Сегодня или никогда - Джой Дэйра

Вопреки ее ожиданиям Джон вздрогнул от этих слов, крепко сжал ее запястье и притянул девушку к себе. На этот раз она была уверена, что в его глазах отразились настоящие чувства.

— Что ты имеешь в виду? — прошипел он. Она вскинула голову и приблизила губы к его подбородку, так что он ощутил ее теплое дыхание.

— Даже в Чарлстоне я слышала о твоих любовных похождениях, Джон.

Ее слова удивили его. На мгновение он смутился.

— Ну и что?

Его длинные ресницы затрепетали; их черный цвет странно контрастировал с обрамлявшими лицо золотистыми волосами. Затем он поднял глаза, встретившись с вопросительным взглядом девушки.

— Уверен, что мое поведение никогда не шокировало тебя, котенок. — В его низком голосе зазвучали мурлыкающие интонации.

Хлоя вспыхнула. Впервые в жизни Джон так откровенно флиртовал с ней. Она подумала, что он, вероятно, даже не сознает этого.

Она и не предполагала, насколько… насколько притягательным он может быть. Нет, конечно, предполагала. Но кто мог знать, что действительность превзойдет даже самые смелые фантазии? У Хлои перехватило дыхание.

Она решила зайти с другой стороны.

— Твои любовницы, — проговорила она тихим проникновенным голосом, — наверное, доставляют тебе огромное наслаждение? Не так ли?

Он молча смотрел на нее с каменным выражением лица. На щеках его играли желваки. В это мгновение Хлоя поняла, что узнала о нем кое-что важное. То, что он тщательно скрывал.

— Зачем тебе все эти женщины, Джон? — став серьезной, спросила она.

Этот вопрос был ошибкой. Она поняла это, не успели еще последние слова слететь с ее губ.

Джон отстранился и спустился на одну ступеньку. Теперь их разделяло не только пространство.

Скрестив руки на груди, он прислонился к стене. На лице его появилась надменная, порочная и оскорбительная улыбка.

— Мне это нравится, Хлоя.

Она не сомневалась: Джон — распутник. Возможно, она слишком много от него ожидала. Всем известно, что он чрезвычайно любвеобилен.

— Иначе зачем мне это нужно?

«Действительно, зачем?»

Этот вопрос не один год мучил ее. Хлоя почувствовала, что на этот раз увлажнились ее глаза. Его притворно беспечное признание своего распутства глубоко огорчило ее. Если бы она не знала его так хорошо, то вполне могла бы поверить, что это правда.

Однако Хлоя понимала, что все не так просто.

С решительностью, неожиданной для себя самой, она спокойно сказала:

— Да, именно об этом я и говорю. Надеюсь, мне тоже понравится.

Хлоя улыбнулась, став действительно похожей на кошечку.

Самодовольное выражение сошло с лица Джона.

— Что?

— Я хочу сказать, мой милый развратник, что я намерена стать в точности, как… ты.

Она подхватила юбки и скользнула мимо него вниз по ступенькам. Джон застыл, приоткрыв от удивления рот.

Он еще не успел прийти в себя, когда она остановилась и бросила через плечо:

— С мужчинами, конечно.

Продолжая спускаться по ступеням, она принялась считать про себя: «Одна, две, три…»

— Что ты намерена?

Не обращая внимания на его возглас, она направилась в центральный холл. Ее фиалковые глаза сияли, а лицо освещала озорная улыбка.

— Что это за шум? — послышался голос бабушки Хлои, графини де Фонболар, появившейся из своей гостиной.

Джон не очень удивился, увидев рядом с ней своего дядю, Мориса Шевано, маркиза Котингэма. Вот уже двадцать лет этот человек был рабски предан графине и даже покинул свое французское поместье, чтобы последовать за ней в Англию, когда она стала официальной опекуншей Хлои.

Отец Хлои был англичанином, как и Джон. В своем завещании он поставил условие, что его дочь должна воспитываться на английской земле. На его родной английской земле, если быть точным. Поэтому графиня, любившая внучку гораздо больше, чем родовое поместье, покинула Францию. Правда, она так и не простила «этого англичанина», отца Хлои, и не позволяла никому забывать о принесенной ею жертве. В отместку, приехав с шестилетней Хлоей в дом ее отца, она дала замку эпохи короля Георга французское название — Chacun a Son Gout[1].

Новое название поместья, отражавшее жизненную позицию графини, скоро превратилось в более простое — «Приют изящества».

Графиня была яркой, интересной женщиной, по-прежнему пользующейся успехом у мужчин ее круга. В молодости амурные приключения вдовы не уступали теперешним похождениям Джона.

Даже сейчас эта своевольная женщина необыкновенной красоты все еще вызывала восхищение. Недаром маркиз уже три десятка лет был преданно влюблен в нее. Ходили слухи, что он каждую неделю делал ей предложение. По пятницам. Во время чая.

Маркиз Котингэм, единственный родственник Джона, был также и французским маркизом и предпочитал именно этот титул. В жилах самого Джона не было ни капли французской крови, хотя среди его предков можно было найти скандинавов, кельтов и саксов.

Морис Шевано приходился сводным братом матери Джона и унаследовал свой английский титул именно от этой ветви семьи. Джон тоже был его единственным родственником, иными словами, наследником.

Не очень-то приятно иметь такого наследника, как Джон, — с галльским темпераментом и со всеми недостатками юности. В общем-то Джон был обычным прожигателем жизни, не претендовавшим на большее.

Тем не менее дядя — мягкосердечный человек — питал слабость к молодому аристократу. Даже несмотря на то что отчаялся дождаться от него наследника, продолжателя рода.

Маркиз с радостью принял бы и незаконнорожденного, но Джон в этом вопросе был чрезвычайно осторожен. И вероятно, очень опытен. Во всяком случае, до сих пор к дверям его сиятельства еще не подкинули ни одного внебрачного ребенка лорда Секстона.

— А! Это Джон приехал повидаться с нашей Хлоей. — Графиня де Фонболар нежно улыбнулась молодому человеку.

— Хо-хо! Я знал, что он не заставит себя долго ждать. — Маркиз изъяснялся по-английски с сильным французским акцентом.

— Разве она не прекрасна, Джон? Я едва узнал ее! — Морис подмигнул графине. — Все женщины из рода Фонболар — красавицы.

Графиня хлопнула его веером по руке.

— Ты законченный льстец, Морис. Но я согласна с тобой: Хлоя стала совсем взрослой.

— Благодарю вас, бабушка, — ласково прощебетала Хлоя. — И вас, Морис.

Девушка стояла рядом с ними у лестницы и невинными глазами смотрела на лорда Секстона, застывшего на середине пролета. Ноздри его трепетали.

— Думаю, скоро мы устроим для тебя первый бал, мой ангелочек.

Ангелочек? Джон бросил на графиню недоверчивый взгляд.

— Мы и так слишком долго его откладывали. — Бабушка промокнула глаза надушенным платком. — Пройдет совсем немного времени, и она покинет нас, Морис. Как я переживу это?