Жена Мэдигана - Линда Джонс

Если же Грейс когда-нибудь решит выйти замуж… его улыбка увяла. Какого хрена, сколько он ни старался испытывать к Грейси равнодушие, полностью добиться этого ему не удавалось. Как бы он ни пытался, а он, черт возьми, прилагал все свои силы, он до сих пор продолжал думать о ней, как о своей жене.

Чтобы отвлечься от предмета, над которым предпочитал не размышлять, он сосредоточился на более приятных воспоминаниях: выражении лица доктора Дулиттла, когда две недели назад дантист открыл дверь своего прекрасного дома и обнаружил стоящего на пороге Рэя. Как доктор начал пресмыкаться, когда Рэй очень спокойно пригрозил вырвать ему селезенку, если он снова потревожит Грейс, а затем пригрозил сделать то же самое, если тот когда-нибудь почувствует желание поделиться с ней деталями их беседы.

Черт, мужчина может прожить и без селезенки, подумал Рэй, закидывая сомкнутые в замок руки за голову и откидываясь на спинку стула Дорис.

Поскольку дом, который она снимала, располагался вблизи делового района Хантсвилля, Грейс с удовольствием бегала по утрам вдоль тихих улиц, мимо старых зданий и еще более старых деревьев. Маленький районный парк был особенно красив весной, благодаря цветущим кустарникам и изящным грушевым деревьям, растущим вокруг небольшого водоема.

Изредка ей встречались и другие бегуны, но чаще всего тротуар и парковые тропинки принадлежали только ей. Ради этого стоило вставать пока небо все еще оставалось темным и покидать дом прежде, чем солнце выглянет из-за горизонта. Она любила бегать в утренних сумерках и наблюдать за рождением нового дня.

Рэй жил рядом, факт, о котором, выбирая дом, она прекрасно знала. Он снимал квартиру над гаражом всего через пару улиц отсюда. Она не раз говорила себе, что близкое присутствие Рэя не имело к ее решению никакого отношения. Проживание в Мэдисоне или Южном Хантсвилле потребовало бы ежедневных поездок на транспорте в час пик. К тому же, арендованный ею маленький старый дом был недавно реконструирован и довольно удобен. И ей нравился район. Чтобы убедить себя в правдивости этих умозаключений она никогда не бегала по улице Рэя. Фактически, она сделала своим пунктиком бегать в противоположном направлении.

Сегодня утром ей не удавалось выбросить из головы все мысли, как обычно во время пробежек. Она продолжала думать о Рэе, размышлять, было ли возвращение в Хантсвилль такой уж хорошей идеей. Когда она принимала решение, ей так казалось. Предложение доктора Дерборна выглядело заманчивым, и, кроме того, ей нужно было перестать страдать по Рэю, оставить их отношения в прошлом и двигаться дальше. А этого не случится до тех пор, пока она продолжает мысленно считать его большим, чем он для нее является. Предполагалось, что хорошая порция реальности напомнит ей о причинах, по которым она его оставила, и тогда она сумеет наладить свою жизнь. Возможно, когда Рэй, наконец останется в прошлом, которому он принадлежал, она сможет подумать о повторном замужестве, родить детей и обрести счастье…

Пока это не срабатывало. Вплоть до вчерашнего дня, когда он упомянул о предложении работать в Мобиле, она находилась в серьезной опасности влюбиться в него снова. Когда ему было выгодно, он становился очаровательным, и временами она забывала о проблемах, из-за которых ушла, и вспоминала ночи, когда он приходил домой, к ней.

Ночи, когда он возвращался после тяжелого дня, чтобы забыть обо всем, что происходило за стенами их дома. Те времена, когда он неделями работал под прикрытием, но иногда посреди ночи прокрадывался домой в спальню, в их кровать. Просто, чтобы обнять ее, как он говорил. Потому что без нее ему было невыносимо.

Иногда по ночам она все еще просыпалась, чувствуя как проседает матрац, словно Рэй забирался в кровать, чтобы прилечь рядом. На мгновение, на один невыносимо яркий момент, заставлявший замирать сердце, ей казалось, что годы повернули вспять, и он пришел к ней, чтобы шептать ей на ухо нежности, сжимать в объятиях и любить.

Бывало, она лежала по утрам в постели и, закрыв глаза, притворялась, что слышит поющего в душе Рэя. Неизменно песни Лайла Ловетта [4]. Фальшивя, но совсем немного. Он пел в душе не каждое утро, обычно она просыпалась под его пение после долгой, замечательной ночи, когда им удавалось поспать совсем немного. Она наизусть знала его любимые песни. «Она не леди». «Если бы у меня была лодка». «Я здесь». Пока она бежала, на лице помимо воли промелькнула улыбка.

Это становилось опасным. Ей следовало стереть из памяти хорошие моменты и думать о плохих, например, о том, когда Лютер постучал в дверь и первый раз сообщил, что в Рэя стреляли.

Это воспоминание вызвало у нее озноб, даже не смотря на то, что из-за бега она вспотела. Лютер уверял, что рана Рэя несерьезная, и с ним все будет в порядке. Не поверив ему ни на секунду, она набросила пальто поверх длинной ночной рубашки, натянула пару теннисных туфель, и пока Лютер вез ее в больницу, думала, как сможет продолжать жить без Рэя.

Она не смогла бы, и знала это. Рэй был частью ее самой, слишком большой частью, и без него она стала бы ничем. Никем. Молча сидя в автомобиле она пыталась представить свою жизнь без него. Прежде, чем они добрались до больницы, Грейс ощутила внутри пустоту и боль, будто кто-то вырвал из груди сердце. Пока она шмыгала носом и стирала непрестанно льющие слезы, Лютер старательно уверял ее, что Рэй в порядке. Она не верила ему до тех пор, пока не вошла в больничную палату и не увидела сидящего с перевязанным плечом Рэя и нескольких его приятелей, смеющихся над какой-то шуткой.

Она помнила, каким бледным он выглядел, как немного дрожали его руки, чего, казалось, никто больше не замечал. Увидев ее, он улыбнулся. Улыбнулся! Внезапно, развязанные шнурки на ботинках и выглядывающая из-под пальто длинная ночная рубашка показались смешными, а слезы глупыми. Но даже не смотря на то, что Рэй был в порядке, пустота ушла из нее не полностью. Теперь у нее появился новый и очень реальный страх: потерять Рэя из-за работы, которую он любил.

Она свернула за угол, мысленно находясь за миллионы километров отсюда. В настоящее ее вернул визг шин.

Автомобиль, дернувшись, остановился у бордюра, и из открывшейся пассажирской двери вывалился мужчина, скатившись по траве на тротуар. Она побежала в том направлении, чтобы узнать, не может ли чем-то помочь.

Упавший человек попытался встать, но не смог. Даже отсюда она видела, как он дрожит, и слышала стоны. Ему явно было ужасно больно. Кто-то еще, весьма крупный мужчина в бейсбольной кепке и мятом бежевом плаще, вышел из автомобиля со стороны водительского сиденья. Пока он обходил автомобиль, двигатель которого продолжал работать, его внимание было сосредоточено на лежащем на тротуаре человеке.