросил комочек земли в сторону от выхода. Бандит повернулся, в этот момент я рванулся вперед и ткнул ножом в его икроножную мышцу. Он сел на землю, но резво обернулся ко мне и получил горсть земли в глаза. Я ухватил его за ногу, точнее за ботинок. Он инстинктивно подогнул ее, чтобы отшвырнуть помеху, но только окончательно вытащил меня из норы. Я загнал лезвие ножа в ствол его автомата, отвел от себя и отдернул руку. Тут бандита, додавившего спусковой крючок, уложило отдачей на землю. Секунду спустя я, оказавшись на нем, вложил ему гранату в раззявленную пасть. От нашего стола вашему. Оглушив оппонента ударом локтя в лоб, выдернул чеку и перескочил на другую сторону холмика.

Долбануло прилично, я только минуту спустя стал что-то слышать. А палец с Вольфсангель уже лежал отдельно, так что отрезать не пришлось. Это поганцу за Борю.

Может, все ж слегка контузило меня. Местность колебалась как морская поверхность, порой казалось, что скручивается и раскручивается, будто ускоренно проматывается геологическая хроника с ее аллювиями, делювиями и пролювиями. Я немало упражнялся на компе с программой ГИС-Бастер, превращая двумерную карту в объемную модель местности с помощью матрицы высот, но сейчас всё произошло само. Я словно губка впитал эту самую матрицу высот и координаты всех приметных точек ландшафта. Я не видел врагов, но понимал, где и как они могут двигаться, какие складки местности должны использовать. Единственное, что не получалось разобрать – это было уже или еще будет? При том ощущал себя потерянным, словно разбудили меня посреди ночи и не вспомнить, где я и как здесь оказался…

Метров через пятьдесят лесополоса заканчивается, вдоль нее идет дренажная канава, собирающая ливневые стоки.

Сейчас надо двигаться перебежками и ближе к земле; если те в поле, то сейчас c интересом оглядывают окрестности, используя хорошую оптику, и будут рады поймать мою фигурку в перекрестье прицела.

4. Дом

Те увидели бы меня, как пить дать, но по пережаренному полю, которое стояло под паром, гулял приличный ветерок и поднимал клубами пыль. Я соскользнул в дренажную канаву и прыжками, однако на четвереньках добрался до перпендикулярной канавы, которая увела меня под маленький мостик, предназначенный для проезда сельскохозяйственной техники. Метрах в тридцати маячил сарай, в котором наверняка ржавело былое техническое великолепие. Еще один порыв, и я преодолел расстояние до сарая. Так и есть – два трактора в ржавой парше, полуразвалившиеся роторные косилки, мирно сгнивший комбайн, даже экскаватор, скородировавший до скелета а ля динозавр. И вдруг я услышал писк. Нет не крысы, а чего-то другого. Или кого-то. В уголке за рыжими канистрами имелась дверка, вроде как в подсобку, где хранят всякую всячину, от совковых лопат и граблей до смазки и краски…