Первый сборник - Петр Думиника

по двору, подышать свежим воздухом, попинать свежеопавшую листву, да и вообще – размяться после долгого сидения в офисе. В голове крутились варианты открывшихся перспектив, которые дает доступная дверь. Я уже прикидывал, что можно будет организовать стоянку во дворе, а не искать свободное место у тротуара за два квартала отсюда. Представлял, как буду ходить в кафешку «La victor», до которой гораздо ближе, чем до той, где я обедаю обычно. Да и обслуживание там лучше и атмосфера уютнее.

   Звук захлопнувшейся за спиной двери прозвучал как выстрел и, почему-то, от него всё похолодело внутри. Видимо, кто-то открыл парадную дверь и, образовавшимся сквозняком дверь во двор затянуло и захлопнуло. Объяснение вполне правдоподобное, но бешено бившееся сердце от него не успокоилось. Попытка открыть дверь снаружи не увенчалась успехом, и это не прибавило мне спокойствия. Я вдруг осознал, что нахожусь посреди ночи, в пустынном темном дворе совсем один и громадина здания редакции огромной массой нависает надо мной как тапок над тараканом. Глупо, конечно, но именно тараканом я себя в этот момент и почувствовал. Ворох сбивчивых мыслей вертелся в голове: кто вошел в парадную дверь, почему замок захлопнулся, если у него не должно быть таких функций, почему вошедший не услышал, как хлопнула эта дверь и, не подошел к ней, если это сторож?

   Нараставшую панику я попытался унять рассудительной мыслью, что стоит мне обойти здание и зайти с парадного входа, как я снова окажусь в помещении, где тепло, светло и есть телефон. Но звук захлопнувшейся двери стоял до сих пор в ушах, словно крышкой гроба закрывшей от меня прежнюю жизнь и, вызывая во мне ощущение, что отныне я здесь один навечно и больше никогда не смогу вернуться обратно. Все эти мысли напоминали детскую игру воображения, когда смотришь на темное окно и представляешь себе всяких ужасных монстров за ним до тех пор, пока не начинаешь уже почти видеть этих монстров и от того приходишь в ужас. Рациональная часть сознания взрослого человека взбунтовалась от всех этих ощущений и размышлений и к парадному входу я уже почти бежал. Повернув за угол, я увидел приоткрытую входную дверь, что сразу указало на источник сквозняка. Тут же захотелось отчитать сторожа или кого бы то ни было за все то, что я пережил за последние минуты, и я уже приготовил множество неласковых слов, влетая в фойе, но там было пусто и, даже свет не горел.

   Я внимательно огляделся, приходя в тихий ужас от увиденной картины. Сторожа не было ни в фойе, ни в дежурке, ни в других помещениях. Свет не работал, выключатель щелкал впустую. Всё внутри редакции выглядело так, будто здание было покинуто и пустовало многие годы. На всех поверхностях толстым слоем лежала пыль, по полу были разбросаны какие-то вещи, бумаги, осколки стекла и штукатурки. Стены и потолки затянуты черной от налипшей пыли паутиной. Некоторой мебели, компьютеров и других предметов недоставало. У меня возникло такое ощущение, будто здание не просто в спешке покинули, но здесь проводили эвакуацию либо редакцию ограбили мародеры. Однако пол, покрытый пылью, грязью и занесенный почему-то песком с проросшей кое-где травой, не хранил ничьих посторонних следов, кроме моих! Здание редакции было заброшено уже много времени!

   Осмотревшись на улице, я пришел к выводу, что весь город выглядит так, словно был покинут многие годы назад. Свет нигде не горел, дороги растрескались и сквозь них росли кусты и деревья, здания стояли с разбитыми окнами, немногочисленные автомобили, брошенные на дорогах, стояли на спущенной резине с насквозь ржавыми кузовами. Четыре квартала к своему дому, я прошел как в бреду, шатаясь посреди проезжей части, в отчаянии пытаясь услышать хоть один человеческий голос, уловить мелькнувший огонек хотя бы в одном окне. Не было слышно даже лая собаки, даже шума ветра – город был абсолютно, тотально мертв. А вид моей собственной квартиры на втором этаже подействовал на меня ещё более угнетающе, чем я даже подсознательно мог допустить – прямо напротив двери, привалившись к батарее под окном, в комнате валялся человеческий скелет. Меня охватило ужасное ощущение непрекращающегося кошмара, страшная тоска и безысходность навалились и совсем лишили меня разума. Как я выбрался из квартиры и куда пошел, я уже плохо помнил, шел, не отдавая себе отчета куда, и очнулся только под утро, в промозглом туманном сумраке.

   Неожиданно я осознал, что хожу уже многие часы без сна и отдыха. На меня вдруг одновременно навалились холод, голод, жажда, усталость. Я понял, что потерялся и иду в неизвестном направлении, совершенно не узнавая район города, в котором находился в тот момент. Состояние было схоже с тем, когда человек пьяный бродит непонятно где и внезапно трезвеет, сразу почувствовав все последствия похмелья. Мне вдруг отчаянно захотелось домой, в свою квартиру, спрятаться под плед и смотреть какой-нибудь сериальчик с кружкой горячего какао. Пытаясь взять себя в руки, я решил осмотреть все подходящие здания, в поисках воды, еды и чего-нибудь полезного. Жилые дома были настолько однообразно пусты и заброшены, что я прекратил попытки найти в них хоть что-то уже на втором подъезде. Два продуктовых магазина и одно кафе, найденные через несколько часов, оказались тоже не особо богаты на продукты. Воду удалось зачерпнуть в стоявшей у стены шиномонтажа бочке, в которую, по-видимому, стекалась по водосточному желобу дождевая вода. Хотя она и была на вид прозрачна, но совершенно не внушала доверия сама ржавая бочка. Однако выбора все равно не было и пришлось пить то, что было. Да ещё и набрать с собой полуторалитровую пластиковую бутылку, найденную накануне.

   Лишь под вечер мне удалось наткнуться на какой-то продовольственный склад, который, в отличие от остального города, был обитаем совсем недавно – на земле вокруг склада ещё виднелись оставленные в грязи следы колес грузовиков. Удалось найти пол ящика консервов и два комплекта армейского сухпайка. Наверно это был военный склад, если судить по кое-какой аппаратуре и нескольким палаткам неподалеку. Побродив немного, я выбрал каморку весового контроля, внутри одного из складов и решил заночевать в ней. Тут же неподалеку нашлись и спальные мешки, в которых можно было вполне уютно устроиться. Разведя костер из обломков ящиков и поддонов, я наскоро поел консервы с сухарями, запил водой и улегся поскорее спать, так как глаза от усталости закрывались сами собой. Не прошло и минуты, как я провалился в глубокий сон без сновидений.

   Не знаю, что