Были, не были (сборник) - Элеонора Татаринцева

Девушки оказались вполне компанейскими, и заглянуть к ним на вечерок, по-дружески, было не противопоказано. Он и заскакивал, да и не он один. Друзей среди сокурсников они обретали быстро. Правда, почему-то никто из ребят не претендовал на право быть единственным, общались всей кучей. Да так было и легче!

Веруня уже успела побывать замужем, знала, что почем. Бойкая, веселая и заботливая. Рубашку погладить или там пуговицу пришить – это к ней. Денег перехватить можно было, а вот с опохмелкой лучше не соваться – отбреет! Вторая, Галина, поспокойнее, какая-то поникшая вроде. В наличии и муж, и ребенок, так что ловить нечего! Но, впрочем, девушка грамотная и с техникой на «ты». Мишаня тоже, вроде, не промах был, и поэтому они быстро общий язык нашли. Учебников не хватало, один – два на группу. Невольно оба в лидеры потянули, сами сделают, остальные у них попользуются.

Со временем Галка немного оттаяла, стала веселее. Говорила, что Мишка напоминает ей школьного друга детства из далекого волжского городка, с которым рассталась, когда вышла замуж за своего сибиряка. Разоткровенничавшись, призналась, что замужество не удалось, и мечтает получить корочки только затем, чтобы уехать с сыном на родину. Без профессии где устроишься? А институт пришлось бросить – не потянула по времени и расстоянию. Эта внешне не очень яркая девушка умела замечательно слушать. Мудрено ли, что Мишаня рядом с ней забывал про свое напускное высокомерие и позволял себе быть добрым и заботливым. А хотелось, и все тут! Мудрено ли, что совместные посиделки на чердачной лестнице день ото дня становились все более заманчивыми. Для обоих…

Галина каждый вечер звонила домой. Малыш был на время определен в круглосуточные ясли, благо в поселке проблем с местами не было. Но мало ли что? Каждый день хотелось удостовериться, что все в порядке. Если не дозванивалась или что-то настораживало – срывалась на вокзал. Два часа на попутках, и дома. Проверить, прибрать, увидеть сына, получить «втык» от нетрезвого мужа, а утром добрать два часа сна на жесткой полке вагона и, с опозданием прибыть на занятия. Учеба не напрягала, преподаватели – тоже. Знания, они как палочка-выручалочка, оправдывали все ее прогулы.

И, надо же, как не вовремя и не к месту пришелся этот Мишаня! Он, и правда, смахивал на медведя: крупный, большелобый и почти совсем ручной. Так забавно было его подразнивать, по-детски бороться, вырывая учебник или еще больше разлохматить его льняные вихры… Без проблем и обязательств!

Ой, ли! Без проблем? Их все больше и больше тянуло друг к другу. Вся группа с любопытным сочувствием наблюдала за развитием этого романа.

Ни для кого не было секретом, как эти двое постоянно цеплялись друг за друга глазами, в которых откровенно сияли все их чувства. Ни для кого, кроме них самих, как водится! Некоторые заключали пари: ну и когда же эти детки переступят порог невинности своих отношений?

Лед тронулся по всем законам природы весной, когда Мишаня в очередной борьбе за учебник или за что-то там еще, пригрозил: «Не отдашь – поцелую?»

Такая провокация приглашению подобна! Кто же устоит? Только не тот, кто сам того же желает.

«А попробуй!» – подразнила она.

А в следующий миг, уже зажатая в его мощных лапах, прильнула ответно губами к его горячим и властным, до боли, до стона ставшим родными. Судорожно попыталась ухватить за хвостики враз убегающие мысли и, обмякнув, поняла, что все они вовремя отправились погулять… Когда Мишаня, сам ошарашенный от ее и собственной реакции, наконец, разжал руки, несчастная (а, может, счастливая) жертва насилия вынуждена была еще несколько секунд повисеть на его шее самостоятельно, чтобы не упасть…

«Ну и ну! Похоже, я схожу с ума. Мне это надо?» – подумала она.

А он тупо топтался радом и все почему-то просил прощенья. Галина развернулась и молча ушла в комнату.

«И где ты раньше был?» – Вечный вопрос неудачников. «Раньше надо было думать! Э-э-э, да что говорить! Думать всегда надо… А, впрочем… Как, должно быть, скучна была бы размеренно продуманная жизнь без права на ошибки?» Но об этом можно было только тосковать. А субботняя дорога вела совсем в другом направлении. Обласкать сынишку, убедившись, что с ним все в порядке, перестирать кучу белья, убраться и наготовить, желательно на неделю, еды. Не срок еще выяснять отношения, хочешь, не хочешь, надо выполнять условия временного перемирия. В том числе и супружеские. Ну, тут уж душу в кулачок зажать: «Потерпи, милая, как-нибудь…Ничего не поделаешь, соглашение на отсрочку было дано, нечего ерепениться!»

