Очарованные миражом. Звездная сага. Книга третья - Игорь Вереснев

– Да, «правильный». Маслёнок.

– И правда, «маслёнок», скользкий какой! Первый найденный гриб в моей жизни.

– Поздравляю с почином. Теперь надо в этом месте поискать внимательно. Маслята «семейками» растут.

Они начали ворошить слой хвои. Действительно, рядом с первым грибом из земли торчали шляпки двух малышей.

– Ой, совсем крошечные! – изумилась Елена. – Такие и рвать жалко. Пусть подрастут!

– Пусть. Так что, идём дальше?

– Идём, – Елена посмотрела по сторонам. – А мы не заблудимся?

– Можем и заблудиться. Лес километров на тридцать в эту сторону тянется. Если потерять направление, неизвестно сколько проплутаешь.

Пристинская озабоченно оглянулась. Хорошо, что песчаная гряда ещё в пределах видимости. Направление-то она не потеряет, всё же опыт косморазведки чего-то стоит, однако следовало сразу заметить, в какую сторону пошли. А она доверилась проводнику.

Мужчина неожиданно засмеялся.

– Леночка, да не смотри ты так озабоченно! Мы же на Земле, а не в Дальнем Космосе, не потеряемся! – он вынул из кармана визифон. – Эта штука всегда поможет с точностью до десяти метров определить, где мы находимся.

– В самом деле… – Елена сконфужено опустила глаза. – А о Дальнем Космосе ты к слову сказал?

– Не буду врать, заглядывал в твоё досье. Любопытство одолело, с какой радости сногсшибательно красивая женщина заживо замуровала себя на вонючем рудовозе.

– И как, узнал?

– Это из-за амнезии? Или из-за того, что тебя из космофлота уволили?

Елена пожала плечами, постаралась придушить в зародыше поднимающуюся злость на чужое любопытство. Что ж, он босс, имеет право. Но пусть не волнуется за свой грузовоз, медкомиссию она прошла, экзамены по пилотированию сдала!

– Понятно, – Аркадий жест истолковал верно. – Давай грибы искать. А то Ангел увидит наши пустые корзинки, смеяться будет.

Пристинская огляделась по сторонам, в поисках девушки. Но увидела только стволы деревьев со всех сторон.

– Не боишься, что с ней что-нибудь случится?

– Не боюсь. В лесу с Ангелом ничего не случится. Она родилась и выросла в задрипаном посёлке посреди тайги. Скажем, почти выросла.

– Пока ты её не нашёл, не подобрал, не пригрел, не приласкал?

Елена ляпнула зло и тут же куснула щеку. Ей какое дело до чужой личной жизни? Не ревнует же она, в конце-то концов! Ждала, что Аркадий ответит нечто ехидно-насмешливое или резкое. Но тот лишь посмотрел пристально.

– Осуждаешь? Считаешь, что я совратил малолетку? Вижу, что осуждаешь. Ладно, я расскажу нашу историю.

– Не нужно.

– Нет, нужно. Чтобы у тебя не сложилось о наших с Ангелом отношениях неверного представления.

Любой состоятельный человек рано или поздно обнаруживает, что располагает средствами, много большими, чем необходимо для удовлетворения потребностей тела. Приходит время сделать что-то ради души. Альментьев, среди всего прочего, занялся помощью интернатам-диспансерам для детей-наркоманов. Как ни прискорбно, недуг этот для медицины пока был не по зубам. Из года в год заболевших меньше не становилось, наоборот. Не из-за того ли, что искать причины никто не решался, боролись с последствиями?

Однако Аркадий не собирался углубляться в пространные социально-философские рассуждения. В его рассказе всё было конкретно. Он говорил о девочке, которую впервые увидел два года назад, во время визита в одно из подопечных заведений. Глазки-миндалинки, худенькая как тростинка, бледная, почти прозрачная. Почему именно она запала ему в душу, Альментьев объяснить не брался. И до, и после он видел сотни обречённых, тающих, словно свечи. Но эту девочку захотел спасти любой ценой. Он знал, что деньги способны помочь в решении большинства проблем. А большие деньги – даже там, где решения не существует.

С родителями сложностей не возникло, пятьдесят тысяч их более чем устроили. Они и на четверть суммы согласились бы с радостью, но Альментьев не скупился. Оформил опекунство и получил согласие на экспериментальное восстановление личности.

Мужчина взглянул на Пристинскую и, непонятно усмехнувшись, замолчал.

– Так чем всё закончилось? – не поняла Елена. – Ангела вылечили, и она из благодарности отдалась своему спасителю?

Он не успел ответить. «Ау!» – послышалось откуда-то слева. Альментьев сложил ладони рупором и прокричал в ответ:

– АУ!

– Это что, условный сигнал?

