Приключения, Фантастика 1993 № 2 - Юрий Петухов

Иван заглянул в пожелтевший от времени пергамент.

Всё изображенное на нем было похоже на карту, но какую-то странную варварскую карту, составленную существом, не имеющим ни малейшего понятия о картографии, масштабах, пропорциях и прочих делах. Невообразимое переплетение дорог, рек, — троп и вообще непонятных линий было как бы сетью наброшено на ещё более невообразимое сплетение и наложение гор, лесов, озер, морей, пустынь. Вдобавок пергамент испещряли тысячи точек и точечек, стрелок и стрелочек, пометок, загогулин, неведомых знаков и чёрт-те чего!

Глаза болели от этого мельтешения.

Иван невольно отодвинулся назад.

— Ну и дурень же ты! — насмешливо сказал карлик. — Разве ж так глядят!

Иван еле сдержался, чтобы не залепить затрещину наглецу.

— Прикрой один глаз! И поближе, поближе! — командовал Авварон.

Иван прижмурился, взял варварскую карту из лап карлика. Поднес ближе к липу… И чуть было не отбросил её от себя. Не может быть! Он открыл второй глаз — пергамент как пергамент, средневековая мазня, ничего серьёзного.

Снова прижмурился.

Словно распахнулось вдруг окно в бездонный, бескрайний мир ослепительно сияющий, непонятный.

Иван такое видел впервые. Он вообще не мог себе представить, что такое можно увидеть простым человеческим глазом. В странном мире не было ни верха, ни низа, ни неба, ни земли… это была фантастическая Пропасть, но не Чёрная Пропасть Смерти, хорошо знакомая Ивану, а какая-то совсем иная, наполненная изумительными сверкающими красками, феерическими сияниями, переливами. В этой Пропасти одновременно двигалось и перемещалось во всех возможных и невозможных направлениях столько предметов, существ, теней и вообще непонятного, что ни на чем невозможно было остановить глаза — мир Пропасти жил. Да ещё как жил!

— Вот так-то, Ваня, — подал голос Авварон, пригорюнившийся и осипший, сидим мы всю жизнь в тёмной клети, взаперти, а как выпадает возможность в мир-то взглянуть через окошко, так и голова кругом идёт, не верим глазам своим! А ты верь, Иван, верь!

Иван не отводил взгляда от провала в распахнутом свитке. Он пытался уловить в движениях и мельтешений нечто осмысленное, объяснимое. И одновременно думал, какая же тут премудрость, что за механика и оптика, что за чудо этот свиток? Он перебирал в уме все последние достижения человечества, но ничего похожего не находил — это было не телевидение, не голография, не мнемоскопия и тем более не галлюцинациовизорные эффекты… это было просто чудо! Казалось, вот сейчас оторви руки от краёв почерневшего свитка, прыгни в окошко рыбкой и очутишься в Пропасти, в сияющем чудесном мире. В этот необъятный колодец так и манило.

— Ну что, Ваня, веришь в этот мир? — проникновенно, прочувственно спросил карлик и прихлюпнул носом.

— Верю, — отозвался сомнамбулой Иван.

— Ну и дурак! — неожиданно ледяным тоном заключил Авварон. В его голосе звучали явные нотки презрения. — Дурак! Никакой это не мир, это всего-навсего объёмная карта. И кстати там есть наша тропинка, наш маршрутик, Иван. Ну-ка, покажи дядюшке Авварону — где эта тропинка?!

Иван отпрянул от свитка. Лицо его перекосилось.

— Не паясничай, нечисть! — процедил он. И неожиданно подумал, что этот инопланетный карлик-колдун, эта морщинистая подлая душонка, ведет себя как-то уж слишком по земному. Откуда он взял все эти «Ваня», «дурак», «дядюшка», этот тон?! И вообще, всё это уже было, было когда-то… нет, ни черта не было! нервы шалят! проклятущие нервы! — И-ех, Ванюша! Я ж говорил, что ты ничегошеньки не поймешь в этом мире. Даже простенькая карта, почти плоская проекция предместий Пристанища тебя смутила. А куда ж тебе в царствие теней спускаться-то?! — Карлик говорил очень серьёзно, будто сокрушаясь о несчастной Ивановой судьбе и всячески соболезнуя неудачливому путнику-резиденту. — Давай, Ваня, проще, а?! Давай займемся разблокировкой прямо здесь! А потом, сразу же, я клянусь тебе, на Землю! Что, не веришь?! Да я тебя в три минуты домой отправлю и чем надо помогу. Решайся!

Иван отвернулся от Авварона, уставился в заросший паутиной и мхом угол избы. Ему очень хотелось домой, на Землю. Аж слезы набегали на глаза и давило в груди.

— Ну?!

Карлик-колдун мелко подрагивал в ожидании, сопел, ронял темную слюну с губы. Но глаза его были пусты.

— Нет, — ответил Иван тускло, будто говорил не он сам, а некое сидящее в нём отрешенное от всего существо. — Не-ет.

— Ну, гляди, Ваня, — как-то двусмысленно выдавил колдун, — гляди!

В окошке мелькнула чёрная взъерошенная тень, завопила истошно перепуганная птица — совсем не по птичьи, страшно и дико. Нашли тяжёлые тучи на мертвенную луну. И стало в мире тихо, неуютно и жутко.

— Нет, — повторил Иван тверже, — мы пойдем туда.

И ты получишь своё, получишь, не сомневайся.

Зрачки у Авварона расширились, превратились в два черных колодца.

— Обещаешь? — поинтересовался он, затаив дыхание и перестав сопеть.

— Обещаю, — ответил Иван. И добавил несвойственным ему тоном: — Каждый рано или поздно получает своё.

Карлик тяжко, с натугой вдохнул.

— Ладно, пойдем.

Какая-то призрачная, водянисто-блеклая тень вдруг отделилась от него, сползла на досчатый, трухлявый, местами земляной пол, проскользнула по нему до кособокой двери, просочилась под нею и исчезла.

Иван тут же ткнул карлика пальцами в грудь, даже отшиб их немного; Авварон страшно обиделся, нахмурился, затрясся.

— Извини, — объяснил Иван, — мне вдруг померещилось, что ты сам улизнул отсюда и опять вместо себя фантом оставил.

— Чисто земная ограниченность, — заключил Авварон. — И вообще… — он даже задохнулся от возмущения, — и вообще — откуда эта подозрительность, откуда недоверие такое?!

Иван не стал разъяснять, откуда в нём было недоверие, одно слово могло породить сотню ответных и лишь усугубить положение.

— Раз собрались, так пойдем! — заявил он.

Карлик враз успокоился.

И на глазах у ошеломленного, растерянного Ивана превратился в растрепанного и косматого филина, того самого, с клюкой в мышиной лапке и с обрывком железной цепи. Только глаза не изменились — это были те же базедово-чёрные сливины со зрачками-колодцами.

Филин ударил клюкой в стол, отчего тот неожиданно накренился, треснул, а потом и вовсе развалился, так, что Иван еле успел отдернуть локти, поджать колени. Надо было хватать оборотня, хватать немедля!

Но поздно. Филин Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного взмахнул сизыми взъерошенными крылами, подняв по избе тучи пыли и сметая седую обветшалую паутину, ухнул глухо, раскатисто и вылетел в окно — только скользнула его чёрная тень по внезапно выплывшей из-за мрачных туч мертвецки желтой луне.