Земля горит - Александр Беляев

- Без тебя, как без глаз!

- Не бросай нас!

- Собака мелет - ветер носит!.. - послышались из темноты голоса рыбаков. Но просоленный, густой бас Глеба покрыл все эти голоса:

- Мое слово твердо! Как сказал, так и быть. А теперь спать!

Вздыхая и охая, рыбаки улеглись. Стало совсем тихо. Слышен был только плеск набегавшей волны.

- Никита! - тихо сказал Глеб, толкнув в бок своего сына. - Ш-шш... Проползи, посмотри, спит ли этот черт ершистый - Кузьма!

- Похрапывает, - доложил через минуту Никита.

- Разбуди осторожно остальных... Сыча, пожалуй, тоже не трожь.

И когда рыбаки проснулись, Глеб начал говорить им:

- Вот что, ребята. Дело наше - табак. Но только я так думаю, что еще можно спасти море и Волгу. Не дадим их в обиду! Ш-шш! Слушайте! Говорили в совете, что эта чертова плотина стоит миллионы, а денег в обрез отпущено. Вот я и думаю... - Глеб заговорил еще тише: - Ежели эту плотину прорвет, то и весь план их прорвет к чертовой бабушке. Больше денег у них не хватит. Смекаете? Пойдем мы всей артелью в Камышин, наймемся в землекопы, а там... видно будет. Кто согласен, тот завтра и записывайся!

Опять тишина. Крупные звезды начали мигать часто-часто, словно у ночных птиц глаза слипались.

Маленький приволжский городок Камышин затоплен пришлым людом: сезонниками, рабочими, служащими, техниками, кооператорами...

Село Сестренка с правой стороны Волги, Солодушино с левой и остров Шишкин, лежащие на линии барража, неузнаваемы. Как грибы после дождя выросли бараки, кооперативы. столовые, фабрики-кухни, клубы, больницы.

Камышинские огородники, проклиная барраж, каптаж и Михеева, перенесли свои баштаны далеко за город. Как-то будут расти на новом месте дыни, огурцы и знаменитые камышинские арбузы?..

- Разорили! Под корень подрезали! Погубили! Пропала рыба, пропадут и наши арбузы! - ворчали старики-баштанники.

Станция Камышин до отказа забита прибывающими грузами: лесом, машинами, рельсами. Змеями расползлись по стройке узкоколейки. Задорно кричат кукушки, таская за собой хвосты вагонеток с песком, землей, камнем. Залязгали железными челюстями экскаваторы. Зачвакали, засопели драги, скрипят краны.

Круглые сутки идет работа. Ярко огни фонарей и прожекторов разгоняют мрак.

Не спится старикам-камышанам. Выйдут из дома и долго смотрят на огни, отраженные в водах широкой реки, и кажется им, что попали они в иной, страшный и непонятный мир, где ползают гигантские железные чудовища, ворочают шеями длинней телеграфного столба, чавкают пастями, в которые бык и с рогами пройдет. А люди - маленькие, суетливые - ухаживают за этими неведомыми чудовищами.

Михеев почти не спит и ест на ходу. Он счастлив. Мечта его жизни осуществилась. Пустыне объявлена война, он - главнокомандующий на фронте, брандмейстер на "пожаре земли". Он бегает день и ночь с непокрытой головой. Его лысина красна от солнца, ветра и волнения. Острый нос еще более заострился, глаза пылают. Он весь раскален огнем вдохновения.

Бежит по берегу, размахивает руками. Следом за ним, едва поспевая, шагает долговязый молодой инженер.

-Жидкий воздух - вот мой секрет! - кричит Михеев, не оборачиваясь к инженеру. - Аппарат Линде, несколько видоизмененный мною. Давление - двести двадцать атмосфер... Мы проводим жидкий воздух по трубам и выпускаем прямо в воду. Он замораживает воду.

И перед кессонами мы жарким летом получим прочную ледовую стену. Под ее защитой нам легко будет работать. Это лучше, чем временные перемычки, применявшиеся на Днепрострое... Что же вы отстаете? Скорей, скорей!..

Работа кипит в три смены. Одна смена посылает другой вызовы на соревнование. Днем и ночью перекликаются кукушки. Грохочут машины, мечутся люди.

- Как на пожаре! - говорят камышане.

- Пожар и есть; земля горит, тушить надо! Лихо работает Глеб Калган со своей артелью. Сыновей молодых за пояс заткнул старик. А кончит артель работу, в ночь-полночь берут захваченные с собой сети - и в лодки. Река тянет, рыба тянет.

И тут среди своих изливает старик горечь, облегчает сердце, до краев переполненное злобой.

- Погодите! Подопрут плотину воды осенние, тут мы и ахнем своей артелью им на помочь. Одно плохо - ночью работают, огни горят. Ну, да изловчимся как-нибудь. Главное высмотреть, где тоньше.

- Не туда! Не туда, черти, дьяволы! Не туда, ребятушки! - доносится с острова Шишкин голос Михеева.

- Ишь, востроносый черт! - ворчит Глеб. - Угомону на него нету! Ну, погуляй, покричи маленько. Угомоним и тебя.

- Дядя Глеб, - говорит вдруг молодой рыбак. - А я вчера Кузьму встретил. Около цементного завода шлялся. Там, наверно, пристроился.

Глеб нахмурился.

- За этим ершом колючим смотреть в оба надо. Донесет. Все дело провалит, если чуть что заметит. Да, может, для того и на стройку пришел, может, подслушал тогда... ночью-то?..

- Дядя Глеб, а зачем трубы прокладывают?

- Среди лета воду газом заморозить хотят. Судаков мороженых захотелось. Ну, только несбыточное это дело: до того люди еще не дошли, чтоб лето на зиму переворачивать.

Весть о том, что "Волгу будут замораживать", быстро облетела стройку. Камышинские старожилы были потрясены.

- Видно, не все брехня, что старухи болтают. Летом реку льдом сковать разве это не такое же чудо, как море высушить и огнем запалить?

- Поморозят арбузы! Хоть бросай баштан да уходи куда глаза глядят...

Все-таки надеялись: не сотворить чудо человеку!

Но не сбылись эти надежды: заморозил таки востроносый Волгу. Правда, не всю, но всю ему и не надо было. А перед кессонами замерзла вода, стала ледяной стеной. Не то что камышане, а и сезонники глазам своим не верили, рукой лед щупали. Настоящий, без подделки. Холодный и крепкий!

День за днем отвоевывают люди у реки метр за метром. Опускают на дно деревянные ящики-кессоны, возводят бетонные кубы-бычки. Вода устремляется в пролеты, кипя и волнуясь. Уровень полузапруженной Волги повышается, А сверху подходит осеннее половодье. Бетонные быки, звенья цепи, которая должна сковать Волгу, готовы почти все. Остается закончить последние, перекрыть железными щитами, и Волга, встретив препятствие, повернет свои обильные воды, двинется в заволжские степи тушить "пожар земли".

Но надо переждать осеннее половодье, а оно в этом году небывалое: все лето и осень шли проливные дожди.

Вода прибывает с каждым днем, мутная, темная, угрюмая. Бушует, бьется о бетонные быки. Сухие листья, травы, кустарники, ветки, целые деревья - все, что захватила река на своем пути, - облепили выступы быков, засоряют берега.

Но тысячи строителей день и ночь куют цепи для реки.

Кузьма Сысоев работает на стройке вместе с женой. Он стал как будто еще колючей. Похудел, оброс бородой. День работает, а ночью не спит, ворочается, словно его самого колют сухие кости.