– Сообщаем друг другу о местонахождении.

– А позвонить нельзя?

– Нет, Леночка, ты не романтик! – засмеялся мужчина. – Это древний красивый обычай.

– Ну если обычай…

Между деревьями замелькала розово-лимонная курточка и ярко-голубая шапочка девушки. Лёгкая и проворная, Ангел подбежала к ним, даже не запыхавшись. Быстро заглянула в корзинки и захохотала.

– Один гриб за полчаса? Не получится из вас грибников! Учитесь! – она выставила вперёд собственное лукошко, на треть заполненное добычей.

– Ого, где ты боровички нашла? – Аркадий с уважением взял толстый грибок с тёмно-коричневой шляпкой.

– Искать надо уметь! Или грибами некогда было заниматься? – Пристинская заметила, как девушка быстро скользнула взглядом по её одежде. – Ладно, развлекайтесь, не буду вам мешать.

Ангел захохотала, показала язык и умчала в заросли молодого сосняка. Елена оторопело смотрела ей вслед. Вздрогнула от неожиданности, когда Аркадий потянул за рукав.

– Лена, пошли к вон тем берёзкам, посмотрим. По-моему, там место подходящее.

– Для чего подходящее?

– Для грибов, само собой.

Елена не знала, как обстоят дела с грибами, но место, куда вёл её Аркадий, выглядело красиво. Старый лес здесь расступался, открывая заросшую молодыми берёзами и соснами прогалину. Сразу посветлело – и от нежно-белых стволов, и от поредевшей золотистой листвы. И оттого, что солнечные лучи не застревали больше в спутанных кронах. Пристинская зажмурилась и подняла голову, подставляя лицо их ласковому теплу.

– Леночка, ты сейчас на гриб наступишь! – голос спутника вернул к действительности.

– Ой! – Пристинская открыла глаза и замерла. Они нашли по-настоящему грибное место – не менее десятка тугих рыжеватых бубликов на ножках столпились между молодыми сосенками. – Это кто такие?

– Рыжики. Я надеялся на подберёзовики, но эти тоже неплохи. Что же ты стоишь? Давай собирать.

Они ползали на четвереньках, аккуратно выбирая грибы. Аркадий предложил соревнование – «кто больше», и стало веселей. Кончилось тем, что они больно стукнулись лбами, пытаясь одновременно добраться до последнего грибка.

– Однако шишка будет! – мужчина, стоя на коленях, тёр ушибленное место. – Я тебе голову не пробил?

– Вот ещё! У меня лоб покрепче, – Елена уселась на толстый мягкий ковёр из хвои и листьев. – Я же бывшая косморазведчица, не забывай! И не так ударяться приходилось.

– Да, в самом деле… А мне шишка обеспечена.

– Не беда, шишка не рог! – брякнула Елена неожиданно для самой себя.

– Рог? В смысле «рогоносец»?

Аркадий уставился на неё и вдруг, повалившись на спину, захохотал. Смех его был таким заразительным, что Елена не выдержала, прыснула.

– Что… что… что смешного? – еле смогла выдавить.

– Рогоносец! – Аркадий сел, продолжая посмеиваться.

– А что? Неужели ты думаешь, что чувство благодарности заставит Ангела вечно хранить тебе верность? Или твои деньги?

– Нет, я не такой наивный, – Аркадий покачал головой. Хитро прищурился, посмотрел на Елену: – Ангел всегда будет моей. И благодарность тут ни при чём.

– Ну ты и самоуверенный!

– Я не самоуверенный. Я расчётливый.

Он встал и протянул руку. И едва Елена взяла её, рывком поднял и притянул к себе. А в следующее мгновение она ощутила поцелуй его губ. Попыталась отстраниться… и сдалась. Её так давно никто не целовал!

Поцелуй длился долго. Наконец Пристинская отстранилась, перевела дыхание.

– А как же Ангел?

– Ангел – это Ангел, ты – это ты. Вы совсем разные, ты не представляешь, насколько. Для мужчины одной женщины недостаточно, так природой заложено, инстинкт. Самцу требуется много самок, в этом нет ничего предосудительного. Мусульмане давно это поняли и узаконили, а мы ханжески закрываем глаза, делаем вид, что адюльтер – не общераспространённое явление. Только не старайся уверить меня, что и в тебе не проснулось желание.

– При чём тут инстинкт, желание… – Елена высвободилась из объятий. – Мы люди, не животные. И это нечестно.

Она подняла корзинку и, не оглядываясь, пошла к нависавшим над березняком соснам. В душе настоящая буря клокотала. Обида на Альментьева, что так запросто применяет двойные стандарты во взаимоотношениях, на себя, что не способна быть стервой, даже если хочется. И ревность, дурацкая злость вырвавшейся из-под контроля похоти…