Аль-Каида - Лоуренс Райт

Вскоре после наступления нового года Кутуб переехал в Вашингтон, где принялся изучать английский язык в Уилсоновском педагогическом колледже[7]. «Жизнь в Вашингтоне прекрасна, — признавался он в одном из писем, — особенно потому, что я живу рядом с библиотекой и моими друзьями». Кутубу также пришлась по душе щедрая стипендия от египетского правительства. «Обычный студент может хорошо жить на 180 долларов в месяц, — писал он. — Я, однако, трачу от 250 до 280 долларов в месяц».

Хотя Кутуб был родом из маленькой деревни в Верхнем Египте, он нашел в Америке «примитивность, напоминающую джунгли и пещеры». На светских приемах звучала исключительно пустая болтовня. В музеи и на концерты ходили не для того, чтобы что-то увидеть или услышать, но лишь из безумного нарциссизма, желая себя показать. Кутуб пришел к выводу, что люди ведут себя чересчур развязно. «Я сидел в ресторане, — писал он другу в Каир, — и видел одного молодого американца. На нем не было галстука, но спереди на его рубашке была изображена оранжевая гиена, а на спине вместо жилета был нарисован углем слон. И это американское чувство цвета! А музыка! Лучше оставим это…» Пища, жаловался Кутуб, «также странная». Он рассказывал, что в кафетерии колледжа увидел, как одна американка солила дыню. Он сказал ей в шутку, что египтяне предпочитают перец. «Она попробовала и сказала, что это изумительно, — писал он. — На следующий день я сказал, что некоторые египтяне посыпают дыню сахаром, ей и это понравилось». Жаловался Кутуб и на прически: «Иду к парикмахеру, а вернувшись домой, должен сам приводить волосы в порядок».

В феврале 1949 года Кутуб обратился в больницу университета им. Джорджа Вашингтона, чтобы удалить щитовидную железу. Медсестра шокировала его перечислением тех качеств, которыми должен обладать ее любовник. Кутуб постоянно защищался от навязчивых американских женщин, «которые хорошо знают прелести своего тела и лица: возбуждающие глаза, пухлые губы, выпуклые груди, круглые бедра и гладкие ноги. Девушки носят яркую одежду, провоцируя примитивные сексуальные инстинкты. Ничего не скрывают, напротив, соблазнительно улыбаются и бросают страстные взгляды».

Неожиданно пришла новость о том, что 12 февраля в Каире был убит Хасан аль-Банна, главный наставник «Общества братьев-мусульман»[8]. Кутуб обратил внимание на шум возле больницы. Он поинтересовался причиной беспорядка. «Сегодня убили главного врага христианства на Востоке», — ответили ему врачи. Трудно поверить, что американцы в 1949 году интересовались египетской политикой и радовались гибели аль-Банны. Газета «Нью-Йорк тайме» опубликовала репортаж об убийстве. «Последователи шейха Хасана были фанатично ему преданы, и многие из них провозглашали, что только он один мог спасти арабский исламский мир», — писала газета. Но Кутуба, лежавшего на больничной койке в чужой стране, новость повергла в глубокое отчаяние. Кутуб и Банна никогда не встречались, но знали многое друг о друге. Они родились в один и тот же день в октябре 1906 г., и оба учились в каирском педагогическом училище «Дар Аль-Улюм», хотя и в разное время. В 1928 году Банна основал «Общество братьев-мусульман». В течение нескольких лет это братство распространилось по всей стране, а затем и по всему арабскому миру, сея семена будущего исламского восстания.

Голос Банны звучал громче других, пока не была опубликована книга Кутуба «Социальная справедливость в исламе», принесшая автору репутацию крупного мусульманского мыслителя. Кутуб подчеркнуто дистанцировался от организации, созданной Банной, хотя и придерживался похожих взглядов на политические истоки ислама. Смерть современника и интеллектуального соперника подтолкнула Кутуба к «братьям-мусульманам». Она стала поворотным пунктом как в жизни Кутуба, так и в судьбе братства.

После смерти Банны присутствие Кутуба в Вашингтоне не могло больше оставаться незамеченным. Однажды вечером Саид был в гостях у Джеймса Хейворта-Данна, британского востоковеда, обратившегося в ислам. Тот говорил об опасности «братьев-мусульман». По его словам, они препятствуют обновлению мусульманского мира. «Если братьям удастся прийти к власти, Египет никогда не повернет на путь прогресса и останется на задворках цивилизации», — сказал он гостю, а затем предложил перевести новую книгу Кутуба на английский язык и гонорар в десять тысяч долларов. Фантастическая сумма за такую мрачную книгу! Кутуб отказался. Позже он высказывал предположения, что, возможно, Хейворт-Данн пытался завербовать его в ЦРУ. В любом случае Саид твердо решил вступить в «Общество братьев-мусульман», даже если ему для этого пришлось бы покинуть свой дом.