Каждый раз молила Бога лишь об одном: оградить сына от болезней и напастей, чтобы доучиться. Все будет решаться потом! Если бы хоть раз чихнул или еще в чем-то ослаб, без сомнения, бросила бы учебу. Но судьба уберегла. Хотя позже узнала, что были у нее и добровольные помощники из числа поселковых. Обошли стороной ее вести о мужниных хмельных спектаклях. Добрые соседи, приглядывали за сыном, скрывая от матери правду. Тоже до поры…

А Мишаня, оставаясь на выходные в общежитии, мучился ревностью, на которую и права-то не имел. Сокурсники в соответствии со своими запросами, звали с собой, подначивали вопросами… А ему жгуче хотелось быть с этой, неизвестно чем затронувшей его сердце то ли девчонкой, то ли женщиной. Может, как раз-то потому, что нельзя? А если нельзя, но очень хочется?… То оно непременно случится.

Уже близилась к финалу учебная программа. Уже билась в окна яркая сибирская весна. На цветение черемухи пришлось похолодание, и ее снежные лепестки белым цветом застлали дымящийся от влаги асфальт, и трудяга Енисей взамен сошедших льдов качал на волнах эти нетающие снежинки весны. И некому было осуждать, удивляться или заключать пари, когда эти двое однажды, оставшись наедине, не выдержали внутреннего напряжения. Как и зачем им было суждено соединиться, на то воля Божья! От них самих зависело только исполнение. Краткая жгучая буря сугубо личного значения отразится со временем на всех их судьбах, но это было!!!

И было прекрасно!!! Типично расхожую фразу: «Они, казалось, были созданы друг для друга» каждый почувствовал на своей шкуре. И еще кто-то, кто получил право существовать в этот самый недолговечный миг. Но это уже другая сторона медали.

Вопреки всем правилам морали, с которыми она все-таки считалась, Галина с того самого момента почувствовала себя такой очищенной, как будто в ручьевой водице искупалась. Помнилось такое ощущение по первому походу в сопки по бруснику. И ягодная сладость, и чистая прохлада. Студеная вода, а не отбирает тепло, наоборот, дарит и жар, и свежесть. Даже поездки домой стали менее тягостными. Трудовая повинность, честно отработанный урок, а настоящее – вот оно, здесь, руку протяни!

А вот Мишанина гордость почувствовала себя плохо. Их редкие посиделки на лестнице, где мысли и слова вперехлест, и руки, не находящие себе места… И горечь, горечь от невозможности большего… Впрочем, в беспокойстве маялся и муж. Чем дольше тянулось время учебы, тем ярче его ревнивое воображение подрисовывало ему картинки предполагаемой измены. Интуитивно он ощущал перемены, возникшие в ней, и это еще больше озлобляло. Однажды решил нагрянуть с инспекторской проверкой прямо в общежитие. Без предупреждения. И первый, кто попался навстречу – непризнанный соперник. Они сошлись на лестнице – один снизу вверх, подозрительный, но не подозревающий истины, другой – сверху вниз, зрячий, но немой. Отгородившись высокомерием, этакий монументальный Каменный гость. И она, – случайный свидетель несостоявшегося поединка.

Вечером чердачная лестница вздыхала от сочувствия к их нелепым разборкам.

– Я. Люблю. Тебя! – слова эти дались Мишане с трудом и поэтому прозвучали глухо. Но она расслышала. Так хотелось взять их в ладошки, спрятать за пазуху и баюкать, как новорожденного. Они и были новорожденными.

– Зачем же тогда он? – и этот вопрос был услышан.

– Сын с ним. И волей-неволей, я ему за это должна быть благодарна…

– А я?

– Я не могу тебе ничего обещать, сама не знаю, все против. Одно знаю точно – с ним расстанусь. Как только получу корочки.

– Я хочу быть с тобой…

– Я хочу быть с тобой…

Но еще долго ничего не случалось. Они попытались найти возможность забрать сына уже сейчас, немедленно, чтобы можно было перестать притворяться и воровать друг друга у обстоятельств. Они хотели быть честными. Да, кто им это позволил? Жить надо было в предложенных обстоятельствах. Варить борщи, зубрить конспекты и готовиться к экзаменам, благо, они были не за горами.

Еще обжигали желанием огнеметные встречи где-то на чужой территории зеленеющих скверов, пустынных привокзальных улиц. Но уже сквозила горечь во вкусе губ. Предчувствие разочарований преследовало эту несостоявшуюся пару. Продуваемые всеми ветрами виадуки возносили их на своих горбах подальше от городской смуты, над огнями, над суетой людской толпы, над проходящими поездами, идущими каждый своей дорогой. Их дороги шли кругами, постоянно возвращаясь в исходную точку.