Вещи и растения - Галина Фёдорова-Косарева

Нет, они просто не слышат меня. Никакой реакции. Стоят недвижно, глядят, не моргая, как на тех давних портретах. Может быть, через экран плохо слышно. Попробую крикнуть погромче:

– Здравствуйте! Я сегодня так и знала: что-то должно случиться. Сюда бегом бежала. С вами можно поговорить? Мама, папа, бабушки, дедушки! Я должна, наверное, попросить у вас прощения. Может быть, я в чем-то перед вами виновата? Вы простите меня.

Нет, они не слышат меня. Но, может быть, видят? Или это просто мне показывают кино. А они и не в курсе, что идет какая-то там Встреча. И всё же надо ещё попробовать пообщаться, хотя бы обменяться приветственными знаками.

Сначала я поклонилась. На лицах родичей появились первые улыбки. Они меня видят! Тогда я сделала земной поклон. Улыбок расцвело ещё больше. Они, и мужчины, и женщины, сами стали кланяться мне. Потом я опустилась на колени и вытянулась на траве, как верующие падают на пол перед чудотворными иконами, когда молятся или просят о чём-то. Вот оно, раз мы встретились, значит, мы должны друг у друга что-то попросить или передать какие-нибудь сообщения. Ведь не зря говорят, что наши близкие сверху наблюдают за нами, помогают. А мы вспоминаем их. Ухаживаем за могилами. Ставим свечи в церквях, заказываем панихиды и сорокоусты, чтобы облегчить их посмертную участь. Я давно не была в храме. Надо посетить. В ближайшее время.

Все мои предки тут передо мной. Толпы, как на картине Ильи Глазунова. Я вижу их. Скажи кому, не поверят. Какой-то всемирный компьютер. Общаемся, как по скайпу. Только без звука. Видно, динамики отказали. Но всё же общаемся. Я вот прощения на всякий случай попросила. А что ещё надо сказать? О чем просить?

Я судорожно соображала. Не ошибиться, надо что-то важное просить! Не решения же жилищных проблем! Да, Лёня, сыночек единственный, нас с мужем давно уже достаёт, требует размена квартиры. Но мы с Филюшей кое-как отбиваемся. Вместе пока живём. Мы, и сын со своей Элеонорой. Ребёночка никак не заведут. Всё заграничный туризм у них на уме, да друзья с машинами, дачами. Шашлыки! В саду нашем мы их и не видим. Сами тут пашем.

Последний скандал вышел: невестка Элечка потребовала, чтобы мы с книгами расстались. Или хотя бы в коробки убрали их со стеллажа. Пыли от них много, видите ли. Но мы же с мужем оба педагоги, работаем, нам нужно. Как иначе? Интернет всего не заменит. И теперь невестка сказала, что она долго этот музей терпела и больше терпеть не собирается. Конечно, наша квартира – своего рода музей, и картины висят, авторами подарены, и вещицы есть интересные. И вот теперь Лёнечка с Элечкой собираются переезжать на съемную.

Нет, не могу же я просить предков походатайствовать перед Тем, кто пишет все сценарии нашей действительности, чтобы сыну удалось быстренько снять жильё. А потом купить квартиру, с минимумом потерь, чтобы обошлось без размена!

Как я обижаюсь на Леонида, что он потакает жене, всегда помалкивает, когда та начинает права качать. Оправдывает её во всем. Единственный сынок, как же всё это больно. И родословной, которой я занялась, он совсем не интересуется. Даже и не заглянул в текст, сколько я ни просила почитать, сделать свои замечания. Руки опускаются. Хочу поехать снова по архивам, а для кого, кому все это надо? Если родословная на Леониде и завершится.

Когда я поднялась с колен и взглянула на мужчин и женщин, пришедших сегодня на встречу со мной, то не увидела больше улыбок. Лица очень серьёзны. Неужели они услышали мои мысли? Но я не хотела бы затруднять их разбирательством мелких наших склок.

Нет, надо говорить. Если слышат мысли, то и слова услышат. Или так поймут, может быть.

– Единственное, о чём бы я хотела просить вас, это чтобы Бог дал моему Леониду деток, вот моя просьба. И чтобы росли они здоровыми и крепкими. И могли бы сами потом по жизни идти. Мы с мужем, видно, не так воспитали сына. К самостоятельности не приучили. Он всё ждет, чтобы родители помогали, за квартиру даже платили. Хотят теперь вот сами снимать жильё. Как они будут снимать жильё? На какие шиши? Всё профукивают. А зарабатывают ведь неплохо. Но мы поможем, поможем, конечно.

В этот момент я услышала слова, сказанные с некоторой насмешкой: «А вы больше денег им давайте, побольше, побольше». Или это листья над головой прошелестели?

Я обернулась, чтобы посмотреть, кто произнёс эту фразу, и поняла, что всё вдруг изменилось. Вместо садовой архитектуры за моей спиной поднялся клубящийся туман, а в этом тумане до горизонта явно просматривались фигуры людей. Так же – мужчины с одной стороны, женщины – с другой. И первым стоял наш Леонид. Ну и чудо.

А я находилась в точке пересечения, как бы на перешейке этих огромных песочных часов. Песочные часы. Ещё в детстве родители мне давали иногда подержать в руках такие часы. Я любила смотреть, как течёт песок.

Впереди передо мной – предки. А за моей спиной. Конечно же, это потомки! Пращуры услышали мою просьбу. Они мне показали, что детки у сыночка нашего Лёнечки ещё народятся. И несть числа им, будущим внукам и правнукам нашим.

– Спасибо!

Чувства переполняли меня. Я снова упала на колени, простёрлась ниц. И не было сил встать. Но вскоре почувствовала, как чья-то сильная рука поднимает меня.

Я огляделась, но никого не увидела рядом. Вокруг меня та же картина, ряды предков впереди и море потомков сзади. Но тут я заметила, что одна из женщин, стоящих подальше, подняла обе руки и делает ими какие-то знаки. Что-то хочет сообщить.

– Я должна продолжать работать над родословной? Что? Не понимаю.

Один из мужчин, стоящих подальше, тоже поднял руку. На ней обрывок цепи. Был арестантом, значит, совершил какие-то преступления? Или отстаивал независимость своего покорённого народа? Падает на колени. Просит о чём-то. Другой поднимает вверх сломанный меч. Что я могу, чем помочь? Как примирить обиженных с обидчиками? Как объяснить, что так движется история – подминает одних, поднимая на волну других. А потом пойдёт и следующий вал. Снова всё перемешается. Но важно каждому человеку в этой чаше жизни делать то, что должно, сохраняя достоинство и веру.

Конец ознакомительного фрагмента.