Летом 1949 года Кутуб уехал в Колорадо, в Грили, находившийся к северо-востоку от Денвера. Это была процветающая сельскохозяйственная община. Выздоравливающий Кутуб собирался посещать занятия в Колорадском государственном педагогическом колледже[9].

В то время колледж обладал репутацией одного из самых прогрессивных учебных заведений в Америке. На летние курсы приглашали преподавателей со всей страны. По вечерам здесь бывали концерты, лекции, летние учительские сборы, театральные представления. Все это происходило на свежем воздухе, возле сплошь заросших зеленью учебных корпусов колледжа. Для этого ставили цирковые шатры.

Кутуб провел в Грили шесть месяцев. Нигде больше он не задерживался так долго. Грили выгодно отличался от стремительно развивавшихся Нью-Йорка и Вашингтона. Это место было основано редактором сельскохозяйственного отдела «Нью-Йорк трибюн» Натаном Микером в 1870 году как колония трезвенников. До этого Микер жил неподалеку от городка Каира, что находится на юге Иллинойса. Этот уголок прозвали Малым Египтом. Микер полагал, что все великие цивилизации были основаны в речных долинах, поэтому и основал колонию в богатой дельте между реками Кэш-ля-Пудр и Саут-Платт. Микер надеялся с помощью ирригационной системы преобразовать «Великую американскую пустыню» в сельскохозяйственный рай, как в древности это уже проделали египтяне, положив начало своей цивилизации. Идею поддержал коллега Микера, Хорэйс Грили. Вскоре новый город стал одной из наиболее известных экспериментальных общин в стране.

Первые поселенцы Грили были людьми средних лет и принадлежали к среднему классу. Они приехали поездом, а не фургоном или почтовым дилижансом, и привезли собственную систему ценностей и стандарты поведения. Эти люди намеревались создать идеальное общество, которое станет моделью для городов будущего, и считали, что члены общины должны обладать определенными качествами: трудолюбием, моральной чистотой и трезвостью. На таком фундаменте должна была возникнуть прогрессивная цивилизация. Действительно, когда Саид Кутуб сходил с поезда, Грили уже стал самым заметным поселением между Денвером и Кайеном.

Семейные ценности были в Грили главными. В городе отсутствовали бары и винные магазины, а церкви, казалось, стояли на каждом углу. В колледже был один из самых лучших музыкальных факультетов в стране, который часто устраивал концерты, чем искренне наслаждался Кутуб. По вечерам в колледже выступали известные люди. Джеймс Миченер[10], получив Пулитцеровскую премию за роман «Сказания юга Тихого океана», вернулся, чтобы провести мастер-класс по литературе в школе, где он учился и преподавал с 1936 по 1941 год. Наконец-то Кутуб нашел общество, цели которого были ему столь близки. «Маленький городок Грили, в котором я теперь проживаю, просто прекрасен, — писал он вскоре после приезда. — Каждый дом похож на цветущую плантацию, и улицы подобны тропинкам в саду. Владельцы этих домов в свободное время трудятся на своих участках — поливают их и подстригают газоны. Кажется, это все, что они делают». Ужасный темп жизни, неприятно поразивший Кутуба в Нью-Йорке, теперь был далеко отсюда. Передовица «Грили трибюн» сообщала о том, что черепахи спокойно бродят по улицам в центре города.

Но даже в Грили были свои мутные течения. В миле к югу от университетского городка находился маленький уголок салунов и магазинов спиртного. Его называли Город-Сад. Здесь трезвенники Грили не имели никакого влияния. Район получил свое название в эпоху сухого закона, когда местные бутлегеры[11] прятали бутылки ликера в арбузы, которые продавали студентам колледжа.

Америка недвусмысленно дала Кутубу понять, что он — цветной. В одном городе (Кутуб никогда не говорил, где именно) он увидел, как толпа белых избивала негра: «Они пинали его ботинками до тех пор, пока он не превратился в мясо и кровь на дороге». Можно только вообразить, какую опасность чувствовал смуглый путешественник Саид. Даже в либеральном Грили сегрегация складывалась весьма ощутимо. Черных семей здесь было мало. Коренных жителей — индейцев — государство выселило в резервации. Произошло это после столкновения, унесшего жизни четырнадцати кавалеристов. Натан Микер, основатель Грили, лишился тогда своего скальпа. В двадцатые годы в город были приглашены мексиканские гастарбайтеры для работы на полях и скотобойнях. Хотя таблички, запрещавшие мексиканцам оставаться в городе после захода солнца, уже поснимали, но в католическом храме все еще присутствовал отдельный вход для цветных, которые, как предполагалось, должны были сидеть на хорах. Англосаксы могли гулять в южной части красивого парка позади здания суда, а латиноамериканцы — в северной.